Посол Господина Великого - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 37

Повернул коня Олег Иваныч и поехал себе к Большой Московской дороге. По Пробойной, мимо Дмитрия Солунского церкви да мимо церкви Климента. Вот и Федоровский ручей, печально знаменитый — давненько в нем — тьфу-тьфу-тьфу — истерзанные трупы не всплывали. Усадьба Ставра — новые ворота, медью обитые, еще какую-то башню мужики строят, ругаются… За ручьем — купол церкви Федора Стратилата сияет, солнцем озаренный, вокруг деревья, цветы. Народишко снует взад-вперед — место людное! Вот и Щитная… Там, вдали, — усадьба и мастерская оружейника Никиты Анкудеева. Того самого, что когда-то шпагу ковал Олегу. Знатный оружейник Никита, не хуже каких нюрнбергских. И клинок был знатный. Новгородской стали… Как сам Олег Иваныч.

Оружейника Олег Иваныч застал в кузне. Зажав щипцами алую раскаленную полосу, он осторожненько постукивал по ней молоточком — тут же ухали кувалдами два оглоеда-молотобойца — только искры летели.

Увидев Олега, кинул Никита полосу в чан с водой — зашипело, забулькало. Отложил молоток в сторону, прядь волос черных со лба откинул, взглянул, прищурившись. Узнал.

— Разговор есть, — поздоровавшись, тихо сказал Олег Иваныч.

В усадьбе, что на углу Пробойной улицы и Федоровского ручья, стучали топоры — плотники возводили воротную башню. На совесть работали — хозяин, боярин Ставр, платил справно. Немного и работы осталось — завести стропила да поставить крышу — и ни пеший, ни конный мимо усадьбы не проскользнет незамечен…

Вечерело. Хоть и светлы уже ночи были, а все ж — не день. Давно уж отзвонили к вечерне. Возвратившись со службы, прошли, гомоня, люди, всадники проскакали. Стуча колесами по бревнам мостовой, проехали последние повозки. Стихло все. Лишь пересвистывались в черных кустах ночные птахи, да в заросших буйной осокой берегах Федоровского ручья глухо квакали лягухи.

Боярин Ставр, в алых сапогах узорчатых, в домашнем аксамитовом кафтане цвета закатного неба, довольно потирая руки, прошелся по горнице. Потянулся, повертел шеей, бородку задрав холеную — взял с полки шкатулку резную, драгоценными смарагдами украшенную.

Открыв шкатулку, вытряхнул на стол квадратики берестяные: «житий человек Олег», «Гришаня-отрок», «Софья»… Посмотрел на имена, усмехнулся. Свечи велел зажечь. По очереди сунул все квадратики в пламя, чуть не обжег пальцы. Засмеялся. Зашарил глазами по потолку, по стенам. Снял с крюка кнут, вдарил с размаху по лавке. Оловянные глаза боярина постепенно наливались кровью.

— Эй, Митря! Тимоха! — распахнув сапогом дверь, вскричал.

Тут как тут — явились. Тимоха Рысь — в рубахе красной, на вороте распахнутой, сам от жары потен, цыганистая бородища растрепана. Митря Упадыш, плюгавец юркий, бороденка трепещет козлиная. Поклонились разом низехонько:

— Звал, батюшка?

— Звал, звал, — поигрывая кнутом, усмехнулся Ставр. — Кнутец сей обновить бы надобно.

Митря с Тимохой осклабились, кивнули понимающе:

— Иматого с поруба тащить, батюшка?

— Тащи, что спрашиваешь? Поговорим, как раз время есть.

Одними губами улыбнулся боярин — в глазах оловянных лютая злоба стояла. Снова прошелся по горнице, кнутом поигрывая. Сапогами попинал лавку. Что-то долгонько ходят… Не случилось ли что?

А так и есть!

Случилось!

Разом ворвались в горницу, с порога кинулись в ноги:

— Не губи, боярин-батюшка! Сбег, песья морда!

