Русич. Последняя битва - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 65

– Как, кстати, марш-бросок? – тихо поинтересовался Герхард. – Не слишком утомились?

– Да не слишком… Видишь, все живы. Даже Фишер.

– Ну, трусы, пустите меня в вашу палатку?

– Сам ты трус! – разозлившись, бросил Герхард и тут же прикусил язык: у Гамбса был острый слух, а кулаки – крепкие.

Гамбс услышал.

– Это кто это там хвост поднял? Ты, что ли, чистюля Майер? А ну вылезай, разомнемся. Вылезай, говорю, пока я тебя сам не вытащил!

– Сейчас мы ему вместе бока намнем, – решительно заявил Эрих.

– Нет. – Герхард покачал головой и поднял полог палатки. – Сам разберусь.

Гамбс – здоровенный, сильный, злой – стоял у самого входа, широко расставив ноги. Позади него маячили подпевалы из первого звена-камрадшафта.

– А-а! Майер! – притворно обрадовался Гамбс. – Вылез-таки. Ну куда пойдем биться?

– Биться и дурак может. – Собрав в кулак волю, Герхард усмехнулся. На самом-то деле он откровенно боялся здоровяка Гамбса – да и кто его не боялся?

– Что-о? – удивленно протянул здоровяк. – Это кто здесь дурак?

– Я говорю, вовсе не обязательно драться, чтоб выяснить, кто из нас трус, – поспешно пояснил Герхард. – Можно узнать это другим, гораздо более действенным, способом.

– Это каким же?

– Слабо пойти на старое кладбище провести там всю ночь?

– Это на какое еще кладбище?

– На то, что у старинной мельницы.

– Тоже еще, мельница… – Гамбс презрительно фыркнул. – Развалины одни кругом.

– Так вот. – Герхарда несло. – Я обязуюсь просидеть там всю ночь… И даже прочитать на какой-нибудь могиле старинное заклинание, оживляющее покойников.

– Ой, давай только без этих штук! И… как мы узнаем, что ты всю ночь провел средь могил, а не дрых в своей палатке или где-нибудь в шалаше?

Герхард скрестил на груди руки:

– А это уж ваши дела. Только следующей ночью на кладбище отправишься ты, Гамбс! С тем же заклинанием и на ту же могилу.

– Если тебя сегодня не утащит покойник! – нехорошо пошутил кто-то.

– Ну ты иди, иди, Майер. Мы догоним.

Герхард, конечно, отправился не один – со своими. Эрих, Артур Трот, Вилли и прочие не собирались бросать друга в беде.

Дождавшись, когда они отойдут, Гамбс подозвал своих:

– Ну, парни, кто из вас умеет по-волчьи выть?

– Да мы все можем.

– Отлично!

Старое полузаброшенное кладбище – покосившиеся кресты, заросшие травою могилы, упавшая местами изгородь – находилось километрах в трех от лагеря, на холме, обрывом спускающемся к реке, впадающей в узкое и длинное озеро. Было темно, страшно – висевший меж ветвями деревьев месяц скорее сгущал темноту – накрыв призрачным светом могильные камни. Вот один сдвинулся! Нет, показалось… Ну конечно же, показалось, не может такого быть, чтоб могильный камень да вдруг сдвинулся ни с того ни с сего… А может, все-таки сдвинулся?

Набежавшее облако затянуло месяц, сразу сделалось гораздо темнее – и тут где-то совсем рядом раздался истошный вой! Волки? Или… кто-то другой? Герхард задрожал – наверное, все ж таки зря он высказал такую дурацкую идею. Провести ночь на кладбище, среди могил… Это ж совсем полным идиотом надобно быть!

Не бояться! Только не бояться! Ведь там, в двух сотнях шагах, свои! Песню, что ли, какую-нибудь спеть?

Мы шли под грохот канонады…

О, прочесть заклинание, так ведь договаривались! Где оно, черт? Да вот, в нагрудном кармане. Черт, не видно-то ничего. Фонарик не потерял? Нет, не потерял, вот он…

– Ва мелиск…

Грудь словно обожгло углем – с такой силой вспыхнул вдруг висевший на шее перстень!

– …ха ти…

Сверкнула молния… Гроза? Как-то уж слишком быстро собрались тучи.

– Ва мелиск ха ти…

А Генрих тяжкий жребий свой

Как рыцарь набожный принял…

Гартман фон дер Ауэ

«Бедный Генрих»

…джихари…

Закончив чтение, Герхард спрятал список в карман и поспешно вытащил из-под рубашки перстень, висевший на шее на длинной толстой нитке. Что за чудо? С чего это он так раскалился? Нет, вроде бы холодный. Но ведь буквально только что грудь так обожгло! Словно бы ранило осколком вражеской бомбы. И темно как стало кругом… И холодно! Кажется, даже накрапывал дождик. Ну да, дождик. Моросящий такой, противный, совсем как поздней осенью. Интересно, Гамбс и его прихвостни все еще сидят где-нибудь неподалеку? Наверное, сидят. Если и не сам Гамбс, то кто-нибудь из его звена-камрадшафта. Наблюдатели хреновы.

Чтобы согреться, юноша вскочил и немного попрыгал, старательно размахивая руками. А дождь припустил сильнее, и тяжелые черные тучи заволокли все небо – так что не было видно ни луны, ни звезд. Вообще хоть глаз выколи.

Включив фонарик, Герхард взглянул на часы – полтретьего. Это ж сколько еще здесь сидеть?! Ну светает сейчас… светает… светает сейчас где-то около пяти утра; значит, осталось два с половиной часа. Всего-то! Даже, наверное, и меньше. Юноша помигал фонариком, подавая весточку своим – Эриху, Артуру, Вилли. Те тоже наверняка сидели где-нибудь рядом. Ну мигнули б в ответ, что им стоит? Нет, сидят. Что, никто не прихватил фонарик? Герхард посветил вокруг, тоненький световой лучик выхватил из темноты кусты и деревья. Что-то не попалось на глаза ни одной могилы. Вот, кажется, здесь, слева, должна быть надгробная плита. Нет, не видно. Видать, далеко отпрыгал.

А дождь никак не кончался, все лил и лил, и Герхард постепенно привык к нему, навалившийся в первые секунды страх давно прошел, осталась лишь скука. Ну в наряде, часовым или у флага тоже ведь по ночам не очень-то весело. Тем более там надо выстоять целую смену – четыре часа, а тут… тут еще осталось ровно вполовину меньше. И ведь часовым нельзя ни прыгать, ни петь, ни вообще хоть как-нибудь развлекаться – устав караульной службы все это – и многое другое – строго-настрого запрещает. А здесь… Ну подумаешь, заброшенное кладбище, эко дело! А может, негромко почитать стихи? Или нет, лучше спеть!

Мы шли под грохот канонады…

Нет, лучше что-нибудь другое, «Лили Марлен», например…

Герхард тихонько запел, но почти сразу сбился – забыл слова, пришлось просто насвистеть мотив. Таким же образом – наполовину голосом, наполовину свистом – он исполнил одну за другой несколько песен кряду, почти все, которые знал: «Дойчланд зольдатен», «У меня был фронтовой друг», «Кукарача», «Марш 18-го егерского баварского полка», «Хорст Вессель» и популярное аргентинское танго «О, мой Буэнос-Айрес».