Море, море - читать онлайн книгу. Автор: Айрис Мердок cтр.№ 107

— Вы же попробовали, а она только хныкала, что хочет домой. Ну и ладно, и скатертью дорога. Простите, это я нехорошо сказал. Вы ошиблись, только и всего, теперь забудьте об этом. Честное слово, я в толк не возьму, зачем она вам, не понимаю, что это — сентиментальность, либо благотворительность в стиле Армии спасения, либо что, но не может быть, чтобы человек был так уж необходим, не доходит это до меня. Есть ведь эта женщина, Лиззи Шерер, она к вам, по-моему, очень хорошо относится, и Розина Вэмборо…

— А я, понимаешь ли, люблю твою мать.

— О-о, любите… то есть…

— Тебе не понять, молод еще.

— Для меня, наверно, естественно проявлять нормальный интерес к молодым женщинам. В старости, возможно, все не так.

Я молчал, уязвленный до глубины души. Дурак я был, что зашел так далеко. Я чувствовал себя усталым, слабым, обескураженным. Самая молодость Титуса, его здоровая, неунывающая энергия нестерпимо раздражали меня. Раздражали его длинные, загорелые ноги в рыжеватых волосках, торчащие из небрежно закатанных брюк. Я чувствовал, что теряю с ним контакт, что вот-вот накричу на него, а потом буду вынужден просить прощения.

— Мне жаль, что все это так тебя расстраивает. Отчасти я понимаю. Но мне нужна твоя помощь, ну, или, скажем, поддержка. Я должен рассказать тебе что-то важное про твоего отца.

— Про Бена. Он мне не отец. Кто мой отец — одному Богу ведомо, я уж теперь никогда не узнаю. Давайте не будем говорить про Бена, он мне надоел. Не по душе мне это дело…

— Прости, я немного запутался, какое именно дело?

— Насчет нас с вами. Давайте забудем про них, поговорим про вас и про меня.

— Давай. Я и сам хотел об этом поговорить, Титус, тебя-то я не пытаюсь похитить.

— Да, я знаю.

— Мы-то с тобой свободны по отношению друг к другу. И нет надобности ничего определять.

— А разве «отец» это не определение?

— И верно. Ну, если тебе больше нравится, давай будем просто друзьями. Подождем, посмотрим. Ты же знаешь, тут нет ничего… постыдного… ну, ты понимаешь…

— О, это-то я знаю!

— Мне нужно просто ощущать, что мы с тобой связаны особыми отношениями, особыми узами.

— Не понимаю, зачем вам это, — сказал Титус. — Простите, это неблагодарность с моей стороны, я ведь живу у вас, ем и пью за ваш счет, я это помню, но я вот все думаю — какое вам до меня дело? Будь вы и вправду моим отцом, это бы еще ладно, хотя и тогда… в общем, я вот что хотел сказать. Мне было интересно с вами встретиться, интересно у вас жить, несмотря на все ужасы. Когда-нибудь я, наверно, буду думать, что хорошее это было время, да. Но я хочу сам зарабатывать себе на жизнь, и жить самостоятельно, и чтобы это было в театре. Я не желторотый младенец, которого манит сцена, я не воображаю, что стану звездой, я даже еще не знаю, выйдет ли из меня актер, но я хочу работать в театре, мне кажется, что там я буду у места. Отдыхать здесь у вас чудесно, но я хочу вернуться в Лондон, только там и есть настоящая жизнь.

— А здесь настоящей жизни нет?

— Ну, вы же понимаете, о чем я. Ваш кузен где живет?

— В Лондоне. — Опять меня ужалила змея ревности. Неужели Джеймс успел заарканить Титуса? Между ними с самого начала что-то возникло. Я поспешил сказать: — Очень тебя прошу, не говори с остальными про то… ну, сам понимаешь.

— Ну еще бы, ни слова, могли бы этого и не говорить.

— Вот и хорошо.

