Бессмертник - читать онлайн книгу. Автор: Белва Плейн cтр.№ 71

— Это нам известно. Кто это сделал?

— Двое. Схватили. Засунули в машину. Потом вытолкнули.

— Все верно. — Он терпелив. — Вы их знаете? Видели когда-нибудь прежде?

— Никогда.

— Подумайте хорошенько. Вспомните о них хоть что-нибудь. Как они выглядели? Как говорили — с акцентом или без? Может, они называли друг друга по имени? Подумайте.

Помню ли? Никогда не забуду. Уродливое, скотское лицо; левый глаз косит, глядит куда-то в плечо; высоченный амбал из боевика; галстук зеленый, свисает прямо мне в лицо. Он гора. Гора надо мной. Бьет в лицо. Бык. Его зовут Бык. «Уменьшительное от Бычья Срака», — сказал Недомерок и заржал.

— Не торопитесь, подумайте. Я знаю, что вам трудно.

С каким удовольствием я бы их выдал! Чтобы болтались на суку, а я смеялся. Но они меня знают, и Агата дома одна. Он вздрогнул.

— Простите, не помню. Я бы и сам хотел, но…

— Вы слышали когда-нибудь кличку Бык? Постарайтесь вспомнить. Бык.

— Бык? Нет. Не слышал.

Голос становится нетерпеливым:

— Надеюсь, вы ничего не пытаетесь утаить от нас, мистер Фридман. Трудно поверить, будто вы ничего не помните, ни слова. Вы ведь находились в машине довольно долго. Что вы делали, когда они напали на вас?

— Шел по тротуару.

— Это понятно. Что вы делали в этом районе, что привело вас туда?

— Покупал газету в лавке.

— Так. Ну а чем вы вообще занимаетесь? Где работаете? Ведь это были утренние, рабочие часы.

— У меня нет постоянной работы. Уволили. Везде сокращения.

— Значит, безработный.

— Безработный.

— Мы побывали у вас дома, поговорили с женой. Вы не так плохо живете. И машина у вас не дешевая.

Что сказала им Агата? Он чувствовал: его опутали невидимой сетью и она неумолимо затягивается. Мысли начали путаться.

Новый голос:

— Простите, господин следователь, но прошло много больше пяти минут. Этот человек тяжело пострадал и, сами видите, не в состоянии отвечать на ваши вопросы.

— Доктор, я почти докопался! Еще минутку! Будь он чуть посговорчивей…

— Посговорчивей? Да посмотрите на него! Он же едва понимает, о чем его спрашивают. Простите, но вам придется уйти. — Голос звучал твердо, очень твердо. — Попробуйте снова завтра утром. Я надеюсь на улучшение.

— Послушайте, я ему не поврежу. Дайте еще минуту.

— Нет, сейчас нельзя. Вам придется уйти.

Потом, много позже, снова голос врача. Густой бруклинский акцент.

— Терпеть не могу полицейских.

— Поэтому вы и помогли мне утром? Вы знали, что я все понимаю и могу отвечать?

— А то! Ложись-ка, мне надо заглянуть под повязку.

Легкие пальцы, легкие, как крылья бабочки.

— Больно делаю? Стараюсь не делать. Нам тут надо все обработать, чтобы никакая инфекция не проникла. Морда у тебя больно симпатичная, сохранить охота.

По телу пробегает боль, отзывается где-то в животе.

— Прости, ничего не поделаешь.

— Ладно. — Сморщился, скосил взгляд. У врача черные, сосредоточенно прищуренные глаза, черные мохнатые брови-гусеницы. Молодой. Мне ровесник. Или нет, года на три старше.

— Почему вы помогли мне утром?

— Я всегда за побежденных. А он загнал тебя в угол. Сколько я сталкивался с полицейскими, они вечно добивают побежденных.

До чего же все странно, запутанно. Ведь полицейские порой тоже остаются с носом, их тоже побеждают. Впрочем, это не место для рассуждений об устройстве мира и общества.

— Доктор, скажите честно: я выздоровлю?

— Через пару недель. Поменьше дергайся, чтобы ключица срослась и организм оправился от шока.

— Не дольше чем пару недель? Вы уверены, доктор? А то мне работать надо, семью кормить. — В душе снова паника от одной только мысли о работе. И о грузе, лежащем на его плечах. Неподъемном грузе.

— Детей-то сколько?

— Один. Сын. Больше мне пока не прокормить.

Врач выпрямился, чуть отступил от кровати. Мори смог разглядеть его целиком. Из кармана белого халата свисают загогулины стетоскопа. Для молодых врачей стетоскоп — первый знак отличия, его выставляют напоказ, им гордятся. Этот врач тоже гордый. И усталый. И умный. Очень, очень умный.

— А жена как?

— Медсестра сказала — в порядке. Завтра снова придет.

— Красивая девушка. И очень хрупкая.

— Она нездорова? Вы что-нибудь увидели?

— Нет-нет. Зря я тебя встревожил. Просто она действительно слабое создание, не все может выдержать. Так что семья на тебе. Я верно понял?

Мори вздохнул:

— Вы очень проницательны, доктор.

— Мне уже приходилось это слышать.

Каждый шаг отдавал в голову. Он дома уже третий день, доктор велел на третий день начинать потихоньку ходить. Он дошел до конца квартала. Здесь, между домами, небольшая лужайка; он присел отдохнуть на камень. Лоб под повязкой чесался. «Значит, заживает, — объяснили ему в больнице. — Рана глубокая, но ты молодой — заживет быстро, как на собаке». Глаза он, слава Богу, уберег. Зверюги! Зверюги? Почему? Звери на такую жестокость не способны. День выдался теплым, но озноб по-прежнему не проходил. Он даже надел тонкий свитер. Это из-за нервного шока. Пройдет, только не скоро. Агата держится на удивление хорошо. Она так за него перепугалась, что теперь даже не спрашивает, как он намерен поступить дальше.

Когда его навестил Брухман, она ушла с Эриком в спальню, но разговор слышала от слова до слова. Брухман объяснил, что кто-то — он не сказал кто — совершил ужасную ошибку, не вполне точно указал границы новых участков и Мори поэтому послали в чужие владения. Теперь все исправлено. О следователе, который вел допрос в больнице, тоже позаботились, полиция Мори больше не тронет. Кстати, Мори вел себя весьма достойно. И как только он поправится, его ждет работа в самой конторе. Он больше не будет мальчиком на побегушках.

«Спасибо, я не вернусь», — сказал Мори.

Если дело в зарплате, то деньги — не проблема. Ему дадут вдвое больше. Они ведь не поскупились на отдельную палату в больнице, и жене его предлагали подкинуть на прожитье, пока его не было.

Нет, дело не в деньгах. И заботу о семье он оценил в полной мере, он благодарен. Просто он хочет завязать. Никаких обид. Но он хочет завязать. Он даже соврал, чтобы звучало поестественнее. Сказал, что собирается уехать из Нью-Йорка.

Брухман пытался его уговаривать, причем вполне настойчиво, но все без толку. В конце концов он отступился и ушел. На прощание пожал Мори руку и пожелал ему удачи.