Школа добродетели - читать онлайн книгу. Автор: Айрис Мердок cтр.№ 102

— Я думаю, он в Лондоне.

— Я ему отправил немало писем. Он ни на одно не ответил.

— Сколько он вам должен?

— Я заплатил ему за несколько картин, которые он так и не написал.

— Я уверен, он…

— Я его взял, когда никто и имени его не слышал. Я сделал ему репутацию.

— Я уверен, он не хотел ничего…

— Он уничтожил мой бизнес. Раньше я работал на Корк-стрит. А теперь? Посмотрите на эту дыру.

— Мне очень жаль…

— У меня все еще есть несколько его работ. Вы не хотите купить?

— Нет, на самом деле…

— Они не очень дорогие. Как только он умрет, цена подскочит. Вы могли бы сделать неплохое вложение средств.

— Нет, я…

— Да послушайте, это прекрасное вложение. Мне чертовски нужны деньги.

— Нет, спасибо… я думал, может…

— Ну, если не хотите разбогатеть… как вам угодно.

— Я подумал, а вдруг вам случайно известен его старый адрес в Челси?

— На Флад-стрит? Еще бы не известен! Я там дневал и ночевал.

— Не могли бы вы мне его дать?

— Да. При условии, что вы мне сообщите, если найдете его.

— Хорошо.

— А вам что от него надо? Впрочем, все равно не скажете. Вот вам адрес.

— Спасибо…

— Если увидите его, можете столкнуть в Темзу. Его картины сильно подскочат в цене, когда старый мерзавец сдохнет. С нетерпением жду этого дня.

— Простите, не могли бы вы…

— Заходите.

— Я только хотел…

— Да заходите. Положите сюда ваш плащ. Проходите в гостиную. Гостиная здесь. Раньше она была наверху.

— Спасибо. Извините, что беспокою вас…

— Надеюсь, вы не возражаете против сухого шерри? Сладкое я не выношу.

— Нет, хорошо, спасибо. Это ведь дом сто пятьдесят восемь по Флад-стрит?

— Да, конечно. Садитесь на диван.

— Спасибо…

— Как вы узнали мой адрес?

— Мне его дал мистер Барнсуэлл из Илинга.

— Я не знаю никого в Илинге. И если на то пошло, никакого Барнсуэлла я тоже не знаю.

— Вы, наверное, приняли меня за кого-то другого.

— Как я могу вас принять за кого-то другого? Меня вполне устраивает, что вы — это вы. Зачем вам быть кем-то другим?

— Мне это совершенно не нужно, но…

— Вы учитесь?

— Да, в Лондоне…

— И на чем специализируетесь?

— Французский…

— Вы наверняка в восторге от Пруста.

— Да…

— Я тоже собираюсь поступить в колледж в Лондоне. Собираюсь изучать психологию. Вам сколько лет?

— Двадцать.

— Слушайте, и мне двадцать. Какое совпадение! Вас как зовут?

— Эдвард.

— А меня Виктория. Вам нравится мое имя?

— Да… послушайте…

— Если у вас короткая фамилия, то имя должно быть длинным. Моя фамилия Ганн. А ваша?

— Слушайте, я должен вам сказать…

— Вы знаете, что этот дом принадлежит мне?

— Вы, наверное, богаты.

— Мой папа богат. Этот дом — его подарок. Это как-то связано с налогами. Выпейте еще.

— Слушайте, Виктория, я пытаюсь узнать, где можно найти человека по имени Джесс Бэлтрам.

— Никогда о ней не слышала.

— Это не она, а он. Он раньше жил здесь.

— Сочувствую. Он пропал в тумане прошлого.

— Может, кто-то другой знает?

— Папа совсем недавно купил этот дом. Здесь ужасные обои — мы бы, конечно, такие не наклеили. А прежние хозяева уехали. На этой территории царствую я. Вы мой первый гость!

— А где ваш папа?

— В Филадельфии. Зарабатывает еще больше денег. Я буду жить здесь совсем одна, не считая Сталки.

