Предзнаменование - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Эванджелисти cтр.№ 30

Им не было страшно, ибо здесь страх не имел смысла. Бояться, но чего? Смерти? Они и так отчасти были мертвы. Боли? Но в этом безмолвии не было вообще никаких телесных ощущений. И все же трое из них ощущали растущую тревогу, и если чего и боялись, так только того, что она продлится вечно.

Неизвестно, сколько прошло времени до того момента, когда туман начал рассеиваться. Расселина кончалась, и путники приближались к ее краю, за которым открывалось такое же звездное небо с теми же тремя солнцами. Только свет звезд был не таким ярким.

Нострадамус обернулся и указал на темный раструб, из которого они вышли. Он снова был направлен вниз.

— Смотрите. Если вглядеться внимательно, то за завесой тумана вы увидите, что мы оказались на другой стороне вселенной. Не всем дано это увидеть. Мы балансируем над временем.

Только женщина, обернувшись, бросила беглый взгляд назад.

— И правда! — воскликнула она. — На дне пропасти звездное небо! Мы думали, что спускаемся, а на самом деле поднимались к тому же месту!

— Все дело в том, что изменились наши ощущения, — проворчал человек в черном плаще. — Мы утратили всякую точку зрения.

Нострадамус подождал, пока они снова окажутся на поверхности недвижной и бескрайней равнины, потом ответил:

— Ошибаетесь. Мы ее не утратили. Отсюда мы можем наблюдать одновременно прошлое и будущее, как если бы это было настоящее.

— Что же это за точка зрения?

— Точка зрения Бога.

Космос всколыхнулся, как парус под ветром, и созвездия снова поменяли очертания.

Если бы Диего Доминго Молинас был способен испытывать нормальные человеческие чувства, он был бы счастлив снова оказаться в Южной Франции. В глубине души он любил теплые краски и вечный зной этих краев. Ему нравился серый камень деревень, покатые крыши домов, обилие родников. Здешняя панорама резко отличалась от мрачноватого однообразия его родного Арагона.

И все же рациональная часть его сознания была начеку и не позволяла поддаться обаянию фривольности окружающего ландшафта, где все дышало беспричинным весельем. Явственный привкус греха чувствовался в жеманной архитектуре замков и домов знати, где садов было гораздо больше, чем башен, несмотря на постоянные войны.

Аген обладал множеством отрицательных характеристик. Прежде всего, среди христианских кварталов преспокойно существовала и процветала еврейская община. Затем гугеноты. В городе их было так много, что они влияли на городские общественные институты и, более того, протаскивали туда своих людей. Поэтому жарким летом 1534 года, привлекая внимание прохожих длинным черным плащом, Молинас въехал в Аген в мрачном расположении духа. Его карета катила по хорошо мощенным улицам Агена в направлении долины Виве, что находилась сразу за городом. Настроение его портилось все больше и больше: ему предстояла встреча с самым развязным господином беспечной Франции эпохи Валуа.

Оказавшись в назначенном месте, он вышел из кареты и немного помедлил в тени усыпанной ягодами черешни перед жилищем человека, которого искал. Жилище представляло собой изысканное палаццо, обнесенное оградой с эмблемой лестницы и окруженное большим садом, который террасами спускался к ручью Сен-Мартен де Фулойрон, пересекавшему долину. Все вместе смотрелось очень мило, и сад был ухожен, а вот ограда порыжела от ржавчины; нетронутыми были только эмблемы, видимо, появившиеся совсем недавно. Казалось, здание держат не мощные стены, а плющ, зеленым плащом окутавший палаццо.

Молинас еще несколько мгновений осматривался, потом шагнул к калитке и потянул за цепочку колокольчика. Он не издал ни звука. Тогда испанец открыл одну из створок, только прикрытых, но не запертых, и направился к дому.

Видимо, лязг заржавевшего металла все же услышали, потому что, прежде чем он успел дойти до двери, она открылась. На крыльцо вышла старуха с усами над верхней губой и обильной растительностью на подбородке. Она прикрыла один глаз, но не потому, что хотела заговорщически подмигнуть, а потому, что этот глаз не видел.

— Синьор Скалигер и его супруга отдыхают, — отрезала она.

Молинас пожал плечами.

— Мне назначено, и именно на этот час.

Разбудите синьора Скалигера и скажите ему, что прибыл человек от его высокопреосвященства кардинала Антонио делла Ровере. Скажите также, что я жду всего насколько минут, потом буду вынужден уйти. Люди моей профессии не знают, что такое отдых.

Старая служанка застыла в изумлении. Почти наверняка она не поняла ничего, кроме имени кардинала. Затем она молча исчезла за дверью. Разглядывая изящную живую изгородь сада, простиравшегося у его ног, Молинас спрашивал себя, о чем может доложить хозяину такое существо.

Но он оказался излишне пессимистичен. Что бы она там ни доложила, результат был налицо. Скалигер с шумом возник на пороге.

— Господи, какая честь! — взревел итальянец во всю силу своих легких. — Гражданин благородной Испании, да еще и друг кардинала делла Ровере! — Он в экстазе впился глазами в иностранца. — Ах, как сразу заметен испанский вкус! Носить черный плащ в такую жару! Оригинально, весьма оригинально! Пойду-ка и я разыщу свою старую медвежью шкуру и наброшу на плечи, чтобы соблюсти приличия!

Молинас выгнул бровь, задаваясь вопросом, не смеется ли над ним хозяин. И решил, что нет. Все, что он слышал об этом человеке, говорило о его склонности к глупым и бессмысленным выходкам.

— Кардинал делла Ровере просил меня приветствовать вас, — сказал он с поклоном. — Он вскоре вернется из Марселя.

— Да, я прочел его письмо. Вы встретили его там, в Марселе?

— Да, по дороге из Сицилии мы заходили в этот порт.

— Нам очень недостает его преосвященства. В Агене происходят ужасные вещи! Любой другой при таких словах понизил бы голос, а Скалигер, напротив, произносит их громогласно! Но прошу вас, проходите в дом. Здесь даже стены имеют уши.

Молинас подумал, что, если бы это было так, у стен давно лопнули бы барабанные перепонки. Дом стоял на отшибе, и вокруг не было никого, кроме кучера, который спокойно занимался лошадьми. Пожав плечами, он двинулся вслед за хозяином по длинному коридору, где слегка пахло плесенью, зато было полно изящных зеркал и на полу лежал дорогой ковер, местами слегка выцветший. Дойдя до деревянной лестницы, коридор сворачивал в гостиную.

Скалигер крикнул в лестничный проем:

— Одиетта! Как только будешь готова, спускайся! У нас важный гость! — Затем он посмотрел на Молинаса и спросил: — Не желаете ли отдать мне плащ?

— Нет, спасибо, мне не жарко.

— Ах, какой оригинал! Располагайтесь, я велю принести кагорского вина и грушевый конфитюр.

Пока Скалигер разыскивал экономку, чтобы отдать распоряжения, Молинас огляделся. Гостиная, залитая солнечным светом, проникавшим сюда через широкое окно, была обставлена с большим вкусом и даже с некоторой утонченностью. Вот только вся она была завалена книгами. Книги были повсюду: на полке камина, который, видимо, зажигали редко, на стульях, на столе, на полу возле дивана. Гору книг сурово венчала запыленная кираса XIII века с обломанным нарукавником.