Посол Господина Великого - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 45

Завтра — и просить Феофила!

Завтра не вышло. Не вышло и послезавтра, и дале…

Сгустились тучи над новгородской свободой, все ближе витал над вольным городом удушливый тлен московитского ярма. Купцы, с Владимирских да Тверских краев приехав, доложили: великую силищу собрал Иван, князь великий Московский. Идет на Новгород войною, мир Ялжебицкий порушив! Винит новгородцев в латынстве да в том, что под Казимирову руку перейти хотели, да, старину нарушив, его, Ивана Васильевича, государем не звали. Изветы все то — не вины. В Новгороде и дите глупое им не поверит. Однако — на Москве верили, верили и в Твери, и в Вятке, и уж тем более верили во Пскове. Псковичи… те-то уж рады-радешеньки всякому сраму поверить — лишь бы про новгородцев!

Вот-вот подступят вражеские рати к Новгороду. Болот да рек малых нету — повысохли все от жару, ничто не задержит московское войско.

Стукнули в вечевой колокол. Посадники новгородские выступили, Дмитрий Борецкой да Казимир Василий. С ними и боярин Киприян Арбузьев и другие бояре.

Не хотим, кричали, рабства московского, отстоим вольности новгородские! А не отстоим — так умрем с честию! Много народу поддержало их. А некоторые — и не поддержали. Постояли, послушали, плечами пожали. Понизовым купцам — тем от Москвы прямая выгода — пошлины Иван убрать обещался, как Новгород под себя возьмет. Ремесленникам — мужам новгородским — и тем: кому как… Кто за Новгород, а кто и за Московита, церкви православной заступу. Не гоже, промеж себя судачили, воевать Руси с Русью. То многие слыхали и поддерживали… Смердам, что землицу ратали, однако ж все одно было, что Москва, что Новгород. Один черт — и там и там, всюду кровопивцы-бояре. Своеземцам софийским… Этим-то московиты могли и боком выйти. Отнимут землицу-то! Иди потом, доказывай…

Да еще, ко всему, давно по Новгороду слухи ходили. О латынстве все. Таким словом здесь католичество обзывали. Дескать, решили бояре — Борецкие, Нифантьевы, Арбузьевы да прочие многие — веру святую нарушить, идти под литовского Казимира. Мол, уже и с Казимиром о том сговорились, да и с митрополитом Киевским, что не за православную церковь стоял, за унию подлатынную. Знал Олег Иваныч точно — лжа это, изветы пакостные. Не было никакого сговора с Казимиром — сам при том присутствовал — не было и связей с Киевом. Сам Феофил-владыко не допустил бы такого, свято хранил православную веру, Филиппа уважал, митрополита Московского, а не Киевского униата.

Лжа все!

А стоял за той лжой — Иван, великий князь Московский, что уж и государем Всея Руси себя величать не очень стеснялся. Войско собрав великое, рек: изменил, дескать, Новгород. А ведь лжа то!

Для той лжи был в войске дьяк башковитый, Стефан Бородатый, что все русские летописи почти что наизусть знал. Дело его было — вины новгородские выискивать. Нашлись вины-то, как не найтись, коли великому государю угодно.

Пыльными дорогами, болотами сухими, чрез реки высохшие, шло московское войско. Тянулись к Новгороду кровавые паучьи лапы Ивана. Тремя потоками текли московитские рати. Слева — князь Даниил Холмский да воевода Федор Хромой — вояки опытнейшие, войско отборное. Справа — князь Иван Стрига Оболенский — путь преграждал, чтоб не прошло подкрепление к Новгороду от восточных пятин. В центре — сам Иван Васильевич командовал. В ратном деле не силен, да ведь воеводы на что? Ума хватало к воеводам прислушиваться.

