Русич. Последняя битва - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 7

* * *

– Не зашибся? – По велению Раничева слуги подняли с земли упавшего Проньку. Тот, узнав своих, аж чуть было не прослезился:

– Иване Петрович! Ой… А кто ж тут так выл страшно?

– Кто-кто, – передразнил здоровяк Михряй. – Я на охоте этак вот волков подманиваю.

– Молодец, Михря, хорошо воешь, – одобрительно отозвался Иван. – Ну, идите к воротам.

– А откроют?

– Куда денутся? – Раничев с ухмылкой позвенел серебром. – Возвращаться, правда, темновато будет. Хотя… – Он посмотрел в небо. – И не очень-то темновато – ночка-то звездная. Давайте скачите к воротам да дожидайтесь меня.

– А ты куда, батюшка?

– На кудыкину гору. Лишние вопросы задаешь, Проша.

Не слушая извинений парня, боярин исчез в темноте.

Раничев шел быстро – хорошо знал город, да и тяжелая сабля у пояса придавала уверенности. Пройдя узким проулком, обошел старую башню, выйдя на торговую площадь. Там и остановился у дорожного креста с иконой и мерцающей тусклой лампадкой, краем глаза наблюдая, как отделилась от амбаров чья-то черная тень. Положив руку на рукоять сабли, спросил:

– Ты, Олекса?

– Язм… Как прошло?

– Славно! Молодец, вот уж верно говорят, что старый конь борозды не испортит.

– Я старался, боярин.

– И ведь не напрасно! Получи, как договаривались.

Иван зачерпнул из висевшей на поясе калиты горсть монет. Старый воин вытащил из-за пазухи тряпицу – завернуть деньги.

– Чудная какая. – Взяв одну монетку, он поднес ее к горящей лампадке креста. – Большая и, кажется, медная… Ордынская? Взгляни-ко, боярин.

Раничев протянул руку, всмотрелся… и едва не выронил монету, словно б она обожгла ладонь. Странная оказалась денежка, даже не то слово. Большая, с полтора пальца, с одной стороны – цифра «1» с колосьями снизу, с другой… С другой гордо распластал крылья германский орел, несущий в когтях свастику!

– «Вот те ра-а-аз…»

Мы живем среди полей

И лесов дремучих,

Но счастливей, веселей

Всех вельмож могучих.

Михаил Загоскин

…– подумал Штирлиц, – тихо произнес Иван. – Да ведь это же немецкий пфенниг образца Третьего рейха. Ну да, вон и надпись – «Дриттер Райх». Значит, вот оно как… Значит, не показалось – не зря полыхнул перстень. Осталось только осмыслить – во вред то или к безразличию?

Раничев в глубокой задумчивости почесал бороду.

– Слушай, друже Олекса, я эту денежку у тебя заберу, взамен дам серебряную. А эта-то, сам видишь, медяха. Согласен?

– Как скажешь, господине, – согласно кивнул десятник.

Наскоро распрощавшись с ним, Иван побежал к воротам, где его ждали слуги. В принципе даже, наверное, больше друзья, чем слуги, скажем, хоть взять того же Проньку, с которым лет пять назад немало привелось пережить. Да и теперь, похоже, заканчивались спокойные времена – вихрь времени, пятнадцать лет назад затянувший в прошлое самого Ивана Петровича – тогда И.О. директора исторического музея райцентра Угрюмова – так вот, этот вихрь, похоже, объявился вновь, и хорошо, если он занес сюда одну лишь только монету. Одну монету… Гм… Слабая надежда!

– Что-то ты невесел, батюшка Иване Петрович? – обогнав, оглянулся на своего боярина Михряй, сын старосты Никодима Рыбы, верного раничевского человека.

– Устал, Михря, – улыбнулся Иван. – Вы скачите потихоньку вперед, а я позади поеду, подумаю кой о чем, поразмышляю.

Михряй, а вслед за ним и Пронька, и все остальные, повинуясь приказу хозяина, с гиканьем унеслись вперед, благо дорога пока шла полями и хорошо просматривалась вплоть до самого леса. Да и ночь была яркозвездная, светлая, с этаким приятным, едва прихватывающим морозцем.

