Иные песни - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Дукай cтр.№ 143

Всем кратистосам просто необходимо было как можно скорее вернуться, только Иллея, наверняка, спешила более всех. Другие, самое большее, на какое-то время утратят влияние в той или иной стране, тот или иной народ выскользнет из-под их Формы — но если опоздает Иллея, уничтожению подвергнется целый мир: города и рощи, фактуры и шахты, поля и леса, реки и моря вместе с тучами Луны — все это упадет на Землю. Как долго отпечаток Формы Госпожи удержится в ее отсутствие в керосе Луны? Полгода? На столько она была уверена, поскольку проверила перед тем, путешествуя по Луне и ее сфере. Но даже всякий день более того — это уже риск. Так что, если Кратистоубийца не нападет на Арретесовый Флот в течение трех месяцев, Иллея нарушит строй и повернет самостоятельно. Если же повернет она — повернут и все остальные Силы.

Так что Кратистоубийца установил очень точный срок: 13 новембриса 1199 года После Падения Рима.

— А если мы не успеем, кириос? Если они снова сменят маршрут перемещения? Если заметят нас и начнут удирать?

— Что же, во второй раз мне уже наверняка не удастся собрать таких сил, столько кратистосов под одним штандартом. Это не удастся ни мне, ни кому-либо другому в ближайшие годы. Зато адинатосы могут вести свою партизанскую войну до бесконечности: рейд на Луну, мелкие Искривления на Земле, год за годом… Если это война. Надеюсь, что, по крайней мере, Ефрем, Иосиф и Навуходоносор тем временем справятся с Африканским Сколиодои. Понятное дело, если синхронизация по времени не будет идеальной, а нет никаких причин, чтобы она была таковой. Та атака может послужить адинатосам именно в качестве предупреждения. Знаешь, на Луне есть один такой старый софистес, наверняка уже немного стукнутый, он живет в башне в Перевернутой Тюрьме, так вот он утверждает, будто бы в Форме адинатосов просто не помещается время и пространство, и если он прав, что же, они победили или понесли поражение уже в момент, когда пробили сферу постоянных звезд, в момент входа в земные сферы, это уже свершилось.

Или свершится.

Свершается. Нет, тоже нет… Свершишается.

— Что?

— Свершить без времени. Как говорить в без-времени? Как говорить в без-пространстве? Чем дольше я об этом размышляю…

Бывали у него такие провалы, случалось убегать в длительные размышления, рассуждения о каких-нибудь сложных вопросах, касающихся адинатосов, Госпожи или природы действительности, но чаще всего — касающихся всего хором; размышления, поначалу очень даже логичные, но затем становящиеся еще более логичными и еще более, пока не случалось так, что Аурелия слушала весь этот бред с легким замешательством и неудобством, молча отступая к выходу, после чего бежала из Слепого Глаза, даже пугаясь того, что прикосновение умственной какоморфии отпечатает в ней свой глубокий след. «Свершишается, говоряется, существуется, вчувствуевуется» — языковые категории нечеловеческой Формы — все это потом колотилось у нее в голове, отбивалось от размышлений. Тут ей вспоминалась сумасшедшая эстле Орланда. «Ты должна его беречь». «Берегу». Только вот как уберечь перед чем-то подобным?

День-два она удерживалась от возвращения в Слепой Глаз. Потом возвращалась, притворяясь, словно бы только мельком заглянуть из любопытства: продолжает ли он стоять там под ониксовым небом и серебряными звездами, вычерчивает ли пырыктой фрески космической стратегии. Стоял. Или не стоял — тогда она разочарованно уходила.

Столько же времени, как и в Слепом Глазу, Кратистоубийца проводил, глядя через оптикум звездной моли, засмотревшись в покрытую звездами темноту, через которую плыла «Мамерута». Иногда ему даже удавалось увидеть ближайшие корабли. Если даже и не построенные из темного этхера, из черных ураноизовых цефер, то теперь искусственно зачерненные — они были пятнами плоской тени, с расстояния более двух десятков стадионов, как правило, совершенно незаметные без помощи астролога.

Лунный Флот летел, распылившись в пространстве более десяти тысяч стадионов. Более плотный строй не был возможен по очевидным причинам. Уже покидая сферу Луны, они растянулись в астрономической процессии, пол-дюжины созвездий между авангардом и арьергардом. Со временем строй ослабевал еще сильнее; под конец, первый и последний корабль не двигались даже на волнах одного и того же эпицикла. Флот разбился на пятнадцать армад, концентрировавшихся вокруг кораблей Сил и Кратистоубийцы. Пан Бербелек пытался удержать «Мамеруту» более-менее в центре, хотя бы по причине неизбежных запозданий в коммуникации. Астрологи каждый день заново вычерчивали для него на черном стекле актуальное расположение флота, разноцветными тинктурами обозначая сложные границы антосов отдельных Сил.

Курс оставался постоянным, зато все иное в картине неба подвергалось изменениям. В чем более высшие сферы они влетали, чем дальше от Земли, тем более быстрыми — при той же самой угловой скорости — были здесь волны этхера. Если бы крылья лунных ладей могли перехватывать и придавать судам весь импульс ураноизы, тогда флот перемещался бы в полном согласии с обращениями небесных сфер (во всяком случае, настолько, насколько позволял бы ему курс на пересечение сферы). Но так не было. Картина созвездий и положение планет менялись каждый час.

Так было, пока они не прошли сферы Солнца, наибольшие изменения вызывали его восходы и заходы, когда Солнце догоняло их и перегоняло на своем эпицикле. Тогда «Мамеруту» попеременно заливали бешеные бури яркого сияния и столь же яркой черноты. Потому-то цеферы панцирей кораблей, предназначенных для плавания в наивысших сферах, всех этих одутловатых лунных молей, были такими черными: желая остаться в плоскости эклиптики, они должны были пролететь рядом с обручем Солнца, сквозь кольцо огня. Флот продолжал ускоряться, и если цыганские часы говорили правду, в настоящий момент они обладали уже половинной скоростью Солнца; сияние и мрак охватывали «Мамеруту» в 50-часовых циклах.

Пан Бербелек наблюдал феномены этхера, которые невозможно было видеть с Земли или Луны. На границе и между сферами, где этхер был наиболее разреженным, но именно там, где сталкиваются между собой и проникают один в другой эпициклы с различной скоростью и направлением — там появлялись само-живущие, самородные, псевдо-живые перпетуа мобилии. Не анайресы — но нечто им подобное. Ангелы, даймоны неба, сплетающие в своих обращениях цеферы нечистого этхера. Софистесы Лабиринта говорили, что это «уборосовые [27] цеферы»: отдельные частицы настолько длинные, с таким огромным Числом, что они включали в себя весь эпицикл — раскаленный обруч с диаметром во множество стадионов. Пан Бербелек высматривал их через затемненный оптикум со страстью охотника. Здесь, в наивысших царствах, даже даймоны обладали формой совершенных геометрических фигур.

Наблюдал он и за тем, как, после прохождения флота, на орбитах этхера образуются новые, случайные эпициклы из ураноизы, выбитой из своих извечных оборотов. Видимые пока чито слабо и исключительно в определенный момент врмени, когда Солнце освещало их под определенным углом, со временем они наверняка выростут, чтобы перехватить еще больше дисгармонического pempton stoikheion. Быть может, именно таким образом когда-то и образовались планеты — астрологам известны и такие ереси.