Месть древнего бога - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Федотов cтр.№ 49

— И что?

— А вот что! — Я вскочил и подошел к висевшему на стене большому календарю с видами тайги. — Видишь, — я ткнул пальцем в столбики значков и цифр, — это отмечены фазы Луны. Через два дня — полнолуние! «Белая луна» — Ак-кай — время камлания Тенгри!.. Точно! Как же я раньше не допер?! В своих «тетрадях» Крашенинников пишет, что прерванный им и его напарником обряд совершался как раз в полнолуние. Вот Урманов и ждет его!.. Блин, Олег, надо все делать быстро, иначе мы можем опоздать!

— Да куда опоздать, псих?! — растерянно рявкнул Ракитин.

— Спасти Антона Урманова от возможной гибели на алтаре Тенгри!

— Не верю!

— А я уверен! Неужели ты рискнешь жизнью человека?

— Димыч, не дави на меня, я уже не знаю, чему верить…

— Мне, Олежек, мне. И собственной совести… Извини, интуиции. Вот послушай, что пишет Крашенинников, — я прикрыл глаза и процитировал по памяти: — «…А позавчера, тоже припозднившись, я, чтобы сократить путь, решил пересечь Дворцовую площадь… И когда я достиг середины большого… открытого пространства, то услышал над головой приближающееся хлопанье огромных крыльев и крик! Я знаю, как кричит коршун, заметивший добычу. В отчаянии я бросился бежать, чувствуя затылком жар от каждого взмаха…»

— И к чему это? — нахмурился Ракитин.

— А к тому, что я тоже видел коршуна! Слуги Тенгри возобновили свою жуткую охоту.

— Бред, Димыч! Недоказуемо…

— Тебя бы туда, под вороньи клювы! — озлился я. — Короче, если ты не поедешь, я сам найду это капище!

— Я же сказал, что сделаю запросы… а там видно будет, — Олег примирительно улыбнулся, но улыбка вышла вымученной и неестественной.

Западная Сибирь. Кузнецкий Алатау.

Кряж Салтышык.

28 июня 20… года

Вертолет шел низко, повторяя повороты русла Томи, и казался большой серой мухой под иссиня-свинцовым «потолком» из грозовых туч, укрывшим всю пойму реки. Мы сидели молча, прильнув к иллюминаторам. Разговаривать было невозможно из-за низкого раскатистого рева турбины прямо над головой. Разглядывать внизу, в общем-то, тоже было нечего — стальная лента воды между изрезанными, каменистыми берегами. Удивительно тусклый мир!

Я же никак не мог отделаться от ощущения, что мы летим по какому-то коридору, в конце которого — бездна. И благоразумно помалкивал, хотя так и подмывало рассказать об этом Олегу, сидевшему с обреченно-насупленным видом. Я понимал, что, если выдам что-либо подобное, рискую окончательно потерять его доверие и расположение и быть занесенным в списки ненавистных Ракитиным экстрасенсов, магов и прочих нарушителей нормальной жизни.

Катавасия началась вчера. Пришли ответы на запросы по поводу обстоятельств смерти Степана Крашенинникова и Карла Крюгера. Оба умерли, по заключению тогдашних медиков, от «внезапного послабления сердечной мышцы», то бишь — от инфаркта миокарда, говоря по-современному. Само по себе это обстоятельство не выглядело странным. Обоим мужчинам, по меркам их века, было уже немало годков, и подобная причина смерти особого изумления ни у кого не вызвала. Но…

— «…итогом осмотра помещения, именуемого по протоколу кабинетом, явилось обнаружение явных и неявных признаков возгорания ученых бумаг, принадлежавших покойному хозяину — господину профессору ботаники и натуральной истории Степану Петровичу Крашенинникову. Оные бумаги, в величайшем количестве разбросанные по столу большому и двум малым, такоже и конторке в красном углу комнаты, большей частию оказались обугленными, а иные сгорели полностью. При том ничто из мебели от огня не пострадало, такоже и рухлядь в платяном шкапу, и парики на болване…» — Олег сморщился, будто разжевал пол-лимона без сахара и чая. — Блин, ничего не меняется!

— Ты о чем?

— О косноязычии наших предков по служебной линии. Это же читать невозможно!

— Давай я почитаю…

— Валяй, а то у меня уже скулы сводит. — Он швырнул распечатку на стол.

Я взял из папки другую распечатку.

— Копия полицейского протокола за номером 217-бис от 19 января 1882 года, — сообщил я. — Ну, все читать — смысла нет. Погоди минутку… — Я пробежал глазами текст. — Ага, вот!.. «…по заключению медицинского эксперта-криминалиста господина Петраковича, причиной скоропостижного разрыва сердечной мышцы могло стать сильное изумление или даже страх покойного перед неведомой смертельной опасностью. Оная опасность и страх могли соотноситься как с вполне реальными, так и вызванными к жизни неизвестным способом видениями. В последнем случае могло иметь место последствие неумело проведенного сеанса столоверчения, коим, как выяснено, баловался покойный при жизни… Однако ж не менее важным является то обстоятельство, что в личном кабинете покойного, временного купца 1-ой гильдии Карла Иоганна фон Крюгера, экспертом Добрянским отмечены на персидском ковре следы большой собаки, соразмерные следам сенбернара или же мастиффа. Такоже обнаружены на ковре и даже столе клочья собачьей шерсти, более похожие на шерсть лайки… достоверно установлено, что покойный собак в доме не содержал, а иные беспородного племени в количестве двух штук сидят на цепи на заднем дворе и у дровяного сарая…»

— Хватит, Димыч! — взмолился Ракитин. — Я сейчас от злости тресну! Ну как это можно читать?..

— А сам-то лучше, что ли, пишешь? — ухмыльнулся я, складывая распечатку. — Ну, теперь-то тебе все ясно?

— Что именно?

— Что надо немедленно ехать в горы, инспектор, если вы заинтересованы в поимке преступника!

— Спокойно, Холмс, я же сказал, что поеду…

Вертолет сделал очередной вираж и устремился прочь от реки вдоль широкого распадка, заросшего чернёной тайгой [49] и клином выходившего к берегу. По дну распадка скакала по плоским, синеватым камням неширокая речка, вливаясь в неспешные воды Томи.

Точного ориентира на урочище Козыр-агаш в «памятных тетрадях» Крашенинникова я не нашел. Поэтому нам предстояло внимательным образом исследовать южный склон Салтышыка на протяжении, по крайней мере, десяти-пятнадцати километров параллельно течению Нижней Терси — правого притока Томи, где, согласно записям, были высажены молодые ученые и проводник.

Экипировали нас отлично. Всепогодные комбезы «Маугли» с внутренним влагопоглощающим слоем и воздушным фильтром обеспечивали защиту от дождя, жары и холода. К комбезу прилагались совершенно фантастические ботинки. Это была не просто обувь — сложнейшее инженерное устройство! Во-первых, у ботинок была подошва с изменяющимся коэффициентом жесткости. Чем сложнее был профиль опоры, то есть поверхности дороги, тем более гибкой становилась подошва. Материал как бы облегал все выступы поверхности, скрадывая их и снимая давление и неприятные ощущения на стопу. Во-вторых, ботинки тоже имели систему вентиляции, как и комбезы. Причем устроена она была гениально просто. Во время ходьбы верхний слой стельки работал как воздушная помпа, прогоняя воздух сквозь внутреннее пространство ботинка. В такой обуви можно было идти весь день, не снимая, и ни капельки не устать!