Сон Бруно - читать онлайн книгу. Автор: Айрис Мердок cтр.№ 55

— Ну-ну, не нужно бить бедняжку Найджела, он вас любит. Вы должны простить Майлза и Лизу.

Диана дала волю слезам. Она не могла их вытереть, потому что Найджел не отпускал ее. Наконец она сказала:

— Как?

— Дайте им переступить через вас. Может быть, они выбрали верный путь, пусть даже гордыня правит их норовистыми конями. Это можно понять. Поймите же и простите.

— Но и у меня есть гордость, — сказала Диана.

— Отбросьте ее. Избавьтесь от этого тяжкого груза.

— Но мне совсем не легче оттого, что они пошли правильным путем, — сказала Диана. — Они принесли мне большую жертву. Я бы должна быть им благодарна. Но я не могу. Они безумно любят друг друга.

— Каждый еще больше любит себя. Любовь к себе, к своей жизни толкнула их на этот путь. Они ничем не пожертвовали. Они выбрали то, что лучше для них.

— Я не могу обсуждать этого с вами, — сказала Диана. Она уже больше не пыталась вырваться.

— Но вы уже обсуждаете это со мной, милая. И самое удивительное, что все будут живы-здоровы. Майлзу будет хорошо, вы будете добры к нему, будете ходить за ним, как за ребенком.

— Им нужно было уйти вместе. Он станет презирать меня. Между нами больше не может быть любви. Представить себе страшно, что он думает теперь о ней и обо мне.

— Едва ли люди думают друг о друге. Они созерцают в уме плод своего воображения, имеющий сходство с тем, о ком они якобы думают, и обряжают его себе на потребу. Майлз не может думать о вас. Майлз думает о Майлзе. И это вы тоже должны понять и простить. Он еще будет доволен собой, и вы увидите улыбку у него на губах.

— А я как же?

— Вот оно! Все пекутся о себе! Смягчитесь. Отдайте им всю себя. Отбросьте гнев и ненависть. Любите. Отдайте себя всю. Любите Майлза, Денби, Лизу, любите Бруно, Найджела.

Диана склонила голову Найджелу на плечо. Слезы у нее на щеках высохли и больше не капали на пиджак Найджела.

— Я не знаю, как это сделать.

— А вы попробуйте, стоит ведь только захотеть.

— С ума сойти, еще и Денби с Лизой. Словно сон, наваждение, ничего нельзя понять.

— Это и есть сон, Диана. Понять можно лишь малую толику, вот и не сходятся концы с концами. Когда мы страдаем, мы думаем, что за всем кроется сложный промысл. Но это лишь порождение нашего больного воображения.

— Да, мне казалось, за всем этим кроется какой-то промысл, — произнесла Диана. Она выпрямилась и пригладила волосы. Найджел разжал руки.

— Ну вот видите, боль уже и проходит.

Она откинулась на спинку дивана, взглянула на Найджела и только теперь заметила синяк у него на лице вокруг заплывшего глаза.

— Где это вас угораздило?

— Столкнулся с реальным миром. А он ранит.

— Бедный Найджел…

— И отдайте-ка мне таблетки. Они вам не понадобятся.

Рука Найджела скользнула в сумочку Дианы, где лежал пузырек со снотворным. Он извлек его оттуда и положил к себе в карман.

Диана потерла заплаканное лицо, разглаживая кожу.

— Да, наверное, не понадобятся. Хотя я и не знаю почему. Ведь это все бессмысленно, о чем вы мне говорили.

— Конечно, конечно, я и есть бессмысленный жрец бессмысленного Бога. Но если псевдоврач — не врач вовсе, то псевдобог — все же Бог, Диана. Разрешите проводить вас домой.

Денби включил свет. Большое холодное помещение в нижнем этаже типографии с рядом темных окон во всю стену, пропахшее краской, бумагой и многолетними залежами обрезков, казалось неприбранным, запущенным и в то же время притаившимся, настороженным, как бы застигнутым врасплох. Оно производило странное впечатление без однообразного стука машин, без людской суеты. Было около пяти часов утра.