— Вот как. А кто такой Сталки?

— Мой серенький котик. Он еще на карантине. Я по нему ужасно скучаю.

— Не могли бы вы дать мне…

— Он весь серенький, только белое пятно спереди. Он такой умный. Он думает, что он человек.

— Не могли бы вы дать мне адрес прежних хозяев дома?

— Они оставили банковский адрес. Их фамилия — что-то вроде Смит. Адрес у меня где-то наверху.

— Если бы вы…

— Вам так нужен этот Бэлтрам?

— Он мой отец.

— И как он пропал?

— Это длинная история.

— Извините. Вы, наверное, решили, что я чокнутая.

— Вы очень милая. Но вам не следовало меня впускать. Я мог оказаться насильником.

— Ну, насильник насильнику рознь. Поцелуйте меня, Эдвард.

Эдвард с ума сходил от раскаяния и горя. Он ходил по этим адресам, питаемый надеждой. Он все еще воображал, как будет замечательно, когда он найдет Джесса. Он молился: «Дай мне, пожалуйста, найти Джесса, только дай мне найти его, и все будет хорошо». Он представлял, как расскажет Джессу о своих приключениях, как тот будет смеяться. В этих видениях Джесс являлся сильным, здоровым, помолодевшим, излучавшим энергию и красоту. Он и в самом деле пережил метаморфозу, принял новую форму и вернул свои прежние силы. Иногда Эдвард чувствовал, что так оно и должно быть, что Джесс не только жив, но и находится где-то поблизости. Он словно дразнил сына своим отсутствием; может быть, даже наблюдал за ним. На улице Эдвард все время видел его двойников, иногда преследовал их. Один раз он выскочил из автобуса и бросился назад, увидев из окна Джесса среди прохожих. Эта надежда давала ему занятие и программу на каждый день. Он с утра отправлялся на поиски, а возвращался поздно. Эдвард избегал Гарри. Ему представлялось, что Гарри винил его за то, что произошло в Сигарде, хотя, конечно, ни слова об этом между ними не было сказано.

Вернувшись домой, он нашел целую груду писем, в основном от миссис Уилсден. Он просмотрел каждое, убедился, что они были по-прежнему исполнены ненависти, и выбросил, не читая. Было еще два письма от Сары Плоумейн. Она жаловалась на разную чепуху. Их он тоже читать не стал. Стюарт оставил ему записку со своим адресом, а Томас прислал письмо с просьбой зайти. Эдвард чувствовал, что не готов встречаться ни с одним из этих менторов. Он хотел сначала найти Джесса и освободиться от этого ужаса. Если он и в самом деле, не во сне и не в бреду, видел Джесса в реке, то он повинен в убийстве. Во второй раз. Он бросил Джесса, убежав к женщине, как бросил Марка. Сходство этих предательств не могло быть случайным, и страдания от двух преступлений смешивались в мозгу Эдварда, усиливая друг друга. Он пытался заглушить боль: говорил себе, что если он и правда видел Джесса под водой, то наверняка тот уже утонул, умер, и его нельзя было спасти. У Джесса был такой умиротворенный, такой отрешенный вид, словно он обрел покой; совсем не похоже на тонущего, который задыхается и борется за жизнь. Но если он не был мертв, а лишь погрузился в один из своих трансов? Что, если он только что свалился в воду, а когда Эдвард отвернулся, его унес поток и он утонул? Удивительное спокойствие, написанное на лице Джесса, укрепляло Эдварда в первоначальном мнении, что образ был иллюзией, и он цеплялся за эту мысль. Ведь он уже решил, что ему все пригрезилось, и разве это не доказано? Увы, ничто, кроме самого Джесса, не могло служить доказательством, а без доказательств Эдвард был обречен на вечные мучения. Возможно, это наказание за то, что он сделал с Марком? Прежде он хотел наказания, но только не такого. Он искал искупительной кары, а не усугубления вины. Иногда его утешала лишь мысль о том, что у него всегда остается возможность самоубийства.