Золотая тетрадь - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 55

Джордж подошел к нам с Вилли и сказал:

— Вы понимаете, что произойдет, если Джексона уволят? На дно пойдет вся семья.

— Ты имеешь в виду, что ты пойдешь на дно, — уточнил Вилли.

— Нет, тупой ты болван, это — единственный случай, когда я думаю именно о них. Это их дом. Джексон никогда не найдет другого такого места, где ему разрешат жить вместе с семьей. Ему придется устроиться куда-нибудь на работу, а его семье придется вернуться в Ньясаленд.

— Очень может быть, — сказал Вилли. — И они станут жить так же, как живут все африканцы, вместо того чтобы входить в меньшинство, составляющее полпроцента, если полпроцента таких, как он, вообще наберется.

Вскоре открылся бар, и Джордж пошел выпить. С ним был Джимми. Кажется, я забыла упомянуть самое главное — Джимми сильно огорчил миссис Бутби. Это произошло в предыдущий уик-энд. Джимми в присутствии миссис Бутби обнял Пола и его поцеловал. Он был пьян. Миссис Бутби, женщина неискушенная, была этим чрезвычайно шокирована. Я попыталась ей объяснить, что правила поведения и степени допустимого, принятые в колонии, отличались от того, что было принято в Англии, но с того дня она без отвращения смотреть на Джимми уже не могла. Она ничего не имела против того, что он регулярно напивался, что он ходил небритый и выглядел при этом действительно неприятно с этими его двумя полузажившими шрамами, просвечивавшими сквозь желтую щетину, что он везде слонялся в расстегнутом военном кителе без воротничка. Все это было в порядке вещей; настоящий мужчина и должен напиваться, ходить небритым и пренебрегать заботой о своей наружности. Она обращалась с ним мягко и даже как-то по-матерински. Но слово «гомосексуализм» поставило Джимми за грань того, что она считала допустимым. «Полагаю, это то, что принято называть гомосексуализмом», — сказала она, произнеся это слово так, словно оно уже само по себе было пропитано ядом.

Джимми с Джорджем сильно напились в баре, и к тому времени, как начались танцы, они оба успели впасть в какое-то слезливо-нежное и чувствительно-сентиментальное состояние. Когда они пришли в большую комнату, она была уже заполнена почти до отказа. Джимми и Джордж стали танцевать друг с другом; со стороны Джорджа это было пародией на отношения такого рода, а у Джимми был по-детски счастливый и беззаботный вид. Они сделали всего один круг, но этого оказалось достаточно. Рядом с ними тут же появилась миссис Бутби, похожая на тюленя в своем облегающем платье из черного атласа, с лицом пылавшим от возмущения. Она подошла к этой парочке и сказала им, чтобы они убирались прочь, в те места, где их отвратительное поведение считается допустимым. Никто даже не заметил этого небольшого эпизода, и Джордж посоветовал ей не быть глупой стервой и тут же пригласил на танец Джун Бутби. Джимми остался стоять на месте, беспомощный, с приоткрытым ртом, он очень напоминал маленького мальчика, которого отшлепали, а он не понимает — за что. Потом он одиноко побрел куда-то в ночь.

Мы с Полом танцевали. Вилли и Мэрироуз танцевали. Стэнли и миссис Лэттимор танцевали. Мистер Лэттимор сидел в баре, а Джордж время от времени покидал нас, чтобы нанести визит в свой фургончик.

Мы все вели себя гораздо более шумно и издевательски, чем когда-либо раньше. Думаю, мы все понимали, что это наш последний уик-энд в «Машопи». Однако никакого решения о том, что мы сюда больше не приедем, принято не было; точно так же, как никогда не принималось официального решения, что мы сюда будем ездить. У всех было ощущение скорой утраты; отчасти потому, что Пол и Джимми скоро должны были получить назначение и покинуть лагерь.

Было уже около полуночи, когда Пол сказал, что Джимми уже давно ушел и так и не вернулся. Мы поискали его в толпе танцующих, но там его никто не видел. Мы с Полом отправились на его поиски и в дверях столкнулись с Джорджем. Снаружи было облачно и сыро. В той части страны, где мы находились, обыкновенно ясная погода, которую мы все уже воспринимали как нечто должное, порою на пару-тройку дней сменялась пасмурной, когда моросил очень мелкий дождик или дул мягкий ветер, пропитанный влажным туманом, что так напоминало мелкие мягкие дожди Ирландии. Вот и сейчас пришли такие дни, и люди стояли на улице парами и группами, остывая и наслаждаясь прохладой, но было очень темно, и их лиц было не видно, поэтому мы принялись бродить от одной кучки людей к другой, пытаясь распознать Джимми по силуэту. К тому времени бар закрылся, и Джимми не было ни на веранде, ни в столовой. Мы начали волноваться, потому что уже далеко не однажды нам доводилось извлекать его, безнадежно пьяного, из цветочных клумб или находить где-нибудь под эвкалиптами. Мы обыскали все спальни. Мы медленно обошли весь сад, заглядывая под каждый куст и в каждую клумбу, и нигде его не находя. Мы стояли позади основного здания отеля и размышляли, где бы нам его еще поискать, когда в нескольких шагах от нас, в кухонной пристройке, зажегся свет. Туда медленно вошел Джексон, он был один. Он не знал, что за ним наблюдают. Всегда, когда мы встречались, повар был неизменно вежлив и предупредителен; а сейчас он выглядел и встревоженно, и рассерженно: я помню, как смотрела ему в лицо и думала, что раньше я никогда его не видела по-настоящему. Его лицо изменилось, — он смотрел на что-то, лежащее на полу. Мы рванули вперед, сгрудились под самым окном и, заглянув внутрь, увидели, что на кухонном полу лежит Джимми, который то ли напился до бесчувствия, то ли просто там заснул, а может, с ним случилось и то и другое одновременно. Джексон нагнулся, чтобы его поднять, и, как только он это сделал, у него за спиной возникла миссис Бутби. Джимми проснулся, увидел Джексона и, как ребенок, которого только что разбудили, потянулся к повару и обхватил руками его шею. Чернокожий сказал:

— Баас Джимми, баас Джимми, вам пора в кровать. Здесь быть нельзя.

А Джимми ответил:

— Ты любишь меня, Джексон, правда? Ты любишь меня, а больше меня никто не любит.

Миссис Бутби была так шокирована, что она резко откинулась назад, ударившись спиной о стену, и как-то осела, а лицо ее приобрело сероватый оттенок. Но в этот момент мы втроем уже ворвались на кухню и принялись поднимать Джимми, насильственно разрывая кольцо из его рук на шее Джексона.

Миссис Бутби сказала:

— Джексон, завтра ты нас покидаешь.

Джексон спросил:

— Миссус, но что я сделал?

Миссис Бутби сказала:

— Убирайся прочь. Уходи. Забирай свою грязную семью и собирайся сам, и прочь отсюда. Завтра, или я вызову полицию.

Джексон посмотрел на нас, он то хмурился, то нет, боль непонимания волнами проходила по его лицу, заставляя мускулы то напрягаться, то расслабляться, так что казалось, будто его лицо то сживается, то разжимается как кулак. Разумеется, повар не имел ни малейшего представления о том, что могло так сильно огорчить миссис Бутби.

Он медленно проговорил:

— Миссус, я проработал на вас пятнадцать лет.

Джордж сказал:

— Я поговорю с ней, Джексон.

Джордж никогда раньше напрямую не обращался к Джексону. Его чувство вины перед этим человеком было слишком велико.