Иные песни - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Дукай cтр.№ 43

Он подловил себя на том, что весьма обширно рассказывает обо всех этих проблемах сыну, когда стояли в тени под навесом тира мастерской демиурга Яна Ормаса, ожидая невольников с очередной парой кераунетов.

— Ммм, если бы это было правдой, тогда можно было бы делать легкие доспехи, настолько стойкие, чтобы удерживать пули, — сказал Абель, взвешивая в руках замечательный, весь разрисованный кераунет с резьбой и дулом длиной в три пуса. — И тогда Хоррор со своим гидоровым графитом может идти к черту!

— Заметь, что из само-стихийной, воистину чистой стали можно было бы изготовлять более легкие и более мощные кераунеты. И подумай только о периседерах! — Пан Бербелек поднял кераунет к глазу и быстро выстрелил, пока тяжесть оружие не сделает прицеливание невозможным. Грохот ударил в уши, приклад в форме морды бегемота ударил в плечо с силой, достойной этого морфезоона. В тире имелись подпорки под стволы с регулируемой высотой, но ведь на джурдже они будут стрелять не так — нужно подбирать оружие к возможным условиям. Опуская бегемотовый кераунет, Иероним громко застонал. Раб Ормаса забрал тяжелое оружие.

— Завтра приведу Алитею, ей нужно подобрать что-нибудь под свои силы, — сообщил Абель.

Пан Бербелек невольно скривился.

— Что? — отшатнулся Абель. — Думаешь, она не справится?

— А она хоть когда-нибудь держала кераунет в руках?

— Нет. Как и я. Я ее научу. Тут ничего сложного нет.

— Охотнее всего, я бы оставил ее в Александрии.

— Смеешься? Эстле Амитасе едет — так как ты желаешь удержать Алитею?

— Эстле Амитасе. Ну да…

— Так почему бы Алитее и не справиться? Потому что она самая младшая? Так ведь племянница Верониев ненамного старше, а ведь ее ты берешь, правда?

— Да пускай Веронии скорпионов и кормят, какое мне до них дело. Я беспокоюсь про Алитею. Одно дело салоны Александрии, и совсем другое дело — дикие джунгли какоморфной Африки. Давай предположим, что в какой-то неприятный момент она запаникует… Так что, держать ее все время в лагере?

— Знаешь, иногда нужно рискнуть, чтобы Форма могла определиться, направиться в ту или иную сторону.

— О-го-го! Пан Лятек прочитал книжечку!

Абель широко усмехнулся, в тени блеснули его белые зубы.

— Ты про Алитею не беспокойся, еще может оказаться, что она и вправду остается в Александрии, и тогда будешь жалеть, что она не едет с нами.

— Погоди, погоди, о чем это ты… Тот самый арес Моншебе, так?

— Ой, я там знаю! Лучше спроси у своей Шулимы.

— Клянусь яйцами Дзеуса, если внезапно я сделаюсь дедом…!

— Что нет, то нет, черные травки она пьет каждый месяц.

— Вообще не желаю этого слушать!

Абель рассмеялся, подкинул кераунет, прицелился и нажал на курок. Загрохотало. Кажется, он даже попал в мишень.

* * *

«Через час после заката, буду ждать у задних ворот. Пока ты не уехал, эстлос. Пожалуйста. Анеис.» Почерк был тот же самый, что и всегда, но с чего-то пану Бербелеку в голову пришла мысль о засаде. Вот только кто должен был устраивать на него засаду, выдавая себя за Панатакиса? Этого он представить не мог.

И чего это я сделался таким пугливым? — ворчал он про себя, идя через дворцовый сад, погруженный в теплой, сырой темноте. Мимо него прошел молодой гампарт, зеленые глазища в мгновение просверлили душу насквозь. Пан Бербелек проверил стилет в левом рукаве.

Но это и на самом деле был Анеис Панатакис — в своей собственной, неповторимой особе.

— Поклоны, поклоны, тысяча благословений эстлосу Бербелеку, прощения молю, что в такую пору и в таких обстоятельствах, честное слово, сгораю от стыда, но боги бы меня покарали, если бы я не попытался тебя отговорить, эстлос, за твою жизнь беспокоюсь, нельзя тебе сейчас погибнуть, у меня просто сердце лопнет, нельзя тебе!

Как же, сердце, скорее уже: банковский счет, подумал пан Бербелек.

Он оттащил фактора подальше от ворот, чтобы их не услыхали охранники-мамелюки.

— Что тебе нужно, Анеис? Только говори по-человечески.

— Не едь.

— Что?

— Завтра ты выезжаешь на джурджу, ты же сам мне говорил, эстлос. Не нужно ехать.

— Успокойся. Все ездят.

Панатакис дернул себя за бороду, сплюнул, осенил себя знаком креста, левой рукой отогнал биотанатои [10] , правую открыл Аказы, затопал, нервно оглянулся по сторонам, после чего начал шепотом:

— Я разговаривал с Изидором. Так, так, в конце концов Вул принял Панатакиса. Изидор почти сломлен. Перепуган… Говорит, что все это именно по причине Кривых Стран. Как только начали ходить слухи, и потом, после первых трофеев, привезенных из за Черепашьей а особенно в последние годы… Он пишет хронику, софиста нанял, мне показал документы. С тысяча сто восемьдесят шестого года, когда придворный медик Хуратов подтвердил первую какоморфию. Они высылают своих шпионов, послов, агентов, крыс. Караваны нанимают в качестве прикрытия. Целые компании выкупают. Он первый на очереди, у него самые лучшие подходы. В Александрии он был крут, никто не мог ему угрожать! Но сейчас он получает такие предложения, что не может ни принять их, ни отказать: его взяли в клещи. Эстлос, он говорил о царях, о кратистосах! Да тут настоящая подпольная война, не видимая ни на шахматной доске политики, ни на шахматной доске денег. Джурджи — это наверняка их задумка, навязанная аристократии мода, чтобы можно было туда ездить, не возбуждая ничьих подозрений. Да покарают меня боги, если я знаю, зачем. У софиста Вула тоже одни только подозрения. Он говорит о топоморфе, второй Аль-Каабе, месте самостоятельного выпячивания кероса. Вот только, какое все это имеет значение — они желают попросту наложить на эту штуку лапу, гарантируя себе прибыли и исключительность. Возьмем, к примеру, пажубу. Софист утверждает, будто бы люди Аксумских Кушихадов провели там эксперименты, посеяли за Сухой Рекой коноплю, и уже из нее, вместо смолы гашиша. Выжимают пажубовый сок. И вот теперь эта пажуба расходится по всему свету; но, чем дальше от Сколиодои — тем сила меньше. Другие, опять же, считают, что туда сбежал кто-то из изгнанных кратистосов, что он там сошел с ума, умирает, поддался джунглям, а все происходящее — это антос его смертельного безумия. Или же родился новый кратистос, из нечеловеческих дикарей, из варваров-негров, и он настолько могущественный, что уже молокососом отпечатал на всей территории эту неслыханную морфу…

— Анеис, да послушай себя самого: Вул заразился собственным испугом, ты же разносишь его теперь словно трупный яд. Ведь ты пришел прямо от него, правда? Так что иди, проспись и забудь обо всем.

— Эстлос!