Ночная смена. Лагерь живых - читать онлайн книгу. Автор: Николай Берг cтр.№ 101

Патанатом закончила — какие, мол, вопросы?

Вопросов, ясно дело, два — почему легкое розовое и почему копоти мало? Он же курил?

Она посмотрела на глупых щенят и отвечает: «Розовое — это раковая опухоль. В нее копоть не попадает, опухолью пациент не дышит. А копоти мало — потому что вчерашней старушке было восемьдесят шесть лет, а сегодняшнему пациенту — сорок три. Дышал он и курил вдвое меньше, чем та бабушка». Нам так стыдно стало!

— Это нормально. Не знаю людей, кто бы в щенячьем возрасте не попадал в глупое положение, — улыбаясь, говорит майор.

— Получается так, что вот когда взрослые люди, как щенята, дуркуют… — с явным намеком начинает выговаривать Николаич.

— Бросьте, и хуже бывало. Никто не святой. Как сказал Иисус: «Кто без греха — пусть первым бросит в лекаря вот этим кирпичом… Потом сам первый и бросил…»

— Не, там блудница была… Доктор тоже сегодня наблудил, а?

— Это детали. Поговаривают, что в тех местах и сейчас камнями за такое забрасывают. И не без основания, замечу, говорят. Вы лучше скажите, после контузии как себя чувствуете? — поворачивается танкист ко мне.

— Да как-то не очень. Слышу плохо, шум в ушах.

— Потеря сознания была? Рвота? Провал в памяти?

— Нет, только по ушам сильно прилетело…

— Кровотечение было? Из носа, ушей?

— Нет, обошлось.

— Тогда хорошо. Можно считать — повезло.

— Да я понимаю.

— Вряд ли. Серьезная контузия — это частенько смерть. Печень рвется, сосуды, легкие лопаются… Тяжесть тоже не определишь. Сослуживца как тряхнуло, так у него потом с неделю чертовщина была — по его ощущениям, то время несется, то замедляется, и еще жаловался, что тело меняется — в пропорциях. То одна рука длиннее, то нога короче, то голова разбухает, то весь состоит из туловища, а ножки сантиметров по двадцать. Или наоборот, как на табурет залез… А другой на неделю оглох и онемел… И что похабно особенно, психика у многих меняется — заводятся с пол-оборота и никак не остановиться.

— Получается так, что после войны, пока инвалиды были живы, так контуженые, как где какой скандал, сразу предупреждали. Да вот, недалеко ходить, в фильме «Я шагаю по Москве» — герой Ролана Быкова, странноватый такой мужичок, заводится не пойми с чего, а потом милицанера предупреждает, что он контуженый — удачный образ, четкий. И милицанер, что характерно, понимает ситуацию правильно, в отличие от молодых обалдуев.

— Это да, наши профессора ставили в пример некоторых актеров, как те в образ входили. Токсикологи в ВМА гордились тем, что Евстигнеева натаскали — он к ним обратился, когда Плейшнера играл. Ну и сыграл потом так, что курсантам показывали — вот, дескать, достоверно показанная смерть пациента от приема цианистого калия.

— Надо ж. Не знал.

— Да кому это интересно, по большому-то счету… Сейчас полезнее знать, как автомат с консервации снимать…

— Боюсь сглазить, но сейчас еще не самое плохое время.

— Дальше хуже будет?

— Несомненно.

— Так вроде устаканивается же, — влезает в наш разговор один из больных. Другие прислушиваются. И водила тоже уши навострил.

— Баечка такая. Восточная. Был такой мудрец. Абдул. Умел гасить звезды. Прослышал об этом тамошний султан — велел доставить его во дворец со всеми причиндалами. «Мое султанское величество желает, чтоб ты погасил во-о-о-н ту звезду!» Абдул: «Слушаю и повинуюсь!», оборудование свое настроил. «Все, — говорит, — о Великий — погашена звезда!» Султан глядь, а звезда сияет как ни в чем не бывало. «Ах ты сволочь, над султаном издеваешься? А ну, голову ему долой!» Абдул и слова сказать не успел — снесли ему башку. Двести шестнадцать лет прошло. И султана забыли и Абдула. Вчера смотрят астрономы, а звезда погасла. Двести шестнадцать лет свет от той звезды шел. Намек ясен?

Все некоторое время переваривают сказанное.

— Это ты, служивый, на то намекаешь, что цивилизация помирает медленно?

— В тютельку. И электричество еще есть, и водопровод. Даже канализация работает. Только чинить некому. Так что начнет сыпаться все — и чем дальше, тем больше.

— М-да… Тут с нашими эффективными собственниками — и то уже посыпалось…

— Ну, эти тож разные.

— А-а, одна порода…

— Нет одинаковости в породе. Большая часть — банальные воры в особо крупных размерах, получившие возможность при присасывании к верхушке и, соответственно, к бюджету. Ну вот олигархи, сидят себе — один в тюряге, другой в Англии. И сидят — ни восстания не поднять, ни ход не прорыть… Очень малая часть может организовать не только попил бабла, но и, скажем, какое-никакое производство. Остальные, будучи от кормушки отодвинуты, резко теряют силу… Получают себе тихонько гранты и прочее вспомоществование, руководят какой-то синекурой… Они ведь в основном сродни карточным шулерам — создать что-либо не очень-то горазды. Развалить — это да, тут у них талант. Скорее вор в законе может что-то, а не эти ребята. Они ведь не хищники, не тигры, скорее ленточные черви или там аскариды. Без организма-донора никто и звать никак…

— Они-то себя как раз тиграми считают!

— Ага. До всего этого мертвяцкого бедлама выглядели как нерадивые приказчики. Богатый купец умер — давай растаскивать что можно, пока наследник не приехал. Кстати, цивилизация от СССР — тоже как свет от звезды. Пока нанотехнологии не поспели — на всем старом сидели. А сейчас уже и нанодирижаблей не будет…

— Ну, без нанодирижаблей обойтись можно, а вот без водопровода и канализации — грустно…

— Это да…

— Кстати, о цивилизации — что так на базе МЧС народу много?

— Так набежали, куда ж деваться-то. Все ж МЧС, спасатели.

— А СКС откуда столько?

— Да тут склад непода…

Водитель внушительно кашляет, говоривший больной осекается.

— А патроны?

Больной показывает глазами на широкую спину в куртке с буквами МЧС на спине. И меняет тему:

— А баечка про звездочета хорошая. Турецкая?

— Нет, Лагин написал.

— Это кто такой?

— Старика Хоттабыча помнишь?

— Конечно.

— Тот же автор…

Разговор сворачивается сам собой. Прикидываю, что сейчас поделывает братец с Мутабором. Видимо, эти мысли не мне одному в голову приходят.

Водитель, повернувшись к нам, спрашивает как раз о такой диковине, как «свой морф». Дался же он им, вот ведь. Сенсация! Приходится рассказывать еще раз, по возможности избегая скользких мест и придерживаясь канвы, данной Николаичем.

Уже и Кронштадт. Машина нас ждет. Инвалидная команда занимает места, залезаю вслед — собираюсь прощаться с парнем на «Хивусе», но он машет рукой — велели ждать, скорее всего, обратно вместе поплывем.