Золотая тетрадь - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 56

И сейчас Джексон медленно перевел свой взгляд на Джорджа и уставился на него, медленно мигая, как человек, которого неожиданно ударили. И Джордж стоял тихо и неподвижно, ждал. Наконец Джексон сказал:

— Вы не хотите, чтобы мы уезжали, баас?

Я не знаю, что за этим стояло. Возможно, все это время Джексон знал всю правду о своей жене. В тот момент это прозвучало, безусловно, так. И Джордж на мгновение прикрыл глаза, а затем пробормотал что-то невнятное, прозвучавшее нелепо, как речь идиота. Потом, спотыкаясь, он вышел с кухни.

Мы наполовину вынесли на руках, наполовину вытолкали Джимми с кухни, и мы сказали:

— Спокойной ночи, Джексон, и спасибо тебе, что ты пытался помочь баасу Джимми.

Но он ничего нам не ответил.

Мы уложили Джимми в постель, Пол и я. Когда мы вышли на улицу и двинулись сквозь влажную тьму, мы услышали голос Джорджа, разговаривавшего с Вилли в десятке шагов от нас. Вилли говорил: «Очень верно». И «Очевидно». И «Очень может быть». А Джордж говорил все более и более неистово и бессвязно.

Пол сказал тихим голосом:

— Боже мой, Анна, пойдем со мной.

— Я не могу, — сказала я.

— Очень может быть, что я покину эту страну со дня на день. Очень может быть, что я тебя никогда больше не увижу.

— Ты знаешь, что я не могу.

Ничего не ответив, он пошел прочь, в темноту, и я уже почти было двинулась вслед за ним, но тут ко мне подошел Вилли. Мы были почти у нашей спальни, и мы направились туда. Вилли сказал:

— Это лучшее из всего, что могло произойти. Джексон и его семья уедут отсюда, и Джордж придет в себя.

— Это означает, почти наверняка, что семью ожидает разлука. Жена и дети Джексона больше не будут с ним жить.

Вилли заметил:

— Как это на тебя похоже. Джексону повезло, у него была возможность завести семью. У большинства из черных такой возможности нет. А теперь он станет таким, как все. Вот и все. Ты разве рыдала и стонала из-за того, что у всех остальных семей нет?

— Нет, я поддерживала политический курс, призванный положить конец всем этим чертовым порядкам.

— Это так. И это правильно.

— Но случилось так, что я знаю Джексона и его семью. Иногда я не могу поверить в то, что ты действительно имеешь в виду то, что говоришь.

— Ясное дело, не можешь. Сентиментальные люди никогда не верят ничему, кроме собственных чувств.

— А для Джорджа ничего не изменится. Потому что трагедия Джорджа заключается не в Марии, а в нем самом. Когда она уедет, появится кто-нибудь другой.

— Может, все это станет для него уроком, — сказал Вилли, и, когда он это говорил, его лицо стало безобразным.

