Ложь во имя любви - читать онлайн книгу. Автор: Розмари Роджерс cтр.№ 151

Расхаживая, он продолжал говорить, не позволяя ей открыть рта. Он требовал призвать на помощь здравый смысл, смириться с неумолимыми обстоятельствами.

– Если бы ты только сказала мне… Да, да, – поспешно добавил он, – я понимаю, ты считала его погибшим! Но даже вчера вечером… Ах ты, маленькая распутница! – Он изобразил веселье. – Ты так себя вела, что я поверил в твое увлечение полковником Ортегой! Кстати, должен тебя предупредить, что обвинения, которые ты против него выдвигаешь, дело серьезное. Не надо повторять этого другим – они могут не понять. И не кричи на всех перекрестках о своем намерении его убить! Дорогая моя, юные дамы твоего положения не носят при себе оружия! Пойми же…

Вцепившись в подлокотники кресла, она прервала его:

– Как вы можете призывать меня к пониманию хваленого испанского правосудия, когда я говорю чистую правду? Я узнала, что Доминик спас меня от унизительного, кошмарного прозябания, на которое я была бы обречена, если бы не сорвались планы доньи Инес. Поймите, он отправился в Новую Испанию только ради меня! Если бы этот злодей генерал Уилкинсон не послал его в последний поход, посулив денег, на которые он мог бы меня выкупить…

– Ты заблуждаешься, моя дорогая! Насколько я понимаю, этот человек был в то время обручен с одной весьма богатой юной особой и намеревался по возвращении жениться на ней. Не подводит ли тебя бурное воображение? Генерал Уилкинсон всегда был другом Испании. К тому же, – генерал прищурился, – этот американо подписал признание. Он во всем добровольно сознался, поведав, как бездушно передал тебя этим дьяволам-команчам.

– Добровольно? – крикнула Мариса вскакивая. – Видели бы вы отметины у него на теле! Под такими пытками всякий подписал бы любую чушь, которую ему подсунули! А как бы поступили на его месте вы?

Впервые губернатор был несколько сбит с толку, хоть и сохранил терпение и покровительственный тон.

– Я не на его месте, а на своем. Я не шпион и никогда им не был. Что до жестокого обращения, то полковник Ортега всего лишь наказал его за содействие побегу одного из пленников. Возможно, он несколько погорячился, но речь не о том. Неужели ты не понимаешь, что я бессилен что-либо предпринять? Суд над ними состоялся сегодня утром, и я лично приговорил их к смерти. Между прочим, человек, за которого ты так яростно ходатайствуешь, показал, что добровольно подписал свое признание. Все это чистая правда. Чего ты ждешь от меня теперь? До суда я бы мог попытаться изменить его приговор на пожизненное заключение, хотя и это было бы непросто. Я выполняю свой долг! Теперь я не властен над событиями. Их отведут в Сальтильо, а оттуда в Чиуауа, где и казнят. Прошу тебя, уймись…

Видя, что она вот-вот лишится чувств, он неуклюже попытался ее успокоить:

– Даю слово сегодня же послать к нему врача. Пока они останутся здесь, их не будут больше выставлять на площади. Их собирались угнать уже завтра, но я прикажу полковнику Ортеге продержать их в Сан-Антонио до тех пор, пока они не поправятся, чтобы выдержать этот переход…

– То есть сделаете все, чтобы он дожил до дня повешения? – с горечью прошептала она сквозь рыдания. – И он поблагодарит меня за это? Мне невыносима сама мысль о его смерти! Что мне предпринять? Есть ли хоть что-то… кто-то другой, к кому я могла бы обратиться? – Она сползла с кресла и упала губернатору в ноги, сильно его обескуражив. – Прошу вас! Вы всегда были так добры ко мне, и я… Может быть, воззвать к верховной власти? К самой королеве Испании? Однажды я с ней встречалась… – Но, припомнив обстоятельства той встречи, она опять разрыдалась, утратив способность к связной речи.