Улетели, ускакали парни, а Иван, наоборот, придержал коня – думал. Воспоминания нахлынули на него сладкой сиропной жижей, патокой, вяжущей руки и ноги. Все смешалось в сознании; казалось, Раничев теперь и сам не знал, кто он? Боярин, именитый вотчинник, вассал и доверенное лицо рязанского князя Федора или – человек двадцать первого века, волею слепого случая ставший игрушкой судьбы? Иван вспомнил тот день, вернее, ночь, пятнадцать лет назад, когда явившийся за колдовским перстнем Абу Ахмет – человек со шрамом – невольно захватил в свое время и Раничева, вступившего в схватку за музейную редкость. Иван, оказавшись в 1395 году, долго не мог осознать, где он. А когда осознал, сделал выбор… и встретил свою любовь, о которой давно уже не мечтал. Евдокся… Зеленоглазая боярышня, добрая, умная, красивая, как тысяча солнц! Законная супруга и мать его детей… Раничев улыбнулся, глядя на далекие звезды. Черт побери! А может, все обойдется? Может быть, эту гитлеровскую монету занесло сюда каким-нибудь случайным злым ветром? И больше, кроме нее, и нет здесь ничего из далекого будущего? Да нет… ничего, кроме медной монеты в один пфенниг… кроме патефона завода имени Молотова и автомата ППШ, к сожалению – уже без патронов, прихваченных Раничевым во время прошлых своих вояжей из 1949 года. Да, лихие были дела – ради счастья и жизни детей пришлось тогда противостоять и милиции в лице дотошного следователя Петрищева, и преступной кодле. Слава богу, тогда обошлось. И вот опять… Господи, лишь бы не началось, лишь бы… Кажется, колдунья, старуха Мавря, заявила когда-то, что ворота в иные миры закрылись навсегда, а его сыновья будут жить долго и счастливо. Сыновья… Но ведь есть еще и дочь, Катенька! А что, если…

Иван нахмурился, хлестнул коня, прогоняя нехорошие мысли, вмиг нагнал ехавших неспешной трусцой слуг.

– Эгей, парни! Этак, как вы, скакать, так и к утру не приедем.

Услыхав голос боярина, слуги стегнули коней, быстро проехав темную лесную дорожку, вдоль которой, слева и справа, мелькали быстрые звериные тени. Кажется, лиса проскочила, заяц; громко хлопая крыльями, пролетела сова.

– А ведь скоро и дома будем! – Увидав показавшиеся впереди огни, Раничев подбодрил своих.

И в самом деле – скоро. Впереди, на холме, горели факелы воротной стражи Обидова – большого, широко разросшегося села, даже, учитывая крепкий частокол, – города. Полтора десятка усадеб, с избами, огородами, амбарами, гумнами, овинами и прочим, боярская усадьба с высоким – в три этажа – теремом – вот ныне Обидово! А лет двенадцать назад – да и поболе уже – когда Иван получил в вотчину всю эту землицу, всего-то в Обидове и было что два захудалых двора с покосившимися, крытыми гнилой соломой избенками. В соседней деревушке, Гумнове, тоже насчитывалось два двора, а в Чернохватове – и всего один. Теперь-то и деревни куда как многолюдней стали, появились починки-выселки, и торговый город – рядок – вырос. А все – под Ивановой рукою! Умно хозяйствовал, оброчников своих почем зря не разорял, а поселенцам – бобылям – новым предоставлял льготы: те вообще, пока на ноги не встанут, оброк не платили. Вот и шли люди к Ивану Петровичу, знали – не обидит боярин и, ежели что, защитит военною силою. От этого раничевского многолюдства пуще всех злился игумен соседнего Ферапонтова монастыря – еще б ему не злиться, коли почти все зависимые людишки – закупы да рядовичи – тайком к Ивану сбежали, а кто еще не сбежал – так тот о том подумывал. Бельмом на глазу была для монастыря раничевская вотчина! Что и сказать – враждовали. Интриги друг против друга плели, судилися. У игумена в Переяславле-столице при князе Федоре свой человек был – тиун Феоктист, важный, значительный чин, много на что способный и немало крови Ивану попортивший. У Раничева, впрочем, тоже в столице верные люди имелись. Даже не так бы сказать, не «верные люди» – друзья! Тоже в чинах немаленьких. Думный дворянин Хвостин да старший дьяк Авраам – неплохая защита. А князь рязанский Федор Олегович умен да хитер был – ни одному клану в силу войти не давал, то игумену помогал, то Ивану, на что Хвостин сказал как-то на латыни своей любимой: «divido et impere» – «Разделяй и властвуй».