Киммерийская крепость - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Давыдов cтр.№ 114

Потом пришёл Гур, вместе с небольшого роста, очень крепким и очень молчаливым пожилым человеком, похожим на китайца. Или на японца? Язык не поворачивался назвать его стариком, хотя было ясно, что Николай Петрович – так он представился, поклонившись, — старше её отца. И они все вместе пили чай, оказавшийся зелёным и очень вкусным, с каким-то неслыханным печеньем, разнообразнейших форм и цветов, тоже потрясающим – язык проглотишь. А кто он Ольге Ильиничне? Муж? Не похоже. Ирину не отпустили в этот вечер, оставили ночевать. На следующий день они с Гурьевым вдвоём отправились к Пташниковым. И опять Ирина не поняла, как ему это удалось. Скандал съёжился, почернел и слинял через форточку. Она даже не помнила, о чём говорилось за столом, — всё, как в тумане. Потом отец, воодушевившись, уволок Гурьева в кабинет, а мать, посмотрев на Ирину, покачала головой и вдруг – улыбнулась.

А теперь вот – Питер. Не Ленинград. Кажется, новое имя города так ни разу и не слетело у Гурьева с языка. Больше всего времени они проводили у тех самых развалов, на набережной Грибоедовского канала. Гурьев копался в книгах, то и дело доставая из пыльных куч тома и фолианты, знакомые Ирине лишь по именам, да и то смутно: ее учителя, ничтоже сумняшеся, отсчитывали историю от октября семнадцатого. А какая литература без истории? «Ничего, — усмехался Гурьев, — я тебе подберу библиотечку, у тебя история будет от зубов отскакивать. А этим – лейся, песня, звонче, голос, взвейся выше, конский волос – им конец, моя девочка, мы их сдуем, как пену!» И Ирина не умела ещё понять, что стоит за этой крамолой – то ли юношеский эпатаж и фрондерство, то ли? О прочих вариантах ей, опять же, не хотелось думать – страшно было так, что даже думать не хотелось. Еще и от этого – Ирина вздрогнула, когда услышала голос за спиной:

— Молодой человек, простите, Бога ради. Вы не будете столь любезны?

Гурьев повернулся – стремительно, словно пантера. Нет. Пантеры так не умеют. Быстрее. Как умел только он один. Ирину всегда, буквально до мурашек по коже, изумляла эта сидевшая в Гурьеве невероятной мощи пружина, которая была его второй – а может, первой?! — натурой:

— Извините. Вы мне?

— Да. Еще раз покорнейше прошу меня простить. Ваша фамилия случайно не Гурьев?

— Да. И это не случайно, — Гурьев напрягся еще сильнее. Человек, обращавшийся к нему, был Гурьеву знаком – он пока не мог точно вспомнить его имя, но в том, что он видел прежде и знал этого человека по имени, не было и тени сомнения. — Это важно?

— Вы очень похожи на Кирилла Воиновича, — человек замолчал и посмотрел на Гурьева, ожидая, какой эффект произведут его слова.

Гурьев отложил какую-то книгу, которую продолжал по инерции держать в руке:

— Вы служили вместе, — это был не вопрос, а утверждение. В тот же момент имя человека проступило из памяти чётко, как на бумаге.

— Имел честь, — человек наклонил голову и, казалось, только из-за неподходящей обстановки не щёлкнул каблуками. — Позвольте представиться.

— Я помню, — кивнул Гурьев. — Полозов, Константин Иванович. Лейтенант, если не ошибаюсь.

— Верно, — Полозов был явно ошарашен. — Совершенно верно. Младший минный офицер на «Гремящем». Как вы понимаете, бывший. Однако! Неужели вы меня помните?!

— Отличнейшим образом, Константин Иванович. Я всю команду помню, вот только канонира кормового орудия фамилию не знал. Кажется, его первого мая на «Гремящий» откомандировали, не так ли?

— Так, — после некоторого замешательства подтвердил Полозов. — Строгов его фамилия. Была.

— Он тоже погиб? — тихо спросил Гурьев.

— Да. Простите.

— Ну, в том вашей вины усмотреть невозможно, — Гурьев протянул Полозову руку. Несмотря на жаркий день, тот был в кожаных перчатках, и Гурьев, хотя и удивился, не подал виду. — Сколько человек уцелело?

— Шестеро. — Секунду помедлив и бросив взгляд на Ирину, Полозов осторожно взял руку Гурьева своей, в перчатке.

Ирина никогда не слышала, чтобы Гурьев разговаривал так. И не догадывалась, что он так умеет. Но, судя по всему, тон был взят правильный, потому что этот… человек – он явно почувствовал себя лучше. И увереннее:

— Мне, право же, очень лестно, что вы меня помните. Мы были друзьями с вашим отцом. Правда, это было, кажется, в другой жизни.

— Да. Но мир тесен, иногда это к лучшему, — Гурьев улыбнулся и подтянул к себе девушку за локоток. — Познакомьтесь. Это Ирина.

— Весьма польщён, — Полозов поклонился и церемонно поцеловал протянутую Ириной руку, чем окончательно смутил её. — Яков Кириллович, надеюсь, вы сможете уделить мне немного времени? Нам необходимо побеседовать, я живу здесь, неподалёку.

— Я подожду тебя на площади перед Музеем религии, хорошо? — Ирина снизу заглянула Гурьеву в глаза, поняв мгновенно, что сейчас она лишняя и нисколько, ни капельки не обижаясь и не сердясь. — Поговорите без меня.

— Это может быть довольно долгий разговор, — тихо буркнул Гурьев.

— Ничего, я не заблужусь. Делай то, что ты должен, я подожду, — Ирина кивнула Полозову: – До свидания.

Он проводил Ирину взглядом и повернулся к Гурьеву:

— Когда увидитесь, передайте, пожалуйста, что я бесконечно признателен мадемуазель Ирине за возможность поговорить с вами с глазу на глаз. Прошу Вас, сюда.

Дорогой Полозов не проронил ни слова. Гурьев тоже молчал, хотя буря чувств переполняла его.

Они поднялись на третий этаж и вошли в длинный коммунальный коридор, тихий и пустой – была середина рабочего дня. Оказавшись в жилище бывшего лейтенанта Минного Отряда Балтийского флота, Гурьев с интересом огляделся. Обстановка была спартанской, чтобы не сказать – убогой: узкая, как шконка в кубрике, кровать, этажерка с книгами, стул, огрызок – иначе не скажешь – письменного стола да полупустая вешалка для одежды. Полозов взял стул и пододвинул его Гурьеву:

— Садитесь, Яков Кириллович, — перехватив его взгляд, направленный на свои руки в перчатках, Полозов усмехнулся: – Не подумайте ничего такого. Пожар в снарядном бункере – пренеприятная штука, а вентиль задрайки оказался чересчур горячим для нежных ручек моего благородия. А потом – соленая вода, вот и хожу теперь, как опереточный шпион. Могу вас угостить коньяком. Не побрезгуете стариковским угощением?

— Я просто не пью, Константин Иванович. По нескольким причинам, одна из которых – прискорбно юный возраст.

— Как вы сказали? Прискорбно юный? — Полозов остановился, приподнял брови и улыбнулся. — Какого же вы года рождения, голубчик, десятого, кажется?

— Да. Десятого.

— Но выглядите Вы, смею вас уверить, значительно старше.

— Спасибо. Я стараюсь.

— Вы просто удивительно похожи на Кирилла. Кирилла Воиновича. А матушка ваша как поживает, здорова ли?

— Благодарю Вас. Можно сказать, вполне благополучно. И не замужем, если вас это интересует.