Лето перед закатом - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 34

Но в данную минуту она играла свою роль настолько мило и естественно, что лицо ее, склоненное над Кейт, было олицетворением доброты и убежденности, что все кончится хорошо; а это как раз то, что нужно для успокоения больного человека. И не приходится удивляться, что этот красивый молодой человек и девушка, которых она видела в вестибюле, держатся с такой уверенностью, с таким превосходством и такой непринужденной властностью: самоотдача Сильвии и тысячи ей подобных сформировали их характер. Где-то они сейчас? В Швейцарии? В Греции? Впрочем, они вольные птицы, им не обязательно ограничивать себя рамками Европы: с таким же успехом они могут сейчас оказаться и в Южной Америке, и в Исландии.

Кейт внезапно поняла, что лежит с открытыми глазами в полной тишине. Не было слышно топота ног в коридоре, и уличный шум не врывался в комнату. Ей захотелось есть. Позвонив, она узнала, что сейчас четыре часа утра, но решила, коль скоро уж она попала в такой фешенебельный отель, воспользоваться удобствами, которые он предоставляет. Официант принес ей холодные закуски и какое-то приятное на вкус вино, но все-таки Кейт, очевидно, поспешила. Не успела она отправить в рот последний кусок, как ее вырвало, но на этот раз голова осталась ясной, и Кейт готова была встретить новый день. А день уже вступал в свои права: с шумом, с ярким светом, режущим глаза. Она поднялась с постели и оделась. Одежда повисла на ней, как на вешалке; она похудела, если верить весам, на пятнадцать фунтов. За какое же, интересно, время? Кейт напрягла память, но смогла лишь кое-как сообразить, что сейчас, должно быть, начало сентября.

Шторы в комнате, наконец, подняты; взору открылась площадь, забитая горячим металлом машин, наверху – буйная, отяжелевшая от влаги листва. В оконном стекле Кейт увидела женщину с выпирающими отовсюду костями: острые локти, острые колени над сухими икрами; маленькие темные, беспокойные глаза на белом осунувшемся лице, обрамленном свалявшейся шапкой отливающих медью волос. Седина на проборе стала уже в три пальца шириной. У нее не было ничего общего с той миловидной, холеной хозяйкой дома в южном Лондоне; люди, встречавшиеся с доброжелательной, приветливой и неизменно элегантной Кейт в бытность ее во Всемирной продовольственной организации в Лондоне, да и в Стамбуле тоже, сейчас ни за что не узнали бы ее.

Вид портили волосы… но это дело поправимое: именно их-то как раз проще всего привести в порядок. Она тут же позвонила в парикмахерскую при отеле и узнала, что ею смогут заняться только к вечеру; кроме того, она обнаружила еще одну вещь: оказывается, у нее нет сил для осуществления задуманного ею плана, ради чего, собственно, она и заставила себя подняться с постели и одеться, а именно: она намеревалась пройти милю-другую, отделяющую отель от Всемирной продовольственной организации, и взять там письма на свое имя, накопившиеся, как она думала, за время ее отсутствия. Она потеряла сознание; очнувшись на полу, обнаружила, что поцарапала себе плечо, потом добралась до постели и попросила, чтобы отправили посыльного за ее корреспонденцией. Письма принесли; их оказалось немного. Это были письма от мужа, которых ей так недоставало. Сама она все это время отделывалась открытками, правда, из Стамбула она все-таки послала ему большое письмо, где упомянула, что собирается «заскочить» в Испанию: он наверняка подумает, что ей подвернулся интересный спутник, и она решила сразу же признаться, чтобы дать мужу время освоиться с этой мыслью. От Майкла было два письма, теплых, шутливых, с массой информации обо всем на свете, в частности о похождениях их дочери, которая гостила у друзей в Филадельфии и явно была по уши влюблена. Эти письма будто разом смыли все мрачные мысли Кейт об ее замужестве и о том положении, в какое она попала. Теперь ей казалось, что она вела себя по-детски, тая обиду на Майкла за его донжуанские похождения: да они ничего не стоят, эти похождения… рядом с таким, скажем, проявлением близости двух людей, когда его рука тянется к ее руке и руки сплетаются в нежном пожатии, символизирующем двадцатипятилетний супружеский союз. Пустая кровать рядом, на расстоянии вытянутой руки, унижала ее, и вообще ее пребывание здесь, то, что она, пусть ненадолго, бросила заведенный порядок жизни, казалось ей заблуждением выжившей из ума женщины. Сила этих переживаний, ее упорное нежелание расставаться с постелью, слезливость и внезапный порыв послать телеграмму Майклу, чтобы он скорее вернулся домой, – все это доказывало, что Кейт еще далеко до выздоровления и, может быть, даже стоит вызвать врача. Решив, что так она и сделает, Кейт снова погрузилась в сонную одурь.

