Бессмертник - читать онлайн книгу. Автор: Белва Плейн cтр.№ 38

В один прекрасный вечер, в марте, Джозеф сказал: «На этот раз отпразднуем годовщину нашей свадьбы как следует. Поедем в Европу. Мы можем себе позволить».

Смешно! Когда мы едва сводим концы с концами в Европе, мы только и думаем о том, чтобы перебраться в Америку! Для чего? Чтобы разбогатеть и съездить в Европу!

«Ну, положим, Европы ты тоже не знаешь, — возразил мне тогда Джозеф. — Ты же родом не из Парижа».

И скоро я в самом деле увижу Елисейские Поля, Лувр, Тюильри, бульвар Кур-ла-Рен, через который Мария-Антуанетта ехала из Версаля! Париж представляется мне огромной хрустальной люстрой — везде искрится вода в фонтанах, сияют огни.

Но больше всего мне хочется в Вену, к братьям. Узнаем ли мы друг друга?

Провожать нас пришла целая толпа: друзья, деловые партнеры Джозефа и, разумеется, Малоуны. Малоун с Мери будут отдыхать после нашего возвращения, в сентябре, поедут месяца на полтора в Ирландию. Хотят посмотреть на землю предков. Джозеф на это сказал, что его на землю предков не тянет и в Россию он определенно не поедет.

Малоун такой… настоящий! Да, пожалуй, это самое точное слово — настоящий. И невозмутимый. Похоже, он никогда не волнуется. Я спросила Мери, так ли это, и она подтвердила. Как, должно быть, легко жить с таким человеком. И он все время шутит, по любому поводу. Когда мы стояли на палубе и смотрели, как по трапу поднимаются пассажиры, Малоун каждому дал прозвище, да какое точное! «Вот лорд Гороховый Стручок». И правда — длинный, тощий господин с усами, которые вышли из моды тридцать лет назад. «А это леди Губки-в-ниточку». Говорит он это совсем не зло, просто в шутку.

А потом капитан сказал в рупор: «Прошу провожающих сойти на берег». Мы поднялись на верхнюю палубу. Мори и Айрис казались сверху такими маленькими, Солли с Руфью тоже. Я с удовольствием взяла бы детей с нами в Европу, но Джозеф твердо сказал: отпуск проведем без детей. У нас ведь его вообще не было, за всю жизнь ни денечка! И мне до сих пор не верится, что Джозеф наконец решился отдохнуть. Сколько я его знаю, он работает шесть, а то и семь дней в неделю и поблажек себе не дает. И вдруг такое счастье — отпуск! Жаль только, что без детей, я буду скучать.

На пристани Руфь положила руку на плечо Айрис — послала мне знак: «Не тревожься». Я все-таки немного волнуюсь, девочке всего десять лет, она совсем заморыш и такая робкая. Только подумаю, как она тут без меня, — сердце обрывается. Но Руфь о ней позаботится, я знаю, на нее можно положиться.

Добрая моя, хорошая Руфь! Ты первая приветила меня в Америке, первая сказала мне добрые слова. Я так ясно помню, как ты подняла голову от швейной машинки, когда я вошла в эту ужасную, душную кухоньку под самой крышей. Помню, словно это было вчера. Как же много воды утекло с тех пор, как мы все изменились…

Наша каюта высоко, на прогулочной палубе. Я только что гуляла. Удивительное зрелище: океан уж почернел, а небо по-дневному светлое. Земли нигде не видно. Прямо как в книгах: вышли в открытое море. Вокруг ничегошеньки, кроме воды и неба.

5 июня

Сегодня утром Джозеф ужасно на меня рассердился. Я к этому совсем не привыкла: он сердится редко и как-то не всерьез, из-за мелочей. А сегодня! Мы сидели на палубе, читали, и вдруг он как закричит: «Где твое кольцо?» (бриллиантовое кольцо, которое он подарил мне в мае, на годовщину свадьбы). Я ответила, что кольцо в каюте, в ящике среди вещей. Джозеф прямо рассвирепел. Я ни в коем случае не должна снимать кольцо, ни на минуту, ни на секунду! Я пыталась возразить: бриллиант слишком крупный, к обыденной одежде, свитеру и юбке, не подходит. Но Джозеф закричал: наплевать, подходит или не подходит, кольцо слишком ценное, его нельзя оставлять без присмотра. Он велел мне срочно бежать в каюту за кольцом, и я побежала, содрогаясь от мысли, что его уже украли. Я-то не задумывалась, а оно, наверное, стоит целое состояние! Слава Богу, кольцо оказалось на месте, в мешочке с чулками.

