Стертые буквы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 18

— Что еще за праздник? — простонала Дарисса, высовывая голову из-под одеяла.

— Ой, и вы проснулись! — изумилась Клота. — Так я вам спасибо пришла сказать, за то что вы вчера для моего бедного мальчика сделали. А праздник-то? Ну этот дурак старый, Кервальс, его светлость, распорядился-таки свою церемонию с утра проводить. Видать, опять ему эта муха неугомонная всю ночь в уши жужжала. Ну ничего, так даже и лучше может, теперь, когда все правду скажут, каждый поймет, что болван старый совсем из ума выжил, а эта лиса льстивая с ее недоноском его все на дурное науськивают. Ничего, найдем на них управу. Уж такое вам, красавицы мои, спасибо, что и не знаю, как сказать.

Церемония введения Лаха в наследство начинается затемно — в холодных серых сумерках жрецы бредут через двор к открытому святилищу Четырех богов, где уже стоят Кервальс и Лах. Полотенце Дейи (которое Ксанте привычнее назвать Мечом Шелама), вероятно, разливает свой волшебный свет где-то над их головами, но подтвердить это нечем — облака лежат плотной слоистой пеленой и едва не спускаются на землю. Дождь сегодня мелкий, даже мельчайший, — вуаль капель почти нежно ложится на лица и на одежду, воздух влажен и пропитан ароматами осени, хоть выжимай. Ксанта ощущает мгновенную тоску по холодным серым полям своей юности и вдруг понимает, как устала она крутиться среди людей, как устала быть любопытной, внимательной и всепонимающей. Нет слов, холод, голод и нужда утомляют гораздо сильнее, но все равно она бы сейчас многое отдала за день одиночества среди осенних холмов и деревьев, в глубине их великолепного молчания и равнодушия. Однако она хорошо знает, что любое человеческое существо склонно мечтать, а мечты человеческих существ склонны не исполняться или исполняться в самый неподходящий момент. Ксанта предпочитает первое.

Святилище — это всего лишь большая ниша в каменной стене замка. Ее подпирают с четырех углов четыре деревянных столба с вырезанными на них фигурами Айда, Аэты, Дея и Дариссы. Руки богов протянуты вверх, по балкам перекрытий, превращаются в ветви деревьев и сплетаются под потолком над головами молящихся. Тамо рассказывал жрицам, что прежде на месте Четырех стояли Бог-Кабан, Бог-Лосось, Женщина-Овца и Женщина-Яблоня, и ему, Тамо, вместе с местными древоделами пришлось потратить немало сил, чтобы согласно распоряжению Кервальса приспособить святилище к новому культу. Ниша хорошо освещена факелами, но почти не защищена от холода и ветра. Жрецы стучат зубами и выглядят не слишком празднично. Кервальс мрачнее тучи.

Совсем уж несладко приходится гостям, собравшимся во дворе замка. На праздник созвали и замковую челядь, и видных людей из ближайших деревень — старост, присяжников, блюстителей чистоты, в чьи обязанности входит каждую осень пробовать молодые вино и эль. Теперь эти бедняги в парадных рубашках, кожаных штанах и жилетах на овчине, в шапках, валяных из шерсти, или коротких накидках с капюшонами толкутся прямо под дождем и наверняка клянут про себя на все лады господскую милость. Впрочем, важность события осознают все и ведут себя тихо и достойно.

Только жриц греют оладьи и вино Клоты, а юного наследника — сшитые материнскими руками жилет и плащ на кунице. У Ксанты впервые есть возможность увидеть вблизи второго сына Кервальса, и ей положительно нравится его лицо — совсем еще детское, открытое. А улыбка такая искренняя и заразительная, что решительно невозможно не улыбнуться в ответ.