В середине сентября Кейт с трудом выбралась, наконец, из постели. Она еще больше потеряла в весе. Лицо осунулось, жесткие, свалявшиеся волосы стояли торчком – ярко-рыжие, с седыми корнями. Она не могла расчесать их даже щеткой. Впрочем, достаточно провести два часа в парикмахерской – и у нее снова будут блестящие, шелковистые волосы, которые будут лежать тяжелой волной – прической в ее стиле. Во всяком случае, таков был ее стиль на протяжении последних трех месяцев до болезни. Но есть ли смысл вообще заниматься прической, когда она сейчас – ходячие мощи? Подумав об этом, Кейт поняла, что ей просто не вынести сидения под колпаком сушилки в парикмахерской.

Она зачесала волосы назад, правда, эта прическа ей уже не по возрасту, но ни на что другое у нее просто не было сил. Миновав шумный вестибюль, – там воздух был настолько насыщен запахом духов, что Кейт чуть опять не стало дурно, – она вышла на улицу, где кишмя кишели туристы, жаждущие новых ощущений. На нее оглядывались. Увидев свое отражение в витрине магазина, она поняла почему. Ей явно не хватало косынки на голову и чего-нибудь вроде шали, чтобы прикрыть плечи, на которых болталось платье-мешок. Она зашла в ближайший дамский магазин и, купив вместо косынки первую попавшуюся шляпу, натянула ее низко на лоб. Теперь она чувствовала себя защищенной от нескромных взглядов и неодобрительных реплик.

Она нашла нужный автобус, с великим трудом забралась на второй этаж и сидела, слегка покачиваясь от слабости. Автобус увозил ее далеко от отеля, на юг, к ее родному дому. Ей хотелось посмотреть на него. Нет, не войти, а только взглянуть. Она никогда не видела свой дом таким, как сейчас, заселенным чужими людьми. Это все равно что взглянуть на самое себя со стороны.

Она сошла с автобуса, пересела на другой и доехала до конца улицы, где стоял ее дом. Это была широкая, обсаженная деревьями аллея. Никого из знакомых поблизости не оказалось. На тротуаре сидел спаниель мистера Джэспера и тяжело дышал. Он узнал Кейт, но не двинулся с места. С его языка стекали огромные капли слюны. Только теперь, увидев задыхавшуюся собаку, она поняла, что сегодня очень жарко и что сама она тоже в испарине.

Она не спеша пошла по улице. У нее было такое чувство, будто она только сейчас вернулась домой, в Англию, из-за границы. Вот теперь она по-настоящему дома. Молоденькая миссис Хэтч копошилась возле куста белых роз в палисаднике перед своим домом. Она подняла глаза на Кейт, проходившую мимо, потом взглянула еще, но когда Кейт собралась поздороваться с ней, та уже потеряла интерес к незнакомке и продолжала копаться в земле.

Кейт стояла под сенью платанов у входа в свой сад. В листве дерева, под которым они сидели в тот решающий вечер, ворковала голубка. Земля в саду пересохла. Газон перед домом надо бы постричь; жильцы, наверное, приведут его в порядок в спешке последних минут перед возвращением хозяев. Посреди газона лежал на боку шезлонг – казалось, его бросили тут и забыли.