Князь Тишины - читать онлайн книгу. Автор: Анна Гурова cтр.№ 35

– В начале двадцатого века всем стало ясно: Чистое Творчество погибло. Но одно поразительное событие, случившееся в Советской России, вернуло миру Чистое Творчество в новом качестве. Итак, точка отсчета, известная в наших анналах как момент Пробуждения, – тысяча девятьсот двадцать седьмой год. Москва. Мастерские Веры Мухиной. Здесь произошло, на мой взгляд, величайшее событие минувшего века – Чистое Творчество вернулось к человечеству не в виде науки, а в виде Дара.

Впервые этот Дар открылся в молодом человеке, художнике-соцреалисте по имени Матвей Корин. Поистине удивительно, почему судьба выбрала для возвращения Чистого Творчества в мир не утонченного, высокообразованного эстета и мистика, одного из тех последних мастеров, кто свято в тайне хранил остатки знаний великой эпохи и, не щадя себя, проводил дни и ночи в поиске истины, а простого парня Матвея Корина – необразованного, наивного, вышедшего из народа художника-самоучку.

Мое мнение однозначно: разумеется, это было не случайно. Достаточно взглянуть на сохранившиеся картины Корина, такие как «Проводы агитатора» или «Первый советский трактор в лунную ночь», в которых не скованное образованием пламенное воображение художника гармонично сосуществует с его здоровой крестьянской психикой. По самой своей натуре Корин был экспериментатором – бесстрашным, с железными нервами. Именно поэтому тридцатого марта тысяча девятьсот двадцать седьмого года, когда изваянная Кориным небольшая скульптура «Птица Стальное Крыло» неожиданно вспорхнула с верстака и вылетела в окно, художник не повредился в рассудке и не кинулся ни в церковь, ни в ЧК. Сурово нахмурясь, он проводил птицу взглядом и произнес историческую фразу: «Нехорошо полетела. Низко и медленно. В другой раз надо крылья сделать поширше».

Карьера Корина была яркой, но недолгой и со страшным концом. Через месяц после открытия дара Корин по госзаказу работал над сюрреалистическим полотном к юбилею революции «Башня Света в лучах солнца народовластия». Однажды вечером Корин пропал. А на следующий день его коллеги увидели, что на полотне появился новый персонаж – сам Матвей Корин. Он висел, цепляясь за выступ многокилометровой Башни Света, и с ужасом и отчаянием глядел на багровое море флагов далеко внизу. Коллеги, не посвященные в тайну Корина, сочли автопортрет художника дурацкой шуткой и соскребли его с полотна. Если бы они просто закрасили его, дело еще можно было бы поправить, но – увы!

По залу прокатился приглушенный глумливый смех. Аудитория явно не прониклась трагизмом истории.

– Итак, по нелепой случайности Корин трагически погиб, – продолжал дедок. – Но вскоре в училище обнаружилось еще несколько Одаренных, потом еще и еще… Когда этот феномен стало невозможно игнорировать, он попал в сферу интересов государства. С тех пор, вплоть до сегодняшнего дня, вся система обучения и дальнейшего использования мастеров осуществлялась исключительно под эгидой соответствующих государственных структур. Б тысяча девятьсот двадцать девятом году была официально учреждена Академия художеств, где будущие мастера могли совершенствовать и оттачивать свой дар. Позднее в крупных городах РСФСР были открыты филиалы Академии, а потом появилась и всероссийская сеть детско-юношеских училищ. Параллельно шли исследования феномена Чистого Творчества и эксперименты по применению его в практических целях. Например, довольно скоро выяснилось, что людей с задатками мастеров Чистого Творчества немало, но для развития этих задатков нужны либо специальная среда и годы упорного труда, либо исключительно удачные обстоятельства. Б тридцатых годах определились два главных направления в развитии Дара, появилось новое ответвление – мастера иллюзии. Впрочем, насколько мне известно, это не единственно возможные варианты. Эксперименты ведутся уже много лет…

