Граф-пират - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Энн Лонг cтр.№ 77

Флинт это знал. Он не купился на нежность Вайолет.

Вместо этого он уселся на кровати, прижав бедра Вайолет своим весом, и отвел от себя ее руки. В мгновение ока он перебросил ее ноги себе на плечи, сплел их пальцы, закинул руки Вайолет за голову и крепко держал, не отпуская, запрещая ей прикасаться к нему.

Похоже, у него был план.

Расположившись между ее ног, Флинт принялся ласкать ее увлажнившееся лоно. Она с трудом подавила вскрик, все ее тело дрожало от желания.

Чертов Флинт!

А он продолжал свои ласки, пока Вайолет не выгнула спину, прижимаясь к нему с нараставшим желанием.

Флинт не хотел идти ей навстречу.

— Ащер… — взмолилась Вайолет.

Именно это он и ожидал услышать. Он тут же мучительно медленно вошел в нее, так что она словно впервые ощутила его жар и силу, поняла, насколько, прочно они связаны. Желание и ожидание наслаждения готовы были хлынуть через край, прорвать плотину.

«Смотри на меня, чувствуй меня, только меня» — вот чего хотел Флинт.

Еще одно легкое движение.

— Боже… — простонала Вайолет. — Прошу тебя, быстрее, — бесстыдно выдавила она.

В следующую минуту острое наслаждение пронзило все ее тело как молния; настолько сокрушительное, что в глазах у нее потемнело.

Всепокоряющая страсть заставляла Вайолет молча бороться со своими мыслями. «Это всего лишь временное удовольствие, стремление утолить мои желаниями я смогу жить без него».

И снова волна удовольствия накрыла ее, потом еще. Наконец из горла Вайолет вырвался мучительно-сладострастный стон.

Флинт выиграл, она сдалась. Сейчас существовал только он и ее желание.

Вайолет заклинала, умоляла его о разрядке. Он коротко рассмеялся. Она откинула голову назад, пытаясь высвободить руки, чтобы вцепиться в него и заставить двигаться чаще и быстрее.

Флинт поймал ее в ловушку. Он хотел, чтобы она почувствовала их единение. Он не собирался щадить ее. Флинг прекрасно знал, каким острым может быть наслаждение, и желал, чтобы Вайолет испытала его.

Снова он двинулся, и она ответила ему, а потом опять и опять.

Вайолет чувствовала, как он сдерживает себя, его дыхание стало неровным, ладони горячими и скользкими от пота. Все тело дрожало.

Наслаждение становилось все сильнее и сильнее.

— Ашер, Боже… Я сейчас…

Вайолет сходила с ума, она словно летела в бездну с небывалой высоты.

Флинт зарычал и глубоко вошел в ее лоно, словно стремясь обогнать саму смерть, сражаясь за свою жизнь и жизнь Вайолет, пока, наконец, волна удовольствия не смела ее. Перед глазами заплясали искры, и она закричала так, будто ее убивают или будто она рождается на свет.

Тишина, темнота и два обнаженных, влажных от пота тела.

В голове, словно светлячки, мелькали воспоминания. Вайолет была счастлива и утомлена, была раздавлена и порабощена самым сладчайшим способом. Она и в самом деле кричала.

Ашер.

Шкатулка из палисандрового дерева.

— Вайолет?

— М-м-м?

— Ты мне скажешь, если что-нибудь произойдет?

Ее сердце затрепетало. Она насторожилась.

— Произойдет? Ты о погоде, еде, комнатах или о твоих ласках?

— Да, или о твоем здоровье.

Его тон был беспечным, но вопрос испугал Вайолет.

Сначала она усомнилась, что он хотел задать именно его. Возможно, он надеялся ласками превратить ее в свою бесчувственную рабыню, чтобы она не сумела уклониться от его вопросов. Вайолет решила, что началось то, чего она так боялась всю ночь: Флинт будет бесконечно допрашивать ее, пока не выведает самую большую тайну.

Он беспокоится о ее здоровье? Как трогательно.

Но…

Ах да, ее здоровье…

Она была женщиной, которую всю жизнь опекали, однако не настолько, как хотела бы верить ее мать, и Вайолет прекрасно знала, к чему могут привести неосторожные связи. Знал это и Ашер.

Незаконнорожденные дети.

Вайолет была благодарна темноте, потому что знала, что ее лицо залил румянец. Ей стало жарко от смущения: от страстной ночи любви перейти к вопросу о материнстве? Она неосознанно отодвинулась подальше от Флинта. Ей надо было обдумать его слова.

Какова будет цена безрассудства? Какова будет плата за то, что она разорвала семейные узы, за то, что узнала, кто она на самом деле?

Вайолет хотела семью.

А Флинт хотел продолжения рода.

Но этому не суждено произойти, потому что завтра скорее всего все закончится.

— Я бы сказала тебе, если бы что-то произошло.

Вайолет солгала, потому что сама не верила своим словам. Даже если бы она носила ребенка, то могла бы не сказать ничего Флинту как ради себя, так и ради его самого.

Но он хотел услышать именно эти слова:

Разговор прекратился.

Флинт медленно и осторожно провел пальцем по ее спине. В этом прикосновении были нежность, властность, мольба.

«Это ничего не меняет», — подумала она, зная, что и он думал о том же.

«Он погубит меня». Ее сердце забилось сильнее.

Совсем скоро Флинт заснул.

Убедившись, что он крепко спит и храпит по-настоящему, Вайолет выскользнула из постели и прошла в соседнюю комнату, где еще горел огонь в камине.

Шкатулка стояла на маленьком письменном столе. Она была раскрыта и источала запах табака. Как только Вайолет прикоснулась к ней, ее охватило чувство вины, словно она снова стала маленькой девочкой, которая проникла в комнату Лайона, чтобы узнать его тайны.

«На этот раз, Лайон, я могу спасти тебе жизнь».

Вайолет схватила шкатулку и опустилась на корточки, возле огня.

Ее колено сильно хрустнуло.

Проклятие!

Она зажмурилась, замерла на месте. Через мгновение дрова в камине треснули так же громко, вздымая столб искр.

К счастью, мужчина в соседней комнате продолжал храпеть.

Вайолет уселась на пол, скрестив ноги, взяла шкатулку и принялась осторожно нажимать на дно, как врач, ощупывающий больного в поисках симптома. Ее нервы были напряжены точно струны, и она готова была вздрогнуть даже от легкого дуновения ветра. Наконец ее пальцы нащупали место в нижнем правом углу. Дно шкатулки повернулось, и на колени Вайолет выпало ее содержимое.

Там был дневник. Вайолет взяла его в руки: страницы; покрывшись от времени плесенью, исписаны торопливой, бесцеремонной рукой. Нагнувшись к огню, она прочитала название.

Ей показалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Вайолет падала в пропасть, но слова на обложке никуда не исчезали.