Только плюнул боярин. Ну и людишки подобрались у него, простое дело — уследить ни за кем не могут! Зря только жито боярское жрут, сволочуги ленивые!

— Сгною, рыла холопьи! Проверьте все хорошенько — может, не сбег. Может, здесь где таится!

Поклонившись, убежали шильники. По крыльцу сапожищами затопали, на дворню заорали. Ну, пусть… Ух и люди… Тьфу!

Поймают — не поймают — пес с ними. Не то сейчас главное.

Успокоился боярин, кнут на стенку повесил аккуратненько — пускай повисит маленько, потом всяко сгодится. К двери подошел, отворил, прислушался — нет, никто в людской не стоит, не подсматривает — мнительным стал в последнее время боярин. Запахнул дверь плотненько, засовчик задвинул. Обернулся — вздрогнул, за нож схватился! Почудилось, будто тень какая мелькнула… Да тень и есть, его же, боярина Ставра, тень. Вон, пламя-то в свечках играет — вот и чудится всякое. Взял боярин с резного шкафчика кувшинец малый — в чарку налил, выпил единым духом. Медок стоялый, духовит, крепок… Подумав, еще плеснул боярин. Успокоился. Подошел к столу, поднатужился — столешницу отодвинул. Схрон тайный в том столе оказался. Никто про то не знал, кроме самого Ставра. Ну, Митря еще, Упадыш, как-то раз тот схрон обнаружил, но о том помалкивал, знал — не простит боярин. Из схрона шкатулку вытащил Ставр — большая шкатулка, крепкого дерева — с замком хитрым, новгородскими кузнецами за большие деньги кованым. Ключ достал, отпер. Высыпал прямо на стол грамоты берестяные, на лавку уселся, взял одну…

«Дано старосте Плотницкого конца Кириллу, сыну Анфимьеву, два сорока серебряных денег новгородских, да Аниките, сотскому, полсорока денег новгородских, да Онисиму с Ифроимом, мужикам голосистым, по три денги кажному. В том все расписку творили да на Святом Писании поклялися. Кричать будем на вече за Ставра боярина».

— За Ставра-боярина, — вслух перечел Ставр последнюю строчку. — Так-то!

Потянулся довольно, повеселел. Новую грамотицу из кучи вытянул.

«Михайло, церквы Вознесения, что на Прусской, диакон в том роспись дает и Святый крест целует, что все деньги выданы и все людищи на вече кричати будут Ставра-боярина».

Ставра-боярина!

«От Климентия, диака, росписка, куды денги потрачены:

— Ифантьеву Ивану, сбитнику, чтоб на Торгу кричал за Ставра;

— Козину Шумиле, рыбнику, рыбакам бо грил, Ставр-де, боярин, новый вымол супротив Щитной выстроит, да уплату за рыбную ловлю снизит;

— Климину Евфиму, писарю посадничьему, за писаные листы прелестные;

— Жураву Ремину — за то же;

— Игнату Паршину, сотскому — вся сотня за Ставра кричать будет.

Всем — по три деньги новгородских. Паршину Игнату — одна, да десять обещаны, как выкрикнут. Да мелкие монеты медяхи ребятам малым — чтоб пуще по Ярославову дворищу, где вече, бегали да Ставра кричали».

Улыбался Ставр, грамоты те читая — вот он, пост посадничий! Вот она — власть-то, близко-близко! Только руки протяни — и бери, владей, властвуй! А уж как станет посадником — ужо поприжмет неугодных-то людишек. Кому батогов, кому нос рвать, а кому — и головенку с плеч! Так-то!

Полюбовался Ставр на грамоты, сложил все в шкатулку, запер. Схронец столешницей забронил тщательно. Засов отодвинув, распахнул дверь:

— Митря!

Затопал сапожищами, прибег Упадыш, Митря. Сразу в ноги пал, чувствовал, что виноват, собака!

— Нашли?