Огромно войско московское, сильно. Землицы в княжестве много, можно воям за службишку жаловать. А как не хватит землицы-то — так и захватить не грех, у соседей. На то и войско. Страшна власть князя Московского, сильна да кровава. Нет на Москве закона, кроме слова княжеского. Все пред ним рабы — от последнего холопа до самого знатного боярина. Захочет князь — и землицы лишит, и головы, может статься. Вот и унижались, гнули спины, сами себя лучшими людьми считая. Ну, то — от дикости. Где Москва-то? В углу медвежьем, да зато лесами, реками, землями полном. Богатство. Много всего — и землицы, и рек, и леса… Пожжет кто — не страшно. А лучше мы сами кого пожжем! Все от князя зависят, он и есть — государство Московское. Служат за землицу людишки, нет людей свободных, все тягло несут — служат. Ни договоров нет, ни княжеских обязательств. Какое еще «вассал моего вассала — не мой вассал»? Слыхом не слыхивали. Это все там, у латынщиков поганых. Мы — не они! Они — не мы. А значит — придурки полные. Мы — лучшие! Все, что у нас, — то правильное! Никому князюшко великий ничем не обязан. Ах, поцеловать бы ноженьки, а если и пнет, что ж — то честь великая…

Не сразу, конечно, подлость таковая складывалась… Но проявлялась уже, проглядывала, проклевывалась!

Доходили о том и до Олега Иваныча слухи — да что слухи — слова правдивые! Плевался Олег Иваныч да про себя радовался — хорошо, Бог сподобил, новгородским свободным гражданином быть — не рабом московским. Теперь бы защитить свободу эту, и не только свою…

Велико войско московское. Каждый дворянин князю служить обязан. Да не сам по себе — «конно, людно и оружно». Людей своих, «боевых холопов», ратному делу туго обученных, с собой приводили. Росло войско. Биться с ворогом каким — великая честь, достойное мужа дело. Не какая-нибудь там торговлишка. Купчины пузатые — те вообще не люди, так, пыль… Каждый знал — будет сражаться справно — будут и слава, и почести, и землицы с людишками. А в чем провинится — отнимут быстро, землицу-то, иди — попрошайничай Христа-ради. Али — и башку с плеч долой, вместе с землицей-то. Как князь великий захочет! Нет закона другого. Раз в два, да в три лета производил государь московский по областям своим перечет, переписывал детей боярских. Сколько кого, да сколько лошадей, да служителей. Затем определял каждому жалованье. Не всем. У кого достаток какой был — те и так служили, без жалованья. Постоянно почти в деле ратном — не война, так на границе службишка, а там стычек — полным полно, с татарами, да с литовцами, да с прочими. А как большая война — все люди служилые воевать идти обязаны.

Лошади в войске большей частью татарские — маленькие, холощеные, иногда и не подкованные вовсе, но выносливые. Посадка в седле высокая — копейного тарана не выдержит всадник, однако же стрелять из лука удобно. Лук и стрелы у всякого имеются, да боевой топор, да шестопер, булавица. Кто побогаче — у того сабля, чешуйчатые латы, под ними кольчужка, на голове шлем. Кто победней — ватным тегиляем обходится да шапкой такой же. Саблей прорубить — трудно, однако ж копейный удар не держит. Пушки-тюфяки тоже имеются, есть и пушкари искусные. Однако ж главная сила войска московского — в единстве. Попробуй-ко кто приказа ослушаться! Ну, и воеводы — рубаки опытные. Не раз и не два в лицо смерти, смеясь, заглядывали.

Шло, ползло московское войско, словно змея ядовитейшая, просачивалось сквозь леса и болота, все ближе и ближе… Эх, Новгород, Господин Великий, видно, и вправду черные дни для тебя настали!

Собиралось в Новгороде ополчение. Бегали, кричали, тысяцкий да сотские. Посадники тут же, на конях белых — Дмитрий Борецкой да Казимир Василий. Хмурились, на людишек глядя. Да и как не хмуриться-то? Отряды собиралися — кто во что горазд. Ладно, оружейники — те в доспехах справных, для себя кованых, да с мечами, со щитами, с рогатинами. А остальные? Кто в панцире ржавеньком, кто в кольчужке какой рваной — не войско, смех один. Воевать опять же не все умели. Это в Москве профессионалы-воины, здесь по-другому. Молодые-то ребята, правда, встречались с ворогом. С псковичами да и со свеями, бывало. Однако до самих битв часто и дело не доходило. Ослабление проводили друг дружке: пробирались на вражьи земли, жгли, грабили, убивали да в полон брали. Редко когда выпадало рубиться. А вот теперь, видно, не миновать того.