Кембрийский период - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коваленко cтр.№ 86

Анна убедилась — сида вменяема. Ну почти. Тем более та сразу нашла ученице множество дел. И в первую очередь — стирку. А кровь на белом платье уже засохла, вот беда… Так что на работенку по ведьминской специальности Анна согласилась скорее с облегчением. Однако, увидев страждущего, ничего удивительного не обнаружила. Так, любопытное.

— Отравление зверобоем. Похоже, Гвин — или кто другой — души-то того… Но надо же — они не фэйри, тем становится дурно сразу. А это овцы! Или коровы… То-то им хотелось стать фэйри. Те хоть живут долго. А тут ни долгой жизни, ни спасения души.

— Душа овец… — задумался викарий, — сам я такого вопроса не решу. Агнцы, они невинные…

— А если козлища? Да у них просто души скота! А уж какого…

— Да уж… Никогда с таким не встречался. И курьер уже ускакал, как назло. Хорошо, что великолепная младенца спасла, крестила. Ты его проверила?

— Нет пока. Да и не подпускает. Ну ей виднее. И не должно ничего с ним быть — душу нужно отдать добровольно, а какая у маленького воля?

— В любом случае он теперь христианин, и верю, душа у него будет, и на снисхождение благодати Господней уповаю. А что с прочими делать-то? И вот именно с этим.

— Ну брюхо пройдет дня через три. Как у коров. Особенно белые аннонские часто травятся, кстати. А уши… Позвали бы меня раньше, я б их глиной намазала. Но хороши охраннички, добрый фермер раньше травницу к скотине позовет. Теперь же видишь, какие ожоги? Да еще и руками разодранные… Кожи, считай, вовсе нет. Надо бы их отрезать. А этого… бывшего человека — в темный чулан. Он еще неделю солнечного света бояться будет. А уши заберу, замочу в уксусе, чтобы не сгнили. Уши человека-животного!

Про уши кер-мирддинец переводить не стал. Священнику. Хотя греха и не видел. Они же это… овечьи. А овечьи — хоть в уксусе, хоть в вине. Хоть хранить, хоть в зелье пустить. Да хоть вовсе с кашей да под пиво! Но греки — они же ненормальные. Вдруг не понравится что.

Зато перевел столпившимся вокруг пленным. Еще и прибавил:

— И ведите себя тихо. Вся ваша надежда теперь на Гвина. Потому как вам теперь не два пути — наверх или вниз, а один. Кто помрет — будет просто гнить. И больше ничего.

Вот тут начался вой. Ирландцы, уверившись, что их вождь потерял душу, взвыли. Многие валились на колени, просили у Анны глоток зелья — провериться. Надеялись.

А надеялись оттого, что про Гвина только один человек и говорил… Ведь это со стороны Бога жестоко: за глупую — пусть жестокую и доходную шутку над соседями — совсем лишать души.

— А нет больше, — разводила та руками, — все, что с собой взяла, баран ваш выпил. Это ж не просто так. Это я всю ночь в июне траву собирала, потом мяла, растирала, в глиняном тигле выпаривала… Одной травы ушло двенадцать марок веса. Я думала, мне экстракта месяца на три хватит. Да и зачем вам зря мучиться, скотинки?

Шок был слишком велик. Некоторые требовали, чтобы их повесили! Поскольку они-де лгали о работе на Гвина.

— Мы не можем точно этого знать, а потому не примем грех на душу, — твердо отвечал викарий. — Вдруг вы лжете, а король фэйри вас выкупит? Вы слышали приговор. Подождите немного. Опять же я уже отправил с гонцом письмо в столицу и очень надеюсь, что преосвященный Дионисий даст мне добрый совет, что с вами делать. Если бы вы просто добровольно отреклись от Христа, тут было б ясно. Но вы и от семени адамова отрешиться ухитрились, Гвин там или не Гвин! Впрочем, молиться за вас не грешно — вне церкви, конечно. Просите христиан молиться за вас — это за любую тварь делать не возбраняется.

— И повесить вас можно, — обрадовала Анна. — Без исповеди и причастия, конечно.

— А он не солжет? — заволновался викарий насчет Гвина. — Смотри, сиятельная Анна…

— Да какая я сиятельная?

— Ты ученица великолепной. Ты просто не можешь быть ниже, — объяснил викарий. — Но если Гвин ложно не признает этих не-людей…

— Будем их называть «фэйри». Животными — слишком, а настоящие Добрые Соседи на эту кличку обижаются.

