Толстяк послушно плюхнулся на пол, не сводя со старика безумно-перепуганного взгляда. Гарри остался на ногах.
– Вот что, приятель, – резко произнес он. – Если ты считаешь это «почти чистым»…
– Я сказал «почти», мистер Уэсли.
Черт, растерянно подумал Гарри, если закрыть глаза, запросто можно представить, что с тобой на самом деле говорит какой-то седовласый джентльмен. В качалке, под пледом и у камина… А не древний орко-ниггер под кучей драных одеял. И, черт-черт-черт, откуда старому хрену известна моя фамилия, настоящая фамилия?!
– Пол в этой хижине почти чистый, – повторил старик. – Так же жратва на нижней полке слева от нас почти пригодна для еды, а пойло на верхней – почти сойдет за выпивку.
– Дерьмо!
– Гарри, Гарри, прошу тебя, не надо, не зли его, – быстро зашептал Салли. – Разве ты не видишь, он же наверняка колдун, один из этих чертовых ниггерских шаманов…
– А хоть бы даже и так. – Вытянув руку, шулер наугад сцапал с верхней полки одну из тыквенных фляг, выбил пробку – и тут же пожалел об этом. Вырвавшийся из отверстия сивушный «аромат» напрочь перебил даже болотную вонь. – На, глотни немного храбрости.
– Гарри!
– Да перестань ты трястись, партнер, – шулер наконец высмотрел участок пола, которому с виду можно было доверить заднюю часть штанов без риска потратить следующий день на их отстирку. – Пусть даже эта сушеная обезьяна и в самом деле бокор, или как они там себя кличут.
– Но ведь он может…
– Пернуть – вот единственное, что он может сделать без лицензии. А поскольку лицензию ему никто и никогда не выдаст, это и есть единственное, на что мистер Снап годится. Верно я говорю, старикан?!
– В той части, где вы намекаете на отсутствие у меня лицензии практикующего мага, – невозмутимо произнес колдун, – верно совершенно. Что же касается моих возможностей… – …то при попытке ими воспользоваться тебя мигом засекут более везучие собратья по магическому цеху, – засмеялся Гарри. – Выпотрошат, а потом сдадут, что останется, Протестантским рыцарям и налоговой.
Груда одеял издала мерзкий смешок.
– Не все так просто, мистер Уэсли.
Салли, с тоскливым ужасом вслушивавшийся в перепалку между партнером и колдуном, наконец решился последовать совету Гарри. Поднес флягу ко рту, сделал глоток… выпучил глаза и отчаянно закашлялся.
– Что, крепковато для твоей нежной глотки?
– Ах-ах-х-ха.
– Ну-ка, дай сюда.
– Осторожн… – Толстяк осекся, с изумлением глядя, как донце фляги поднимается все выше и выше, сопровождаемое звучным буль-буль-буль… и улетает в угол.
– На вкус – в точности как ослиная моча, – резюмировал шулер. – Но глотку продирает что надо.
– Ослиная моча? – Старик хихикнул еще раз. – Вы, наверное, большой специалист по ее вкусу. Пусть так. Я запомню сей эпитет, мистер Уэсли. Думаю, вы его также запомните. Хи-хи.
Это проклятое хихиканье, подумал Гарри, определенно действует мне на нервы. Чертов старик… не прост, совсем не прост. Однако неужели он думает, что сможет парой фокусов заморочить нам головы с той же легкостью, что и десятку-другому черномазых?
– Вот что, – грубо произнес он. – Снуп, или как тебя там…
– Мистер Снап, с вашего позволения.
– Мистер?! Ну лады, пусть будет мистер Снап. выкладывай, – медленно произнес Гарри, – какого орка ты зазвал нас в свою нору?
– Вы всегда так торопитесь перейти прямо к делу, мистер Уэсли?
– Не-а. Только в гостях у старых полоумных ниггеров.
– Гарри, Гарри, что ты делаешь…
– Успокойтесь, мистер Голдфингер, – с явной иронией сказал колдун. – Право, не стоит переживать так сильно. Как бы ни хохорился ваш партнер, я прекрасно вижу, что именно чувствует он на самом деле… и потому вовсе не собираюсь пополнять вами мою коллекцию жабов. Наоборот, я, джентльмены, собираюсь изложить вам одно деловое предложение… крайне выгодное.
– Накопать мешок луковиц какой-нибудь болотной дряни?
– Для этой работы у меня есть иные слуги, – равнодушно махнул рукой Снап. – Вам же… вам же, джентльмены, я предложу для начала пересчитать задаток.
Груда одеял, в которых так старательно кутался Старый Снап, практически не шевелилась – в этом Гарри был готов поклясться всем и каждому. Небольшой черный мешочек возник, казалось, прямо в воздухе между мошенниками. Упал на пол, глухо звякнув… и впервые за последние сутки Гарри и Салли дружно испытали одно и то же чувство – безмерного удивления.
Хотя, разумеется – с поправкой на место действия, – трудно было бы ждать, что зрелище выкатившихся из мешочка новеньких золотых десяток вызовет у двух мошенников какие-то иные эмоции.
Трой
– Выпустите меня! Господь милосердный, да выпустите же меня отсюда!
Просыпаться Трою не хотелось. А хотелось повернуться к источнику раздражения задом и вновь завалиться в спячку… желательно, зимнюю. Жаль, очень жаль, что время года не благоприятствует.
Тролль печально вздохнул и открыл глаза.
Источник раздражения бросил на него дикий взгляд и с удвоенной энергией рванул прутья решетки.
– А-а-а! Он проснулся! А-а-а! Выпустите меня! Во имя человеколюбия! А-а-а! Прошу, умоляю, не дайте… а-а-а-а! Он сейчас бросится! Господи Иисусе! Не дайте сожрать меня этому чудовищу!
После недолгого раздумья Трой решил, что вопли сокамерника адресованы все же не человеческому Творцу, а двум людям в серых плащах и не менее унылой расцветки шляпах. Одинаков у этих двоих был также покрой и цвет рубашек, длинные шпоры на сапогах. Не имейся у одного из них длинной, ухоженной, достойной даже гнома бороды, а у второго – куда более облезлого вида бакенбард, тролль, пожалуй, не сумел бы различить этих людей.
Для чистокровных представителей человеческой расы, однако, эта пара демонстрировала завидную выдержку. Во всяком случае, доносящиеся из-за решетки вопли ничуть не отвлекали серых от их основного занятия – ленивого перебрасывания бумажными прямоугольниками.
– Выпустите меня! Он проснулся!
– А мы ведь предупреждали тебя! – не отрываясь от карт, проворчал бородач. – Говорили: будешь орать – разбудишь! Тройка.
– Тройка, говоришь? – Второй охранник, сдвинув шляпу, задумчиво почесал затылок револьверным стволом. – Принимаю.
– А-а-а-а!
– Скорей бы его жрать начали!
– Нет, я смекаю, тролль начнет с того, кто на полу валяется.
– Крикун же толще. У второго и жрать-то нечего, кожа да мослы.
– Верно. Потому, значит, толстяка на десерт оставят. И потом, лежачего грызть удобнее.
– Угу. Только не лежит он уже, оклемался.