Неотмазанные. Они умирали первыми - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Аксу cтр.№ 30

Приятель с каким-то особым благоговением потрогал Валеркину «эсвэдэшку».

— Замочил кого-нибудь?

— Как видишь, зарубок нет! Пока нет!

— Что так? Мазанул?

— Смеешься? Да, я со ста метров тебе без оптики пятак сделаю! Был один случай пару недель назад, да нельзя было себя обнаруживать. Да, наверное, и не смог бы тогда. Думаешь, что вот так запросто, можно человека грохнуть! Одно дело, когда стреляешь и не видишь его, в кустах там или в темноте, а другое, когда он у тебя на «мушке».

— У Джека Лондона рассказ есть про одного мужика, который отлично стрелял. Как-то ночью разорались кошки под окнами гостиницы, где он жил. Он, не выдержав их дикого концерта, открыл окно и два раза выстрелил в темноту на звуки. Утром нашли два окоченевших кошачих трупа. Потом он нанялся на корабль, который отправлялся на Соломоновы острова вербовать туземцев для работы на плантациях. И во время вербовки эти папуасы, бля, подлым образом перерезав команду, завладели судном. Он же, вооружившись винчестерами и прихватив несколько патронташей, забрался на мачту и стал оттуда отстреливать чернокожих. В панике те стали бросаться в воду и плыть к острову. Перебив всех на палубе, он перестрелял всех, находящихся в воде. Ни один не добрался до берега.

— Здорово! Крутой, видно, мужик был!

— В том то и дело, что нет. Тюфяк тюфяком, такой бестолковый, что дальше некуда. Абсолютно ничего не умел, только хорошо стрелять.

— Это не последнее дело в нашей жизни.

— Вот, что я тебе скажу! Лучшие стрелки — это бабы! О Павличенко, знаменитой снайперше, слышал? Которая 300 фрицев отправила груши в раю околачивать. Ей американцы подарили именной «кольт», который сейчас в музее Вооруженных сил в Москве находится. Симпатичная игрушка, скажу тебе!

— Нет, не слышал! Алию знаю, Молдагулову. Тоже снайпер. Памятник ей в Актюбинске на улице Карла Либкнехта стоит, мы туда с братом к бабульке часто на лето ездили…

Их оживленную беседу прервало появление капитана Карасика. Он был мрачнее тучи. Его красное обветренное лицо приобрело багровый цвет; серые глаза потемнели и излучали такую злобу, что не приведи господь!

— Мудачье! Мразь, тыловая!

Тяжело плюхнувшись на сидение, скомандовал:

— Поехали! Ну, бля, уроды! Окопались тут!

Таким Валерка еще его никогда не видел. Ведь Карасик — душа батальона, добрейший малый, правда, с чудинкой. Утром встает чуть свет, выходит из палатки, в чем мать родила, с полчаса перебрасывает с плеча на плечо ржавую двухпудовую гирю и потом обливается из ведра ледяною водой. У нас мурашки по всему телу от одного его вида. Клубами пар от его широкой спины поднимается, а он только посмеивается, громко покрякиваает да еще и подмигивает нам, съежившимся от холода и сырости.

Обратно ехали одни, без сопровождения. Над головой просвистели две «сушки» и удалились в сторону гор. Через некоторое время донеслись глухие взрывы.

— Отбомбились! — сказал Селифонов.

— По лагерям боевиков садят!

— Милое дело, — прервал молчание капитан Карасик. — Не надо грязь месить, по горам на брюхе ползать! Одел комбинезончик с иголочки, слетал, сделал дело и назад к бабе под бочок в теплую постельку! Чего я дурак, тогда в Черниговское не пошел? Однокашник, Витька Еременко, туда поступал. Звал ведь с собой. Где-то летает теперь, сукин сын. Так, нет же! Захотелось романтики. Насмотрелся фильмов всяких. Типа «В зоне особо внимания», «Афганский излом»…

Вдоль дороги, то здесь, то там, нашла последнее пристанище разбитая, сгоревшая бронетехника. В одном месте, похоже, заваруха была та еще, не приведи бог в такую попасть! За поворотом, в ложбинке, целое кладбище искореженного железа. Проскочили несколько селений. На обочинах дороги в станицах во всю торговали самопальным бензином, батареи канистр и пятилитровых банок сверкали и переливались на солнце всеми цветами радуги. Бензин шел на ура, другого здесь не было. «Уазик» мчался, пыля, местами юлил, объезжая рытвины и колдобины. Виртуозно вертя баранку, Вовка с неизменной сигаретой в зубах, без удержу матюкался, когда их побрасывало на ухабах.