«Это про меня», – с гордостью подумала я. А вдруг есть еще кто-нибудь, кроме демиургов? Что еще можно делать с реальностью, кроме как творить ее? Разрушать? Хм, мысль интересная…

Я глянула на часы. Лекция подходила к концу. Уставшие с непривычки слушатели болтали и вертелись. Дед теперь рассказывал о питерском филиале Академии, но его почти не было слышно. Мои мысли вернулись в привычное русло. Итак, нужен хороший повод, чтобы попасть в Сашино училище. Вот бы там учился кто-нибудь знакомый! Или, может, заявиться прямо к их директору и сказать, что хочу к ним перевестись? Если Антонина узнает, то сожрет меня живьем…

Хохланд закончил лекцию и предложил задавать вопросы. Вопросов ни у кого не оказалось – народ ломился в столовку. В последних рядах, поглощенная своими мыслями, я покинула аудиторию. На сломанном столе перед выходом кучкой лежали какие-то рекламки. Я машинально взяла одну.

На обложке, на темно-синем фоне был в абстрактной манере изображен портрет какого-то чудовища. Оно выглядело так, как будто его намалевал сумасшедший ребенок. Под ним белыми буквами было напечатано: «„Охота на ведьм". Выставка работ петербургских абстракционистов. Из коллекции Академии художеств».

«Жуть какая-то», – вскользь подумала я и собралась уже выкинуть рекламку, когда мой взгляд упал на адрес, по которому проходила выставка. «Актовый зал. Худ. училище. Пр. Авиаконструкторов, 110».

Вот и повод нашелся.

Спустя три часа я одиноко стояла в пустом актовом зале чужого училища и озиралась по сторонам. Исчирканный паркет, бежевые оштукатуренные стены, фиолетовый занавес над сценой. По стенам – премерзкие абстрактные портреты, напоминающие морды жуков-людоедов. Возле сцены – огромное абстрактное полотно, еще более мерзкое, чем портреты, если только это возможно. На сером фоне – бессмысленное переплетение серых монстров и уродов. Непонятно, почему эта выставка называется «Охота на ведьм»? Никаких ведьм здесь нет. Кроме меня, ха-ха.

Я добралась до училища на Авиаконструкторов только около семи вечера, перед самым закрытием выставки, и теперь корила себя за нетерпение. Разумеется, все давно ушли по домам. Надо было прийти на следующий день да пораньше. А так мало того, что я оказалась единственным посетителем (это-то как раз неудивительно, учитывая характер выставки), так еще и в училище, похоже, нет никого, кроме сторожа.

Я лениво брела вдоль картин, думая о том, что надо бы отсюда сейчас уехать, а завтра прийти еще разок. Б случае чего скажу, что обожаю абстрактное искусство и не могу без него ни дня прожить. Вот, например, этот портретик – разве не прелесть? Два носа, полтора рта, челюсти расположены вертикально; пустые круглые глазки – как в ствол пистолета заглядываешь; а что там внизу написано? «Портрет учителя». Нет, пожалуй, не буду я к ним переводиться. А это что за хищник – неужели тоже учитель? Да у них здесь коллективный портрет педсовета. Ужас какой-то. Не может быть у людей таких харь, даже у учителей. Это, наверно, маски. Да, разумеется, маски.

Мне показалось, что я отгадала загадку портретов, и это отчасти примирило меня с ними. Но тут в голову забрела мысль: «А что под масками? Может, нечто такое кошмарное, что его надо прикрывать этими адскими личинами? Нечто такое, на что нельзя смотреть без опасности для жизни?»

Я оторвала взгляд от портретов, из-за которых уже бегали мурашки по коже, и направилась к выходу. Но когда взялась за ручку двери, то она оказалась закрыта. Холодея, я подергала дверь, потом попинала ее. Никто не отозвался – похоже, дверь была заперта снаружи. Должно быть, сторож решил, что уже поздно и здесь никого нет, закрыл меня и ушел домой. Неужели придется сидеть тут до утра?