Орден костяного человечка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 113

Вот и все.

— Лагерь проснется, и вы ему объявите об этом?

— Да, конечно… Вася не давите на меня, я уже все решил. Мы сворачиваем раскопки, но еще две-три ночи у нас тут есть, и мы должны поддержать общение с Сопой и Сраошей.

— И с Джамаспой.

— По-моему, он знает меньше всех…

— И уж, конечно, — договаривал за всех Василий, — лучше и не рассказывать и не писать, где именно лежит древний вождь, до которого не добрались грабители ни в XIII, ни в XX веках. А то еще и доберутся. Рано или поздно найдутся те, кому очень захочется добраться.

Все согласно закивали головами. Действительно, зачем подвергать опасности человека, который приложил столько усилий, чтобы остаться на родине? Пусть он покоится в мире, в сердце удивительной страны, среди каменистых откосов, лиственничных и березовых лесов, долин и сопок, под пронзительно синим, ясным небом. Пусть сорокаградусный мороз над ним вечно сменяется тридцатиградусной жарой, а осенние дожди хлещут на землю, состоящую из праха бесчисленных поколений.

Вася еще писал что-то в блокноте, Епифанов поднялся, потянулся.

— Засиделись мы сегодня… Четыре часа! Володя, завтра… То есть сегодня начните сворачивать лагерь.

— Слушаюсь. Давайте свернем все, кроме необходимого для жизни… Всю «археологию».

— Как посчитаете нужным.

— Дня через два народ пусть уезжает, а я погоню машину до Новосибирска.

— Ну что ж, если вы с этим согласны…

— Я уж был вашим завхозом, я им и останусь до конца. Вася, вы с Аней отвезете мальчишек в Петербург? Живите там на даче, я буду дней через пять.

— Я хоть Анне покажу Петербург, — благодарно улыбнулся Василий.

Епифанов согласно кивнул, еще раз потянулся и ушел, всем пожелав спокойной ночи. Василий тоже удалился, пошатываясь от желания уснуть. И в ранних лучах… даже не в лучах, в белорозовом свете рассвета, в гулкой предутренней тиши Володя остался у костерка рядом с Ли Мэй. Сразу стало почти что неловко, захотелось заполнить чем-то паузу.

— Маша, хотите еще чаю?

Но это было не то, совсем не то, а самое «то» произнесла сама Маша:

— Вы знаете… Я буду просить вас встретиться со мной в Петербурге. Я бы хотела вас еще видеть.

— Это взаимное желание, Ли Мэй. Я смотрю на вас на расстоянии, потому что боюсь торопиться. Вы можете относиться к этому как вам угодно, но вы мне и правда очень нравитесь.

— Я нравлюсь вам интеллектуально?

— Вы мне по-всякому нравитесь… В том числе и интеллектуально… то есть я хочу с вами дружить. Но не все сводится к этому… Я вас хочу, Ли Мэй, — вы того признания хотите? Ну и пожалуйста — я вас хочу. И что дальше?

Ли Мэй вдруг откровенно покраснела.

— Ничего… я только опасалась… Немножко боялась…

— Что я, после той ночи у меня в палатке, в грозу, вас не захочу? Что я обиделся на вашу отсрочку и теперь не захочу вас знать? Так примерно?

Ли Мэй чуть заметно кивнула.

— А что у нас слишком много точек соприкосновения, вас не пугает?

— Почему это меня должно пугать?

— Потому что так не бывает… Я вот смотрю на вас и все время боюсь: а вдруг вы мне просто мерещитесь?

Надо было видеть, как изменилось лицо девушки.

— Вас очень сильно ударили, Володя. Так сильно, что вы уже не верите собственным ощущениям. Тут я могу помочь только одним — дать вам время, чтобы убедиться в моем существовании. Если вы поверили в существование Джамаспы — может, поверите и в меня?

— Гм… А вот еще один страх… Удивительно, что вы этого совсем не боитесь, — а вдруг я попросту не совсем то, что вам нужно? Что я попросту старый развратник?

— Про старого — это чепуха, Владимир. Не китаянку пугать старостью мужчины, мы это скорее высоко ценим… Совершенномудрый [33] должен быть не очень молод, вы же знаете… А что вы себя глупо ведете… Пьете, путаетесь с женщинами… Вам ведь здорово досталось в это лето, и, по-моему, не только в это лето. С вами были очень несправедливы, и не вы один виноваты в том, что с вами теперь происходит. Вы ведь только две недели назад объяснили мне, что теперь-то наверняка проживете долго. Что-то над вами висело, и очень-очень нехорошее.

— Было дело.

— Может, все-таки расскажете, что у вас произошло? Я же вижу — вы сильно несчастливы, и у вас что-то происходит. Расскажете?

— Может быть… Но не сейчас, хорошо? Если мы увидимся в Петербурге, я вам расскажу эту историю.

— Мы обязательно встретимся, и я попрошу рассказать.

И вот она уже идет мимо палаток, красивая и грациозная, как статуэтка эпохи Мин. Володя откровенно любовался, как играет ее попа — даже под толстой тканью брезентухи, как изящно держит она планшет с рисунками. Какая она красивая, Ли Мэй! И одновременно Ли Мэй — часть другого человечества. Совсем немного — но инопланетное существо.

М-да. Один дед женился на испанке; вон дрыхнет в палатке племянничек, еле-еле выучивший русский. Братец копает на Маракуни, а в его жене — пол-Европы. У него, Володи, жена — еврейка, а теперь он мечется между китаянкой и хакаской.

Ну и семейка…

12 июля, вечер

— Володя, можно вас на минутку?

— Хоть на две.

Шаманы отозвали Володю в сторонку.

— А вы не хотите еще разок посетить Козьму Ивановича? Он зовет.

— Ну и ну… Вот не думал, что вы можете быть знакомы…

— Мы должны быть знакомы, Владимир Кириллович, и скоро вы это поймете.

Вроде бы лагерь уложен, работа сделана, а к последней посиделке он успеет. Нет оснований не пойти.

Козьма Иванович и правда ждал, даже достал ту заветную пятилитровую бутыль.

— Может, не будем?

— Много не будем, а по стаканчику придется. Потому что…

Тут Козьма Иванович вдруг встал, вытянул руки по швам.

Так же вытянулись, к удивлению Володи, и шаманы. Володя оказался в середине правильного треугольника из людей, вставших чуть ли не по стойке «смирно». И это ему не особенно понравилось.

— В общем, так… Володя, мне велено сказать вам, что вы теперь будете одним из нас, — так вдруг сказал Козьма Иванович и ловко достал из кармана, повесил Володе на шею то, что он никак не ожидал — костяного человечка на ремешке.

Шаманы, Костя с Володей, захлопали.