Черные Холмы - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 76

Большинство типи сожжены, а на тех немногих, что остались, с тыльной стороны виднеются ножевые разрезы, через которые в панике бежали женщины, старики, дети и даже перепуганные воины. По всей долине стелется запах гари, человеческого и конского дерьма, но гораздо хуже перекрывающий все остальные запах смерти.

Четверка кроу едет дальше. Паха Сапа соскальзывает с лошади, завидев знакомые типи и лица.

Он еще надеется, потому что немногие оставшиеся здесь типи — обломки типи — больше похожи на те, что используют в тийоспайе старого Железного Пера, а не в деревне Сердитого Барсука. Многие из лежащих здесь тел обгорели — они кажутся слишком маленькими, и трудно поверить, что когда-то это были люди солидного возраста и размера, — а другие искалечены, но в остальном целы, распухли и почернели под действием солнечных лучей и жары трех последних дней лета. Обсиженными насекомыми телами успели полакомиться дикие животные и собаки, возможно, те самые собаки, которые жили в этой тийоспайе.

Но некоторые тела все еще можно опознать.

Паха Сапа видит самого Сердитого Барсука, тело маленького толстого воина так раздулось, что стало в три раза больше. Он лежит на спине у ручья, руки у него подняты, словно он приготовился к драке. Паха Сапа каким-то образом понимает, что эта поза всего лишь следствие натянувшихся мышц и сухожилий, которые стали видны в тех местах, где потрудились собаки, койоты и канюки. В дождливой хмари светятся белые кости обоих предплечий.

Дальше, где обычно ставит вигвам Сильно Хромает, Паха Сапа находит почерневший и исполосованный ножом труп Женщины Три Бизона. Он не сомневается, что это она, хотя вазичу и отрезали ее большие груди. Большая часть ее лица отсутствует, но он видит незажившие шрамы на предплечьях и бедрах, откуда она вырезала кусочки собственной кожи для ханблецеи Паха Сапы всего несколько дней назад.

Столетий назад.

В тридцати футах — труп другой женщины, без ноги и обеих рук, их не видно нигде поблизости, а распухшее, полуистлевшее лицо прогрызено до черепа, глаза давно выклеваны, но черные волосы, хотя и покрыты грязью после проливных дождей, остались нетронутыми. Это Коса Ворона, младшая жена Сильно Хромает. Там, где должны быть руки Косы Ворона, лежат остатки того, что было ребенком. Паха Сапа знает, что не ее. Может быть, новорожденного младенца Громкоголосого Ястреба, которого родила старому самолюбивому вичазу вакану его младшая жена Еще Спит. Паха Сапа представляет себе, как Коса Ворона схватила младенца, пытаясь его спасти в самый разгар бешеной кавалерийской атаки.

В нескольких шагах дальше, ближе к тополям, он находит необожженное тело, лежащее лицом вниз. Лицо отсутствует. На раздувшихся, но при этом все еще остающихся странно высохшими руках видны выцветшие татуировки, которыми так гордился Громкоголосый Ястреб.

Впечатление такое, будто пронесшаяся здесь кавалерия Крука сеяла огонь и смерть, убивая всех без разбору — воинов, женщин, детей. Земля по всей долине изрыта сотнями копыт пони и солдатских лошадей.

За этой чертой все типи сожжены, все тела превратились в черные, словно птичьи, кости и обожженную чешуйчатую плоть. Одно из этих тел, может быть, нет, наверняка принадлежит Сильно Хромает. Он не стал бы бежать, оставив своих жен. Или своих друзей.

Четыре разведчика кроу возвращаются в тот момент, когда Паха Сапа пытается усесться в жесткое кожаное седло. Кудрявый держит магазинное ружье, уперев его прикладом в бедро, а другой рукой натягивает поводья, останавливая своего коня. Его пони забрызган грязью от копыт до брюха. Даже длинная грива пони покрыта комьями грязи. Следом за ним долину заполняет целый отряд кавалеристов, которые движутся вдоль хребта на юг.