А еще есть музыка Ликорис. Ибо она снова играет, на этот раз — на небольшом водяном органе, установленном на крытой галерее над нишей, Гедвика снова вторит ей на флейте, и музыка падает на головы собравшихся теплым, искрящимся водопадом. Ксанта уверена, что пальцы музыкантш уже покраснели и ноют от холода, но они ни разу не сбились, а музыка не стала ни на гран менее солнечной и радостной.

Сама церемония очень проста. Жрецы по очереди подходят к юноше, стоящему на одном колене, касаются его лба и груди напротив сердца, вручают-ему свой подарок и получают ответный дар от Кервальса. Может быть, кто-то (например, Дарисса) и не уверен в том, что поступает правильно, но музыка, словно невидимые перила на мосту, не дает оступиться, запутаться, потерять направление, и вся церемония и впрямь идет, как по нотам.

У Ксанты тоже есть подарок для будущего наследника — маленький калейдоскоп. Жестяная трубка, в которую вставлены три длинных узких зеркала. С одного конца трубки — маленькое стеклянное окошечко, с другого конца вставлено широкое матовое стекло, на которое набросаны крошечные осколки цветных стеклышек. Смотришь в окошечко, поворачиваешь калейдоскоп, и перед глазами вспыхивают отраженные в зеркалах бесчисленные узоры. Каждый появляется лишь на мгновенье, потом, когда трубка переворачивается, стеклышки перемещаются, и узор сменяется новым.

Около полугода назад Ксанта учила танцевать неуклюжую и застенчивую дочку мастера из цеха зеркальщиков. И как-то, болтая с ее отцом, вспомнила, что видела такие трубки на ярмарках в Королевстве. Теперь в одном из сундуков ее Храма лежат несколько дюжин таких калейдоскопов — ждут достойных владельцев. Лах только растерянно вертит игрушку в руках, но все же одаривает Ксанту своей замечательной улыбкой. Жрица улыбается в ответ, она более чем уверена, что на досуге, когда он разберется с подарками, калейдоскоп придется ему по вкусу.

Вручив подарок, Ксанта делает пару шагов в сторону Кервальса и разводит руками: мол, помню уговор и ни на что не претендую. Но к своему безмерному удивлению, она тоже получает подарок, и какой! Всех прочих жрецов хозяин замка наградил деревянными шкатулками, но сейчас по знаку Кервальса двое слуг ставят у ног Ксанты весьма внушительного вида сундук. Она поражена, поражены и прочие жрецы, но что тут поделаешь? Остается только низко поклониться и поблагодарить за нежданную доброту Того, кто делит Хлеб.

Наконец церемония окончена, и все с радостными криками устремляются в замок — к теплу очагов и горячей еде. И Ксанта вдруг обнаруживает, что осталась одна со своим чудо-сундуком. Прочие жрецы без труда унесли шкатулки в руках, а ей, похоже, придется попотеть. Ага, значит, это и имел в виду Кервальс, когда отвалил столь щедрый дар. Ну ладно, она хорошо знает, что за все удовольствия приходится платить. Ксанта хватает сундук за ручку и терпеливо тащит через весь двор, потом вверх по лестницам до своей комнаты. К счастью, он скорее громоздкий, чем тяжелый. В комнате темно и холодно, но дрова, кремень и трут еще остались — Ксанта разводит огонь, отогревает руки, потом достает из-за пояса нож и наконец открывает сундук. Сначала ей кажется, что сундук попросту пуст, потом она видит на дне кусок тряпки, сдергивает ее, садится на пол и начинает хохотать. Со дна сундука на нее глядят грустные глаза Керволана Неудержимого.

В награду за свои художества она получила тот самый портрет из галереи. Что ж, жаловаться решительно Не на что — Кервальс поступил по справедливости.

— Поедешь со мной в Кларетту, — говорит Ксанта портрету. — Тебе там понравится. У меня в Храме ты за день увидишь больше красивых девушек, чем здесь за всю свою жизнь. И могу поспорить, ни одна из них тебя не проклянет.