Самое забавное, что мне вовсе не хотелось его покупать. Меня такие вещи не очень интересуют. Но понять это Джозеф решительно не может. Он считает, что абсолютно все женщины помешаны на драгоценностях. Вообще-то он, видимо, прав, поскольку мои подруги восхищались кольцом куда больше, чем я сама. Подозреваю, что в этом-то все и дело: главное не сторожить кольцо, а показывать его всем и каждому — даже на корабле и в Европе… Джозеф хочет, чтобы все вокруг восторгались и ахали.

7 июня

Оказывается, есть люди, для которых путешествовать по морю так же привычно, как для нас проехать на автобусе до Пятой авеню. Что для нас приключение, для них — образ жизни. У таких людей свой круг, свой чуждый нам мир. С нами за столом, например, сидят супруги из-под Филадельфии, примерно нашего возраста. Они плывут с тремя детьми и няней. Родители едят в кают-компании, а дети с нянькой — в каюте. Они ездят в Европу каждый год и снимают на лето дом в Англии, Швейцарии или Франции. Джозеф, когда узнал, был несказанно удивлен — на богачей они не похожи. Он, видимо, не осознает, что простота их одежды обманчива, все это стоит очень и очень дорого. Они немногословны, а если вдруг заговорят, то обращаются в основном к пожилой даме, вдове нью-йоркского банкира. Она путешествует с дочерью. По-моему, они уже весь мир объездили. Дочери под тридцать, и она, бедняжка, явно тяготится такой жизнью и собственным одиночеством.

Все эти люди образуют некое плавающее братство, и я с интересом слушаю их беседы. Они знают, как зовут капитанов и стюардов на всех больших кораблях. Обсуждают, кого из знакомых встретили по пути туда и по пути обратно, на каких званых вечерах успели побывать. А однажды их всех пригласил на ужин сам капитан, и мы с Джозефом остались за столом вдвоем. Такая вот на кораблях иерархия! Понятно, что мы за этот стол попали по чистой случайности, видно, как раз два места осталось. На самом-то деле нам здесь сидеть не по чину. Джозеф ведет себя тише обычного — он явно не в своей тарелке. Я, разумеется, тут тоже чужая, но меня это нисколько не смущает. Я наблюдаю, и меня все очень занимает, как в театре. Например, процессия, которая ежедневно спускается к обеду: увядающие женщины в парче и бриллиантах; усталые, скучающие мужчины; новобрачные. Вертят головами, сияют улыбками, радостно щебечут: «Как поживаете? Сколько лет, сколько зим!»

А еще мне нравится рассматривать еду. Каждое блюдо — произведение искусства! Вот огромная рыба: торчит из желе, точно барельеф. Вот овощи — натюрморт старых голландцев: сахарные корзиночки сложнейшего плетения; букет из маленьких, покрытых глазурью пирожных. В каждое блюдо вложен такой труд! Я вглядываюсь в лица всегда подтянутых мальчиков-официантов: улыбчивые, предупредительные. Добрый вечер, мадам! Надеюсь, вы хорошо провели день? Интересно, как они на самом деле к нам относятся?

Вчера вечером, после ужина, мы ходили на танцы. И там я выложила все эти наблюдения Джозефу. Он был заметно недоволен. «Неужели ты не можешь получать удовольствие и не думать ни о чем серьезном?» — упрекнул он меня. Я ответила, что удовольствие получаю, но не думать не могу, не умею. «Наверное, просто не стоит морочить тебе голову моими рассуждениями», — добавила я. «Глупости, — заявил Джозеф. — Мне можешь говорить все, что захочешь». После этого он повеселел, и мы танцевали далеко за полночь. Такая чудесная музыка, и Джозеф так хорошо танцует! Надо почаще ходить на танцы! Помогает развеяться. Жизнь кажется простой, легкой, и думать о сложностях действительно не хочется. Джозеф прав, я чересчур много рассуждаю.