Я оставила Вилли в спальне и вышла на веранду. Туман был уже не таким густым, и он уже пропускал сквозь себя слабое, рассеянное и холодное свечение, изливавшееся с тусклых небес на землю. В нескольких шагах от меня стоял Пол, и он смотрел на меня. И внезапно все опьянение, вся ярость и боль того вечера сгустились во мне в какой-то клубок и взорвались подобно бомбе, и я больше уже не чувствовала ничего, кроме того, что я хочу быть с Полом. Я подбежала к нему, он схватил меня за руку и, не сказав друг другу ни слова, мы побежали, не зная, куда мы бежим и зачем. Мы бежали по шоссе, ведущему на восток, поскальзываясь и спотыкаясь на мокром, покрытом лужами бетоне, а потом свернули на грубую, поросшую травой колею, которая куда-то вела, но мы не знали куда. Мы побежали по ней, по лужам с песчаным дном, которых мы не замечали, сквозь дымку мороси, которая вновь опустилась на землю. Темные влажные деревья склонялись с двух сторон, наплывали на нас и оставались позади, а мы все бежали и бежали. Мы выбились из сил, и, спотыкаясь, сошли с дороги и побежали по вельду. Земля была покрыта какими-то мелкими, невидимыми в темноте растениями с листочками. Мы пробежали несколько шагов и упали на влажные листья, в объятия друг друга, а мелкий дождь продолжал неторопливо падать, и низкие и темные облака неслись по небу над нами, и луна, борясь с темнотой, то показывалась, то снова скрывалась, так что мы то оказываюсь залитыми ее светом, то снова погружались во тьму. Нас била крупная дрожь, и так сильно, что стучали зубы, и мы смеялись. На мне было тонкое вечернее платье из крепа, и больше ничего. Пол снял свою форменную куртку и укутал меня, и мы снова легли. Мы лежали, обнявшись, и наши тела были горячими, а все вокруг было холодным и мокрым. Пол, не утративший своей обычной манеры держаться даже сейчас, заметил:

— Никогда раньше я этого не делал, дорогая Анна. Ну разве это не умно с моей стороны, выбрать такую многоопытную женщину, как ты?

Что заставило меня снова рассмеяться. Ни один из нас вовсе не был умным, для этого мы были слишком счастливы. Спустя несколько часов воздух начал светлеть, отдаленные звуки пианино, доносившиеся из отеля, стихли, и, взглянув наверх, мы увидели, что ветер разметал облака и в небе сияют звезды. Мы встали и, вспомнив, откуда доносились звуки музыки, пошли, как нам казалось, по направлению к отелю. Мы, спотыкаясь, шли сквозь высокую траву и мелкий кустарник, мы держались за руки, и наши руки были горячими, а по нашим лицам струились слезы и влага с растений. Мы не могли найти отель: должно быть, ветер сносил звуки музыки куда-то в сторону. Мы карабкались, падали и вставали в темноте, и, наконец, очутились на вершине небольшого копи. На многие мили вокруг нас не было ничего, кроме совершенной молчаливой тьмы и серого мерцания звезд над нею. Мы уселись рядом на влажный гранитный выступ и, обняв друг друга, стали ждать, когда же покажется свет. Мы так промокли, замерзли и устали, что говорить уже не могли. Мы сидели, щека к холодной щеке, и ждали.

Я никогда, никогда в своей жизни не была так отчаянно, дико и болезненно счастлива, как тогда. Это чувство было настолько сильным, что я не могла в него поверить. Я помню, как говорила сама себе: «Вот оно, вот что такое счастье», но в то же время меня изумляло то, что оно выросло из столь многих несчастий и столь многих уродств. И все это время по нашим замерзшим, холодным, прижатым друг к другу лицам струились горячие слезы.

Много позже во тьму, находившуюся перед нами, вступило красное сияние, и из нее словно выпал навстречу нам пейзаж: молчаливый, серый, изысканный. Отель, неузнаваемый с этой высоты, оказался в полумиле от нас, и совсем не там, где мы думали. Он был весь погружен во тьму, нигде ни огонька. И тогда мы разглядели, что каменная глыба, на которой мы сидели, находилась у входа в небольшую пещеру, и задняя стена пещеры была покрыта рисунками бушменов. Свежие, сияющие даже в этом тусклом свете, они были сильно побиты и поцарапаны. В той части страны, где мы находились, таких рисунков было очень много, но большинство из них были попорчены и даже уничтожены, потому что белые уроды кидались в них камнями, не понимая их ценности. Пол посмотрел на маленькие разноцветные фигурки животных и людей, потрескавшиеся, испещренные шрамами, и сказал:

— Блестящий комментарий ко всему происходящему, дорогая Анна, хотя мне было бы нелегко, в моем нынешнем состоянии, найти верные слова, чтобы объяснить, почему это так.