Князь Тишины - читать онлайн книгу. Автор: Анна Гурова cтр.№ 34

Я срисовала с доски в тетрадь имя Се Хэ и тут же забыла, кто это такой. «Ну что, получила свою любовь, несчастная? – язвительно спрашиваю я себя. – Добилась, чего хотела? Вот и радуйся. Вернее, мучайся. Все мы мечтаем о такой любви, когда весь смысл жизни – в другом человеке. Но что делать, если этого человека рядом нет?

Хотела яркой жизни, необыкновенных ощущений? О да, я чувствую теперь жизнь – так ярко и остро, как будто с меня сорвали кожу и повесили в шкаф, а ключ отобрали. Неужели это и есть любовь – когда не можешь нормально существовать отдельно от любимого? Как же я так нелепо попалась?»

Со сцены донесся противный скрип маркера по доске. Теперь дед болтал о мастерах Средневековья. Это было уже самую чуточку интереснее.

– Для мастеров реальности тех лет – их еще называли алхимиками – главным было освобождение духа жизни, затерявшегося, уснувшего в материи. Лишь во вторую очередь они стремились получить от творчества некую выгоду. Но и здесь их цели оставались благородными. Под выгодой подразумевалось создание так называемого «философского камня». Так называлась универсальная субстанция, позволяющая улучшить любое несовершенство в мире реальности. Например, повлиять на несовершенное – больное или дряхлое – тело или на неблагородный «больной» металл. Так возникли байки о «живой воде», эликсире бессмертия или способности мастеров реальности превращать свинец в золото.

Мастера реальности Средневековья стремились к уединению и тщательно таили друг от друга свои секреты. Каждый работал в одиночестве в своей студии, ни с кем не разделяя ни победы, ни поражения. Считалось, что акт творения – личное дело каждого, и настоящий мастер должен найти свой путь. Поэтому никаких школ реальности в средние века не было – знания передавались в лучшем случае от учителя к ученику. Некоторые мастера оставили нам записки и дневники, которые позднее, в эпоху Просвещения, были собраны и переработаны теоретиками Чистого Творчества. Так появились знаменитые классические труды по алхимии – как вы понимаете, в наши дни совершенно бесполезные с практической точки зрения, однако содержащие массу интереснейших намеков и загадок. Среди важнейших имен перечислим… – Дед снова принялся скрести фломастером по доске. – Яков Беме, Альберт Великий, Теофраст…

А может, забыть его, этого Сашу? Что на нем, свет клином сошелся?

«Я больше не люблю его, – принялась внушать я себе. – С чего я вообще решила, что влюбилась? Мало ли кто мне нравился? Есть на свете парни и покрасивее Саши, и уж вряд ли найдешь еще хоть одного с настолько мерзким характером. Да не такой уж он и красивый. Эти глаза с желтизной… холодный, самоуверенный, наглый взгляд человека, убежденного в том, что он лучше всех… эта мерзкая манера цедить слова…»

Но чем дольше я убеждала себя, тем ярче представляла Сашу, и желание увидеть его воочию становилось уже просто нестерпимым.

Я подняла голову и рассеянно оглянулась. Народ что-то сосредоточенно переписывал с доски. Дед заливался соловьем, увлеченный собственной лекцией.

– В семнадцатом веке наметились первые признаки кризиса Чистого Творчества. Внешне все выглядело великолепно. Студии плодились и множились, имена знаменитых мастеров реальности гремели по всей Европе и Азии, их опекали короли и церковь… И, как водится, миг наивысшего расцвета оказался началом конца. Теоретические проблемы творчества были сформулированы; практические наработки предыдущих веков записаны и упорядочены. То было время толкователей, библиографов, систематизаторов. Покинув таинственное уединение студий, мастера реальности все как один подались в писатели. Они создавали философские трактаты, стремясь как можно полнее запечатлеть на бумаге достижения прошедших веков – словно предчувствуя, что время Чистого Творчества в его прежнем виде идет к концу.

В восемнадцатом веке был сформулирован и официально закреплен главный принцип обучения Чистому Творчеству: obscurum per obscurius – «к темному через еще более темное». Это решение оказалось роковым. Искусство искусств остановилось в развитии; все меньше находилось желающих вступать на трудный путь мастера реальности; и в итоге мастера отрезали себя от той самой реальности, с которой работали.

Теобальд сделал паузу. Учащиеся внимательно слушали. Я, устав печалиться, слегка приободрилась, и мысли потекли в более конструктивное русло. Вот бы мне, как будто нечаянно, увидеться с Сашей…

– Реальность жестоко их наказала. Она сама отвернулась от адептов Чистого Творчества. Это произошло внезапно, и почти никто из мастеров не заметил перехода. Как будто перестали работать некие законы природы. В публицистике пишут о закате, упадке, несоответствии требованиям современности, но истинная причина была в другом. Лично у меня при чтении опусов того времени возникает ощущение, что мастера внезапно ослепли и в растерянности и нарастающем ужасе мечутся в поисках заветной цели. Доверие к Чистому Творчеству было подорвано, авторитет его непоправимо упал. Мастеров стали сначала за глаза, а потом и в лицо называть шарлатанами – и они были шарлатанами, зачастую сами этого не сознавая. К концу девятнадцатого века Чистое Творчество практически прекратило свое существование. Им занимались только немногочисленные жулики, мечтатели и сумасшедшие…

Так как же мне увидеть Сашу? Где его можно встретить, чтобы это выглядело естественно? Крайне не хочется, чтобы у него возникло ощущение, будто я за ним бегаю (как оно на самом деле и есть). Дожидаться, пока родители снова соберутся к Хольгерам в гости? Так это можно всю зиму прождать. Болтаться по улицам вокруг его дома? Бессмысленно. Заявиться к нему в школу, якобы по делу? Нет, ни за что! Шито белыми нитками. Чем он еще занимается? Карате? Хм. Одна девчонка из нашей парадной записалась на карате и радостно прозанималась там ровно три недели, пока ей не сломали палец. Впрочем, стоит обдумать. Пальцы обычно ломают другим, а не тебе. Художка? Это был бы самый реальный вариант, только Саша ее, говорят, бросил. Хотя…

Мне вспомнилась наша с Эзергилью вылазка на улицу Авиаконструкторов. Училище, куда мы отвозили цилиня. Мастерская реальности. Два парня курят у крыльца и разговаривают о странных вещах. И один из них – вылитый Саша. А вдруг это он и был?

Я ухватилась за эту ниточку обеими руками. Почему бы и нет? Внешность, голос, манера говорить – все ведь совпадало. Однако я была твердо и абсолютно безосновательно уверена, что это не он. И тот, второй парнишка, рисующий огненный знак в воздухе… Интересная мысль… а не отвели ли мне глаза? Я не знала, был ли Саша обычным учеником, иллюзионистом, реалистом или там учили чему-нибудь еще – о таких вещах вне школы говорить не принято. Для непосвященных и наша художка – самое обычное образовательное учреждение. Итак, если это был Саша, и если он был, допустим, иллюзионистом… и мне отвел глаза второй парень… значит, у меня есть отличный повод искать с ним встречи. Не имеющий никакого отношения к моим несчастным чувствам. Шпионаж – сама по себе серьезная причина для очередного визита. Эзергиль со мной уж точно не пойдет – значит, придется одной…

Оставалось найти предлог.

Дед между тем рассказывал довольно любопытные вещи. Я, слегка успокоившись и приняв решение, стала слушать.