— Чего гонишь как сумашедший? Шумахер, тоже мне, выискался, так недолго и в ящик сыграть! — выразил недовольство рядовой Селифонов, пригибая ушибленную голову.

— Не дрова везешь! — с раздражением добавил Крестовский. — Всю задницу отшибло! Живого места уже нет!

— Если будем вот так ползти, еще быстрее туда загремим! — зло отозвался хмурый капитан Карасик, сидящий на переднем сидении, держа на коленях автомат. Валерка, выглядывая из-за бритой головы капитана, наблюдал за вьющейся дорогой. В голову лезли всякие мысли о доме, о Наташке, о «первом своем чехе», которого чуть не завалил неделю назад…

Туман рассеивался. Стал виден родник, который Валерка выбрал как цель. Он осторожно заворочался, пытаясь размять от долгого лежания онемевшее тело. В маскировочной «шаманской» хламиде, в своих лохмотьях он был похож на лешего. Отстегнув фляжку, глотнул противной вонючей воды. Вдруг краем глаза заметил какое-то движение у родника. Там кто-то двигался. Валерка, отложив фляжку в сторону, взглянул в прицел. У родника неподвижно стоял, озираясь и прислушиваясь, вооруженный автоматом невысокий коренастый «чех». С рыжеватой бородой, горбоносый, в расшитой тюбетейке с кистью. Потом он присел, и зачерпнув ладонями воду, стал пить. Валерка тихонько подвел риски прицела на голову врага и стал ждать, когда тот выпрямится, чтобы бить наверняка, точно в грудь. Горбоносый не подозревал, что там, в темных зарослях затаилась Смерть, что теперь его жизнь висит на волоске. Одно движение согнутого указательного пальца снайпера и его душа отлетит в рай. Валерка весь вспотел от напряжения, сердце ритмично стукало, громкие удары его отдавались эхом в голове.

«А вдруг он не один, а их целая группа», — промелькнула быстрая мысль, палец на спусковом крючке разжался.

Неожиданно «чех» двинулся вдоль ручья. Снайпер потерял свою цель и взглянул поверх прицела. Навстречу боевику по тропинке быстрым шагом приближался мальчишка лет десяти с большой спортивной сумкой через плечо. Они обнялись, чеченец ласково потрепал пацана по взъерошенным волосам. Они разговаривали минут десять. Мальчишка что-то оживленно рассказывал, смеясь и размахивая руками, словно мельница. Потом «горбоносый» с сумкой исчез в кустарнике.

Разочарованный Валерка оглянулся на «Мастера», Серега мирно спал, свернувшись калачиком и укрывшись с головой. Напарник достался ему отличный. Пацан, что надо! Кандидат в мастера спорта по стрельбе. Очень интересный собеседник, с ним не соскучишься. В ихнюю часть попал за месяц до отправки на Кавказ, перевели в связи с сокращением внутренних войск из Саратова. А до этого он успел сменить несколько частей. Куда только его судьба не забрасывала. Два раза в бегах был из-за дедовщины. Тихий такой с виду, молчаливый, с задумчивыми глазами, а иногда так взовьется, что держись. На «маковке» шрам длиной с палец, это ему в Ангарске в «учебке» пряжкой чуть черепок не раскроили. Рассказывал как-то, как его «менты» в поезде взяли. Удрал из части, где его «деды-мудаки» достали. Паспорт, благо, у него с собой был. Добирался через Москву, форма в пакете. Ну, тут его и «кинули» сразу на пороге «белокаменной». Какой-то пройдоха-таксист слупил с него все деньги, осталось только на билет. Сел в свой родной поезд, успокоился. Да, не тут-то было. Проводница, стерва горластая, прицепилась к нему как репей, бери постель, орет. А у него ни копейки за душой, ну и, послал ее подальше. Она, не долго думая, привела из соседнего вагона наряд милиции. Те, проверив документы, стали его «шмонать» и обнаружили в спортивной сумке камуфляж. Утром, когда поезд подошел к знакомому перрону, его сдали в комендатуру. И очутился он вместо теплой ванны на гарнизонной гауптвахте. Потом военная прокуратура, новый округ, новая часть…