Драконье лето - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Силаева cтр.№ 77

— О чем вы?

— Врата построили в год первой казни, — Вельер холодно посмотрел на меня. — Но вовсе не для того, чтобы будущие преступники могли искупить вину. Врата должны были изменить наше прошлое. Отменить убийство. Вернуть казненного к жизни.

— А не наказать будущих убийц… — ахнул я, сразу все понимая. — Мы желали переписать прошлое…

— Врата не стали строить с самого начала: верили, что они не понадобятся, — Вельер криво усмехнулся. — Слишком страшной была цена, которую за них заплатили в изначальном мире. Но когда пролилась первая кровь, мы поверили, что можем все изменить. И возвели врата времени… и обманулись. Парадокс Первого — теперь все проклятое называется именем Первого. Прошлое не меняется. И тогда врата вошли в легенды как тюрьма, убежище, путь в никуда. Я прочитал об этом в библиотеке… когда она еще у меня была. А потом и Корлин упомянул врата в своем дневнике. Вот уж кто, кажется, прочитал все книги на свете.

— Значит, врата времени могли бы стать нашим спасением? — нерешительно спросил я. — Путем в огненный век?

— Конечно. Почему их воздвигли? Чтобы начать все заново. Чтобы огненный век никогда не уходил дальше чем на ладонь; чтобы всегда можно было протянуть руку. Это потом мы поняли, что переписать прошлое не получится — никогда. Пришло отчаяние, а за ним мудрость… надеюсь. Врата стали возможностью, выбором, памятью. Твои родители правы, Квентин: если ты хочешь делать будущее, это путь в никуда. Но для того, кто устал и хочет отдыха… — Его губы иронически скривились. — Право, это не худший шаг.

— А вы устали больше, чем подаете вид…

— Разумеется, — пожал плечами Вельер. — Мне почти полвека. Но чтобы шагнуть во врата, нужно, чтобы было куда идти. А так — какой смысл? Это наказание, разлука… да и все равно ничего не изменится. Оставим это. Ты понимаешь, что завтрашний день не переписать? Что если нас уничтожат, это конец?

— Понимаю.

— И, зная это, упорствуешь? Не встанешь впереди и не поделишься знанием?

— Понимаю и отказываюсь, — повторил я. — Вы проговорились, Вельер. Когда вы говорили о Первом, помните? «Мы увидим друг в друге мужчин и женщин, и родятся волшебники», — вы знали, что Саймон прав. Знали и продолжали говорить о мести!

— Правитель лжет для общего блага, — холодно ответил Вельер. — Так же, как врали твои учителя-маги. Ты тоже о многом умолчал: волшебники Галавера куда слабее, чем кажутся.

Я вспомнил Марека, и у меня заныл живот. «Когда они поймут, что в их власти все вернуть, нам крышка».

— Кто вам рассказал? Де Вельер? Саймон?

— Не все ли равно? Я это знаю, — Вельер потянулся за кожаным мешком и извлек оттуда глиняную флягу. — Вина? Завтра будет поздно.

— Нет, — покачал головой я. — Мне нужна ясная голова.

— Не в ближайшие четверть часа, — он криво улыбнулся, вытирая губы. — Пепел! Почему споры не кончаются звонким: «Вашу руку, вы меня убедили!»?

— Мы слишком хорошо понимаем друг друга.

— Вероятно, — Вельер усмехнулся. — Хотел бы я залезть в твою голову… стало быть, ты не прочь залезть в мою. Что ж, значит, мы ничего не добьемся. — Он вскочил легко, словно был моим ровесником. — Полетели!

Я уныло кивнул, поднимаясь. Все, слова сказаны. Вельера не переубедить… да я, кажется, и не пытался. Или все-таки пытался, сам того не сознавая?

Поздно. Такой светлый день, такое спокойное море… Как там сказал Вельер? «Когда четыре дракона спасали Сорлинн от стихии»?

Четыре дракона…

— Вельер… — хрипло начал я. — Давайте полетим к Сорлинн. Возможно, я хоть там докажу вам, что нельзя убивать родных.

— Кто впервые убил дракона, если не дракон? — Вельер глянул на меня узкими глазами, в которых стрелами темнели вертикальные зрачки. — Идеального мира не существует, Квентин. Есть только победа или поражение.

— Если врата не могут изменить мир, это не значит, что мы не можем. А вот разрушить картину мира школяра и земледельца, дракона и чародея — запросто.

— Мы теряем время, — Вельер сбросил плащ. — Ты хочешь увидеть Сорлинн? Я понимаю. Мы сделаем крюк. Но…

Он бросил на меня сочувственный взгляд.

— Не надейся.

Горестно крикнула чайка. Вельер сбросил тунику, когтем подцепил мешок и взвился в воздух.

Я снова летел в хвосте. Живот болел все сильнее; хотелось есть. Ясное небо дрожало и туманилось перед глазами: недели в воде не прошли даром. И в таком состоянии я еще хотел кого-то уговаривать?

А что делать?

Под крыльями шумели волны. Я вздохнул терпкий соленый воздух так, чтобы он заполнил все тело. Стало легче.

Четыре дракона… четыре статуи. И Линка, одна в незнакомом доме… я даже не спросил, справится ли она. Взять бы ее с собой, в воздух, на гребень, пронести над запахом волн, под облаками, выше птиц — куда-нибудь, где нет войны и Вельера. Только найти вначале Драконлор…

Я поймал себя на том, что думаю о книге как о лекарстве от всех бед. Как о давно потерянном старшем брате, который придет и рассудит всех, правых и виноватых. И нет дела, что у книги нет рта — хрупкие страницы скажут сами за себя. Ободрят Лин, утешат Эрика, удержат Вельера, положат Далену руку на плечо…

И для меня найдутся слова, наверное.

Впереди расстилался бледно-голубой залив. По прозрачной воде скользили солнечные блики, проглядывало светлое дно.

Вельер повернул голову. Черный коготь описал круг, указывая на волны, пляж, россыпь камней на берегу. Что он хочет сказать? Что это и есть Сорлинн? Наша древняя столица, залитая водой, утопленная, забытая?

Песчаная коса, как лунная дорожка, вела к маленькому островку: белый мраморный квадрат, полузасыпанный галькой и ракушками, три грубые статуи… обломанные крылья, склоненные головы… от четвертой статуи вообще остался лишь каменный выступ…

Сердце зашлось, в ушах оглушительно застучало.

Здесь!

С этой скалы лился водопад. Здесь замерли стражами каменные изваяния. Врата времени, наш памятник, наш алтарь — где еще Корлин сберег бы работу всей своей жизни?

Я чуть не застонал. «Лин», водопад — единственный, тот самый! «Кор» — как я мог не разглядеть имя своего рода! Корлин дал нам все ответы. Мы просто не желали их видеть.

Вельер все еще глядел на меня. Я с усилием пожал крыльями и развернулся. Нет, Вельер. Ты не догадаешься, о чем я думаю. Ты готов убивать, готов драться — значит, вырвешь и книгу из рук. Я вернусь, но без тебя.

Я глубоко вздохнул, потом еще и еще раз; сердце забилось ровнее. Здесь даже воздух был другим: спокойным, мягким, с легкой медовой нотой. Осенью на море цветут крокусы — наверное, вон там, за невысокой грядой белых скал, поросших кустарником. Дома, на ферме, я видел подснежники лишь весной…