Элгизабаль, не имея сил отказать себе в этом удовольствии, погладил ее по голове. Он помнил нежность, которую она проявляла те два-три раза, что он укладывал ее к себе в постель. Черт возьми, она ему далеко не безразлична! Эта очаровательная малышка была воистину неотразима, и он страдал, видя, какое мучение причиняет ей ее безнадежная страсть. Он бы не отказался утешить ее старым как мир способом, однако понимал, что это невозможно. Не сейчас и, разумеется, не здесь, на глазах у худосочной родственницы, наверняка подслушивающей за дверью и ловящей каждое словечко…

– До королевы Испании слишком далеко, голубка моя! Есть еще вице-король, но он в Мехико, то есть в нескольких месяцах пути, а это слишком долго. Да он вряд ли помог бы. Пойми, в условиях, когда на наши рубежи со всех сторон покушаются алчные орды, жаждущие лишить нас наших владений, мы не имеем права миловать нарушителей границ!

– Хотя бы оставьте его здесь на то время, которое понадобится мне на поездку в Мехико и обратно.

Он тяжело вздохнул, продолжая гладить ее по голове.

– Не могу, дорогая. Я всего лишь губернатор маленькой провинции, а он пленник полковника Ортеги, уже приговоренный к казни. Но пока он здесь, я сделаю все, что сумею. Довольно рыданий! Через некоторое время ты успокоишься. В тебя безумно влюблен молодой капитан, ты сама еще очень молода! Ведь когда ты считала этого человека мертвым, тебе удавалось мириться с этой мыслью? Возвращайся в монастырь. Отдохни, подумай о своем ребенке. Может быть, перевезти его сюда? Что бы ты ни говорила о генерале Уилкинсоне, он никогда не отказывал нам в помощи. Думаю, и в этот раз он не останется в стороне. Так что, как видишь, у тебя есть будущее. Скоро ты покоришься судьбе и забудешь это неприятное время.

Забыть? Нет, невозможно! Губернатор стиснул ей руку и мимоходом прикоснулся к ее груди. Она не сопротивлялась, понимая, что он делает все, что в его силах. Врач, пища, вода, отказ от публичного поругания на площади… Но, Господи, неужели это все? Она обязана предпринять невозможное и предотвратить неизбежное.

Губернатор Элгизабаль твердил, что надежда умерла, но она отказывалась с этим примириться. Выход из тупика должен, обязан существовать! Она припомнила свою встречу с вице-королем, оказанный им любезный прием. Как добиться его внимания – письмом? Монахини молятся за нее, они бесконечно терпеливы и добры, но какой в этом прок, если ей требуется не терпение, а чудо? Она и сама пыталась молиться, но слова молитвы упорно не шли в голову. «Пока он жив…» Но мысль о смерти окутывала ее мрачной пеленой, сковывала грудь. Ей уже не хотелось ни дышать, ни вообще жить.

Мариса неподвижно лежала на спине, глядя в потолок. При появлении сестры Марии-Беатрисы она не шелохнулась. В ее пустых золотистых глазах отражался огонек лампы.

– Донья Мариса! Дитя мое… – Шепот монахини слился с шелестом ее веревочных сандалий на соломенной циновке.

– Нужда приглядывать за мной отпала. Нож у меня отняли, так что я уже не смогу им воспользоваться. Я не могу есть и разучилась молиться. Почему бы вам не оставить меня в покое?

– За дверью дожидается посетитель. Мать-настоятельница твердила ему, что вы спите. Ведь уже восьмой час! Но он проявил настойчивость. Некий полковник Ортега. Говорит, вы захотели бы с ним переговорить, если бы знали, с чем он пожаловал.

Педро?

«Полковник Ортега дал честное слово, что не имел ни малейшего понятия о замыслах своей кузины. По его словам, в свое время он был с вами помолвлен согласно желанию вашего батюшки и долго горел желанием на вас жениться. Вы к нему несправедливы, дорогая! Он очень из-за вас переживает, на нем лица нет!»