— Хорошо. Этих фэйри не признает — мы их повесим. А если они правы, и вешать их необязательно? Выкупить их жизни могла бы и церковь. Конечно, очень недорого. В надежде, что некогда бывшие христианами существа смогут вновь обрести душу. Хотя бы для Ада. Ибо даже это лучше, чем никакого посмертия вовсе…

— А сиды не лгут. Даже те, которые склоняются к службе Аду. Ну наша не испорченная, как ее бывший братик. Но пример хороший. Ее, бывает, не поймешь, это да. Но неправду не сказала пока ни разу.

— А где у нас ближайшая крепость Гвина?

— Кричащий Холм. Съездим. Людей он чарами отгоняет, но Немайн, пусть крещеную, да сиду, наверняка послушают. А пленных… Я бы их под конвоем в город отправила. Поживут пока близ предместья. Если они фэйри, пусть бы жили до первой большой вины… Но сэр Эдгар вздумал их повесить у Гвина на виду…

Викарий понял — августу бросят в пасть к демону! С другой стороны, ни одно житие, где поминается Гвин, не оборвалось мученичеством во славу Господню.

— К Гвину пойду я. — Вид у викария стал отчаянный и немного лихой. — Он любит насмехаться над священниками. Но ни одного не убил, потому рисковать я не буду. Насколько легче принимать решение, когда оно не грозит ничем, кроме словесных поношений.

— Почему нет? — хмыкнула Анна. — Только не забудь это сэру Эдгару сказать, а то он и знать не будет…

Как они летели к подножию сида, где должен быть расположен вход во внутреннюю часть холма! Вились конские гривы и хвосты, крыльями расправились за спинами всадников плащи и пледы. «Пантера» скромно плелась позади, как и положено прикрытию, глотала пыль. То, что у сиды на плече ребенок, никого особо не волновало — обычное дело для воительницы. Дитя в валлийской подвеске ни копьем колоть, ни из лука стрелять не мешает.

Наконец у подошвы холма остановились.

— В качестве посла отправится отец Адриан, — объявил сэр Эдгар.

Немайн не возражала. Но священник повернул с половины пути.

— Не по силам мне, — признал. — Страшно. Знаю, что вера сильнее, а вот…

И его стошнило.

Так что спустя полчаса сида бодро шагала наверх. Даже напевать под нос начала, пробуя новый голос. Да, сопрано, и превысокое. И сильное — приходится сдерживаться, чтобы внизу не услышали. И все-таки — расстояние дальше, голос громче. Негромко, не в полную силу. Но застольная песня из «Травиаты»… раньше Клирик ее пел, как один из гостей — низкому баритону в Альфредах делать нечего. Впрочем, для друзей сходило. Теперь — Виолетта, безусловно. Потом — Аиду. "Ritorno Vincitor!" Голосу очень хотелось вырваться на свободу окончательно, заполнить все. Но пока было нельзя. Хотя Клирик и предполагал, что, прогнав с вершины холма «барабашку», попеть можно будет в открытую. Прогоняя нечисть. Вопрос — что?

Ближе к вершине приятные размышления сменились практическими мыслями. Клирик поочередно припоминал кандидатов на роль пугалочки. Из описаний — утробное ворчание "самой земли", белесые фигуры сидов на гребне, производящие первое осеннее камлание, дрожащая земля — он вывел, что поработали две родственные силы: текущей воды и пенного пива. Подземный ручей, например, вполне мог прорыть себе в теле холма русло и журчать. Мог стучать, шевелясь от малейшего дуновения, сильно выветренный камень… В любом случае, искать следовало звук, а потому Немайн прекратила петь и насторожила ушки. Оставайся Клирик человеком — намучился бы с поисками. Но длинные стоячие уши хорошо различали и сами звуки, и направление, с которого они доносятся, — если точно на них навести. Хорошо кошкам — ушки на макушке. А у сиды они хоть и вращаются ничуть не хуже — и да каждое по отдельности! — но, вот беда, торчат горизонтально. То есть поворотом можно легко определить вертикальный угол, с которого доносится звук. А направление в горизонтальной плоскости… Предстояло покрутить головой — как при игре в "холодно-горячо". А если источник звука скрыт под землей — и походить. Пройтись в одну сторону. Прислушаться, есть ли звук, и не переменился ли? Ослаб, усилился, стал ниже или выше? Звук хорошо расскажет, какие породы и пустоты внизу, — а значит, что нужно делать, чтобы его укротить.