Денби прошел от двери в глубь мастерской. Остановился у старинного пресса, который позавчера доставили из художественного училища. Литая сталь потускнела, была тронута ржавчиной. Тут требовалась окраска, смазка, любовь. Но даже в таком унизительном нерабочем состоянии пресс все же воплощал в себе силу и красоту. «Коуп, Лондон, 1827». Денби погладил большой железный цветок, который служил противовесом, нажал на рычаг, и пресс легко, плавно, величественно опустился. Денби отошел от него.

Дверь в дальнем конце мастерской выходила на каменную лестницу. По ней можно было пройти к небольшому причалу, ныне бездействующему, и оттуда, по железным ступенькам, спуститься прямо к воде, а во время отлива — на илистый берег Темзы. Денби отпер дверь и выглянул наружу. Начинало светать, небо над головой было блекло-серым, хотя все вокруг еще утопало в густой тьме. Он всмотрелся в даль, пытаясь различить силуэты труб электростанции, но их не было видно. Внимание его привлекли освещенные окна на противоположном берегу реки, и на секунду он вспомнил о Бруно, хоть и знал, что со стороны типографии Стэдиум-стрит не видна. Денби вроде как различал уже воду в реке. А может, это ему казалось. Может, он слышал ее плеск, а может, у него просто шумело в ушах. Он вдыхал свежий приятный запах воды и ила. До отлива еще оставалось время.

Отойдя от двери, Денби посмотрел на часы. Он снял плащ, поежился, надел его снова. От холода ныло ушибленное плечо. Он прошел через мастерскую в свой кабинетик — клетушку, огороженную покосившимися деревянными переборками, и включил там свет. В кабинетике, где сидели обычно Денби и Гэскин, было не прибрано, на столе лежала груда писем, некоторые из них были не распечатаны. В последнее время Денби работать не мог, а доверить полностью все дела было некому. Стены в клетушке пестрели старыми торговыми рекламами и театральными афишами шестидесятилетней давности. Денби открыл шкафчик и налил себе виски. Ему было как-то не по себе.

Денби согласился на абсурдную дуэль с Уиллом Боузом, исходя из каких-то вполне определенных соображений, но теперь он уже не понимал, зачем ему это понадобилось. Конечно, у близнецов театральные пистолеты с холостыми патронами, и они инсценируют этот фарс, чтобы напугать его и унизить. Тем не менее предстоящая дуэль казалась ему дикой, опасной затеей, исход которой предсказать было невозможно: участвуя в ней, он вынужден экспромтом играть какую-то неясную ему роль, и неизвестно, удастся ли ему действовать твердо и с достоинством. Словом, он ощущал, что отдал себя в руки врагов.

Однако поначалу именно этого ему и хотелось — отдать себя в их руки, сделаться жертвой этого случая. Из головы не выходило слово «наказание», употребленное Уиллом в письме, и чудилось, что близнецы, которые, как считал теперь Денби, действовали заодно, были орудием судьбы, именно его судьбы, ополчившейся против него. Денби смутно сознавал, что дуэль — это конец, разумеется, не в буквальном смысле слова, но вся эта инсценированная маленькая трагедия так или иначе могла знаменовать завершение целого этапа его жизни.

Он знал, что Лиза уехала. Он заходил на Кемсфорд-Гарденс и видел ее пустую комнату. Диана сказала, что она уехала за границу навсегда. Денби не расспрашивал о подробностях. Конечно же, она уехала не одна. Они тихо постояли с Дианой в пустой комнате. Только потом он сообразил, что Диана, видимо, все знает о его любви к Лизе. Должно быть, Майлз рассказал. Денби каждый день ходил в типографию. Заботился о Бруно, прибегал в обед, чтобы покормить его. Найджела дня три не было дома. Потом он явился и снова стал исполнять свои обязанности. Только теперь он был врагом, сардонически усмехающимся демоном возмездия. Денби неловко, извиняющимся тоном разговаривал с ним, всякий раз поеживаясь от его улыбки. Аделаида уложила свои вещи и то и дело распаковывала чемоданы, когда ей что-нибудь требовалось. Она объявила, что уходит, но не уходила. Целыми днями пропадала где-то. Кухня была завалена грязной посудой, продукты портились. Денби мыл горячей водой только одну тарелку, которой пользовался Бруно. Сам же обедал в кафе.