— Главное, я не хочу, чтобы вам казалось, будто у вас есть по отношению ко мне какие-то обязательства. А то выйдет, что и у меня есть обязательства. Я не хочу больше сидеть у вас на шее. Хочу жить самостоятельно. Если вы мне немножко поможете, что ж, скажу спасибо. Может быть, вы мне поможете поступить в театральное училище. Если поступлю, попробую получить стипендию, тогда мне и денег хватит. Может, получается, что я хочу попасть в училище по блату, но блат, по-моему, это не так уж страшно. Тогда я буду сам себе хозяин и мы сможем быть друзьями или как там хотите, но только если я буду сам по себе, понимаете?

Каким слабым и беспомощным я чувствовал себя перед этой простодушной, напролом идущей энергией! Он ускользал от меня, пока я даже еще не научился его любить, не придумал, как удержать его!

— Хорошо, я помогу тебе поступить в театральную школу, но это надо еще обдумать. Мы с тобой съездим в Лондон, а сначала ты поможешь мне здесь. Я все-таки расскажу тебе кое-что про Бена, тебе следует это знать. Ты говоришь, он неплохой человек, а он плохой. Он злобный и мстительный. Он пытался меня убить. — Мне нужно было поразить воображение Титуса, взорвать это возмутительное безразличие.

— Убить? Каким образом?

— Он столкнул меня в воду. Я не случайно свалился в водоворот. Он столкнул меня.

Титус не выказал особого волнения. Наклонившись вперед, он почесал комариный укус на лодыжке.

— Вы его видели?

— Нет, но почувствовал.

— Откуда же вы знаете, что это был он?

— А кто же еще? Когда мы виделись последний раз, он сказал, что убьет меня.

— Не могу себе этого представить, очень уж на него не похоже, просто не верится, — тупо твердил Титус.

— Меня столкнули! Кто-то толкнул меня в спину!

— Вы уверены? Вы ведь могли упасть и удариться спиной о скалу, а потом соскользнуть в воду, а ощущение было бы как от толчка в спину. И доктор сказал, что у вас все могло спутаться в голове.

Продолжать я был не в состоянии — слишком устал и пал духом. Не надо было уходить так далеко от дома.

— Ладно, Титус, поставим на этом точку. Никому не передавай, что я тебе рассказал.

Титус поглядел на меня, сощурив глаза.

— Вот видите, не так это весело — играть в отцы и сыновья. — Это было самое ласковое из всего, что он сказал.

— С училищем я тебе помогу, — сказал я. — Мы еще это обсудим. А теперь беги.

Он встал.

— Я вас доведу до дому.

— Справлюсь и сам.

— Нет, не справитесь. К тому же и дождь опять начинается. — Он протянул мне руку. Я взял ее, и он помог мне подняться, а потом ухватил под локоть. Сказал: — Когда-нибудь мы с вами друг друга узнаем. Времени хватит.

— Времени хватит.

«Хартли, родная, я хочу сказать тебе кое-что. Во-первых, прости, что увез тебя и насильно держал у себя в доме. Мной руководила любовь, но теперь я вижу, что это было глупо. Я напугал тебя и сбил с толку. Прости меня. Во всяком случае, это доказывает, что я тебе предан бесконечно и хочу, чтобы ты была со мной. Ты моя, и я не собираюсь от тебя отступаться. Так что скоро ты меня снова увидишь! Надо полагать, что, вернувшись домой, ты много чего обдумала и отчасти стала на мою точку зрения. Ну зачем тебе, моя дорогая, оставаться в краю страданий? Ведь я для тебя не чужой человек, не предлагаю тебе ничего и никого незнакомого. Ты сама сказала, что я твой единственный друг! И ты совсем уж была готова сказать «да», только боялась его. Ведь страх — это в конечном счете привычка. А в глубине души ты разве не чувствуешь, что изменилось? Теперь уж скоро ты сможешь сделать то, о чем мечтала годами, — распахнуть дверь и выйти.