Иные песни - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Дукай cтр.№ 130

Обкос бежит прямо на солдат — пол, статуя, сундук, потолок — и на пятом скачке сваливается на них с распростертыми руками, в разбухшем до ширины коридора доспехе, в огненном ореоле — прррффшттшшшш! — клочья горящего мяса бьют в стенные панели, мозаику и полотна старых мастеров.

Аурелия и Тимотей пробиваются в в помещения по левой и правой стороне. Аурелия за второй разваленной стеной попадает в жилую часть кремля, прямиком в баню: голые женщины вскакивают из горячей воды. Они даже не успели увидеть разогнавшейся лунянки за занавесом пыли, дыма, огня и этхера — наклонные орбиты замаховой ураноизы зацепляют их, когда гыппырес пробивается в следующее помещение. Несколько отрубленных конечностей, разбитая голова, распоротый живот — все это уже за Аурелией, она ничего не видит, не слышит. Из порванных труб хлещет холодная вода.

Аурелия уже в проходе между Арсеналом и Башней Хана. Из-за закрытых железных дверей, сквозь узкие бойницы в рытера летит град пуль. С железом могут быть и неприятности. Аурелия вырывает решетку с правого окна, выскакивает, вгрызается круговицей в покрытую льдом стену (лед тут же превращается в пар). Круго-сапоги перемалывают древний камень, чистейший этхер против нечистого ге — и более низкая стихия поддается наивысшей. Огненный вытер перебегает к башне, оставляя за собой на вертикальной стене широкую полосу гари.

Лунянка вваливается вовнутрь вместе с целым окном, с рамой и решетками, а так же обломками стены. От жара гыппыреса занимаются ковры и гобелены. Солдаты поворачиваются к ней, в тесном пространстве организовываясь в три ряда, десяток стволов направлено в Аврелию. Она же, повиснув на стене над небольшим рубиновым бюстом Чернокнижника, кусает себя в язык и выплевывает язык огня. Пыр мчится в расширяющихся конусах, вытолкнутый из орбиты около-шлема, багровые спирали достигают и охватывают солдат. Последний залп — поскольку все уже горят, смертные вопли заполняют проход, люди катаются по полу, разбегаются вслепую; один выскакивает в оставшийся от окна пролом и падает, волоча за собой огненную ленту.

Аурелия не посвящает ему внимания. Она поворачивается и скачком отправляется вглубь башни, в этом состоит ее задание.

На четвертом этаже — двое. Убегают, но она рассекает их на бегу.

На третьем — никого.

На втором этаже — несколько чиновников. Сжигает их вместе со столами.

На первом этаже — солдаты, сбегающие через распахнутые главные ворота. Лунянка позволяет им сбежать. После этого запирает ворота на засов и валит часть потолка, полностью блокируя вход. Точно так же поступает с задней калиткой.

Проверяет подвалы. Там находит, спрятавшихся за покрытыми плесенью шкафами, двух перепуганных аристократок вместе с несколькими доулосами. Поразмыслив секунду, оставляет им жизнь, заваливая за собой ведущую в подземелья лестницу.

Возвращается в Арсенал.

Гыппырои уже овладели всеми высшими этажами, верхние проходы перекрыты. Продолжается бой на первом этаже, куда пробились булашки с тяжелым вооружением и спущенными с цепей уральскими военными морфезоонами. С ними пара аресов.

— У нас имеются потери, — сообщает вытер Жарник. — Доспехи не задерживают залпы из картечниц; кстати, осторожней с дерьмолазами: плюются каким-то кислотным ядом.

Они выглядывают сквозь окно обитой бархатом прихожей на четвертом этаже Арсенала. Из-за золотого купола Храма Землееда рвутся синие сполохи, над кремлем перекатывается ритмичный грохот, от которого звенят стекла. То, через которое они глядят, лопается после третьего грома. Это «Уркайя» превращает в развалины строения казарм охранников.

— Тимотей?

Омиксос указывает пламенем большого пальца вниз.

По скользким от крови ступеням, сквозь дым и серую пыль спускается стратегос Иероним Бербелек; вначале видны кирпично-красные полы его херсонского плаща.

— Где тут Зал Рогатых Голов?

Вытер Жарник замедляет вращение своего доспеха и склоняет голову перед стратегосом.

— Прошу за мной, эстлос.

На ходу Бербелек выравнивает манжеты рукавов верхней одежды и сорочки. Застегивает последнюю пуговицу под шеей, стряхивает с плеч пепел. Теперь Форма будет наиболее важна. Аурелия приглядывается к нему сквозь успокоенный около-шлем. Эстлос перехватывает ее взгляд.

— Нужно было бы приказать Бабучкину вычистить мне сапоги, хоть на что-то пригодился бы, — посылает он Аврелии кривую усмешку.

Та улыбкой не отвечает.

— Не было измены, — говорит она. — Ты болен, видя измену, кириос.

— Почему же, было. К счастью, предали не меня.

Они выходят в выложенную гиексовым деревом залу, наполненную старинным оружием и хоругвями. Дерево, в большинстве своем, порублено и поломано, оружие разбито, знамена сгорели или горят. Сквозь выбитые окна врывается холодный ветер.

В стенах залы шесть дверей; все открыты или вырваны с петель, зща исключением северной, центральной — выполненной из бронзы и ликота, покрытой сложными барельефами. Над дверью висит рогатая башка неназванного какоморфа.

Перед дверью, с приложенными к плечам кераунетами и в безумно воющих доспехах, приготовились четыре Всадника Огня.

— Двое вошло и пока что не выходило, — сообщает вытер Аблазос. — Он остался там, в средине, на другие двери мы обрушили северные крылечки, удрать не мог.

— Закрыты?

— Они сами закрываются. Скрытые меканизмы в стене. Кириос?

— Вы только меня, случаем, не подстрелите, — бросает стратегос, выглаживая складки верхней одежды. — Нее удивляйтесь, если та пара выскочит на вас: за это время наверняка успели полюбить его от всего сердца. Аурелия, открой.

— Я пойду с тобой, кириос.

— Нет.

— Я же дала клятву. Сам не пойдешь.

Стратегос какое-то время присматривается к ней, то есть, в течение двух ударов невидимой «Уркайи», когда сыплется штукатурка и трясутся стены.

— Останешься у дверей. Не двинешься с места, даже если он станет мне вырывать сердце. Дай слово рытера.

— Кириос…

— Дай слово.

Аурелия стискивает зубы, язык пламени стреляет вверх из ее головы.

— Не могу. Не дам. Нет.

Стратегос кивает.

— Хорошо. Можешь войти.

Аурелия оттягивает молоточек кераунета, проверяет пырос на наковаленке. Дядя Жарник поздравляет ее, поднимая руку. Аурелия шепчет молитву Госпоже. Она окутывается огнем, пыр загорается в ее жилах.

Пинок в бронзовую дверь.

Они входят.

Трупы. Западная стена увешана десятками голов различных экзотических рогатых животных; восточная стена открывается галереей хрустальных окон на панораму Москвы; обе стены длиной чуть ли не в два десятка пусов. Рогатые головы, в большинстве своем, упали и лежат теперь кучами, смешавшись с останками мужчин и женщин в драгоценных одеждах. Трупы, сплошные трупы. Хрусталь из окон теперь покрывает мозаичный пол на противоположной стороне зала; по хрустальным осколкам бродит высокий, черноволо… — кириос, кириос, кириос — не гляди на кратиста!