— Бежать собрался, Биле?

Паха Сапе не приходила в голову мысль о бегстве, и он теперь недоумевает — почему? Словно читая в раскалывающейся от боли голове Паха Сапы, старик кроу говорит что-то на своем гортанном языке трем другим разведчикам. Они смеются. Кудрявый сплевывает и продолжает говорить на почти женском лакотском:

— Похоже, это дело рук генерала Крука и ста пятидесяти кавалеристов из их основной группы, они покончили с этой деревней вон там, чуть дальше, — там еще тела женщин и детей сиу в овраге за бугром… а потом прибыла вся колонна Пятого пехотного, они разбили лагерь на холме в миле отсюда… дня три назад, судя по состоянию говна. А потом следы показывают, что с юга в спешке прибыли около пяти сотен воинов, твои сиу и шайенна, судя по нескольким телам, что мы видели… их отряд возглавлял этот головорез, Шальной Конь, и хотя кавалерия Крука, видимо, превосходила их численностью раза в четыре, Шальной Конь атаковал… по следам видно… а потом отошел, чтобы отразить контратаку Крука. Схватка продолжалась в ходе отступления на протяжении двух миль вдоль хребта. Наш капитан Говно-в-Голове пытается соединиться с главной колонной Крука, но мы уверены, что Шальной Конь где-то здесь неподалеку и готов атаковать. На, держи, Биле, тебе может понадобиться.

Старый кроу сует Паха Сапе длинноствольный кольт. Оружие тяжелее, чем мог себе представить Паха Сапа, и только от его тяжести боль в голове и руке у него начинает пульсировать сильнее, и он чуть не падает с шелудивой лошади, но удерживается в седле.

— Я думаю, — говорит Кудрявый, — у людей Крука нет припасов и нет времени на охоту — Шальной Конь нападет на них прежде, так что если мы к ним и присоединимся, у них для нас нет еды, и мы… эй, что это ты там делаешь, Биле?

Паха Сапа поднимает обеими руками тяжелый револьвер, прицеливается в жирное, самодовольное лицо этого кроу — Кудрявого — и три раза нажимает на спусковой крючок.

Револьвер не стреляет.

Вся четверка кроу смеется так, что чуть не валится с коней.

Кудрявый роется в кармане мундира, вытаскивает сжатую в кулак руку, раскрывает пальцы. С полдюжины патронов посверкивают на ладони в уходящем сером свете. На меди капельки дождя.

— Когда ты проявишь себя, Биле, — или когда Шальной Конь окружит нас и мы решим, что лучше застрелиться, чем сдаться ему в плен, — тогда ты сможешь получить это.

Четверка кроу окружает его, их винчестеры уперты в бедра, на иссеченных шрамами грудях — патронташи, на широких ремнях — пистолеты, и вялая кляча Паха Сапы тяжело сопит, едва поспевая за остальными: они следуют за главной колонной на юго-запад прочь из долины по хребту, земля которого истоптана копытами.

Они соединяются с генералом Круком и многими сотнями других людей (Кудрявый говорит Паха Сапе, что в основной группировке около двух тысяч человек) и устраивают то, что у них называется «бивуак», — поскольку вазичу боятся разбивать настоящий лагерь из-за близости Шального Коня и его воинов, — а это означает, что приходится оставаться под ливневым дождем, когда под тобой жижа, а на голове пончо или накидка от дождя, и есть остатки галет (Кудрявый дает Паха Сапе откусить от его галеты два раза) и пытаться уснуть, когда каждый четвертый остается на часах и сторожит лошадей.

Теперь Паха Сапа понимает слово «пехота» — Кудрявый несколько раз использовал его, даже не пытаясь перевести на лакотский. Большинство солдат Крука пешие. Неудивительно, думает Паха Сапа, что они были бы не прочь съесть лошадей.