Пересвет. Инок-богатырь против Мамая - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 62

Ослябя и Пересвет недоумевающе переглянулись. Затем Ослябя произнес:

— Не тем ныне занята голова у Дмитрия Ивановича, владыка. Ему ведь вскоре предстоит с Мамаем биться.

— Да черт с ним, с Мамаем! — небрежно махнул рукой владыка Герасим. — Не совладать Мамаю с князем Дмитрием! Ведь Сергий Радонежский уже предсказал Дмитрию Ивановичу победу над татарами.

Ослябя и Пересвет опять обменялись взглядами, пораженные тем, как быстро распространяются слухи.

Епископ же продолжал твердить свое, мол, если Пересвет и Ослябя убедят Дмитрия Ивановича выдвинуть в митрополиты игумена Стефана, то он, Герасим, в долгу перед ними не останется. По лицу владыки было видно, что у него в привычке обделывать кое-какие дела с помощью звонкой монеты.

Ослябя захотел было узнать, какая выгода епископу Герасиму от становления Стефана митрополитом, но тот не пожелал откровенничать перед ним и Пересветом, уйдя от прямого ответа на этот вопрос.

Уже после ужина Ослябя сказал Пересвету, что епископа Герасима можно понять. Покойный митрополит Алексей радел о коломенском церковном приходе и о Троице-Сергиевом монастыре, а будет ли таким же радетелем Митяй, если станет митрополитом, неизвестно.

— Пожалуй, игумен Стефан при своем честолюбии и грамотности вполне годится в митрополиты, — промолвил Ослябя, — но слово за него перед Дмитрием Ивановичем следует замолвить не нам, а Сергию Радонежскому. Его-то слово весомее нашего!

— Что ж, брат, управимся с Мамаем и попробуем сподвигнуть на это дело игумена Сергия, — проговорил Пересвет, осматривая свою кольчугу, к которой он не прикасался долгих восемь лет.

* * *

Здесь же в Коломне Ослябя и Пересвет однажды столкнулись лицом к лицу с Корибутом Ольгердовичем. Они вышли из храма после утренней службы и осеняли крестным знамением тех из прихожан, кто хотел получить благословение от учеников знаменитого Сергия Радонежского.

Увидев перед собой Корибута Ольгердовича с непокрытой головой, подошедшего к нему за благословением, Пересвет слегка смутился.

— Было время, друже, когда ты склонял голову передо мной, — без обиды и недовольства промолвил князь, глядя Пересвету в глаза. — Теперь вот мы поменялись местами. Благослови меня, отче.

— Не передо мной ты склоняешь голову, княже, но перед Господом, в воле которого я пребываю и устами которого молвлю тебе, — негромко произнес Пересвет, осенив крестным знамением Корибута Ольгердовича. — Да хранит тебя Господь!

После князя к Пересвету приблизился боярин Ердень, брат Будивида.

— Благослови, отче, — с легким литовским акцентом проговорил он. — И не держи на меня зла за былые козни моего покойного брата.

— Нету во мне зла против почившего в бозе Будивида, молюсь я о его душе, отлетевшей в мир иной, — сказал Пересвет, привычным жестом перекрестив Ерденя. — Да пребудет с тобой Вседержитель!

Увидев и Ослябю рядом с Пересветом, Ердень толкнул в бок Корибута Ольгердовича с изумленным возгласом:

— Гляди-ка, княже, эти двое опять вместе! Не иначе, волею Господа они не затерялись вдалеке друг от друга.

Корибуту Ольгердовичу очень хотелось побеседовать с Ослябей и Пересветом. Он дождался, когда они наконец пройдут сквозь людскую толпу возле храма, и вновь приблизился к ним.

Два инока в черных мантиях и князь в алом плаще, оживленно переговариваясь, неторопливо шли по улице, стесненной высокими частоколами и бревенчатыми стенами домов. За ними двигались слуги и дружинники Корибута Ольгердовича, приотстав на несколько шагов.

Как выяснилось, Корибут Ольгердович вместе с братом Вигундом, окончательно рассорившись с Ягайлой, перешли на службу к московскому князю. Дмитрий Иванович передал во владение Корибуту Ольгердовичу Переяславль-Залесский, а его брата Вигунда посадил князем во Пскове.

— Мне ведомо, что обитель Сергия Радонежского расположена как раз между Переяславлем и Москвой, — молвил Корибут Ольгердович, с улыбкой поглядывая на Ослябю и Пересвета. — После войны с Мамаем милости прошу в гости, святые отцы. Познакомлю вас с женой и детьми. Станете духовниками моей княгине и сыновьям.

Простояв под Коломной пять дней, русское войско перешло Оку и устремилось к верховьям Дона, вдоль которого с юга надвигалась Мамаева орда, приближаясь к русским рубежам. Далеко впереди на резвых лошадях скакали русские дозорные, оглядывавшие степь на многие версты вокруг.

В начале сентября после шестидневного марша русские полки подошли к Дону близ впадения в него речки Непрядвы. Собрав на совет князей и воевод, Дмитрий Иванович настоял на том, чтобы войско перешло Дон и приняло битву с татарами на поле Куликовом. Два дня и две ночи русские ратники наводили мосты и переправлялись на правый берег Дона. После этого мосты были уничтожены, чтобы никто не думал об отступлении.

Сторожевой отряд во главе с Семеном Меликом занял Красный холм, расположенный близ широкой горловины, ведущей в глубь Куликова поля, раскинувшегося в излучине Дона и Непрядвы.

Был год 1380-й.

Весь день 7 сентября конные русские сторожи схватывались с дозорными Мамая у Красного холма и на подходах к нему за речкой Курцей. К вечеру конные стычки прекратились. Русские дозоры отошли к своей основной рати, развернутой в боевой порядок посреди Куликова поля. Левым крылом русское войско примыкало к утопавшей в дубраве речке Смолке, притоку Дона. Правым крылом русские полки упирались в протекавшую по оврагу речку Нижний Дубяк, приток Непрядвы. Полки вытянулись по фронту на три версты. За спиной у русских ратников была река Непрядва с ее крутыми берегами, поросшими лесом.

Опустилась ночь.

В тишине, царящей над Доном и его притоками, был слышен далекий шум: это Мамаева орда располагалась станом между Красным холмом и речкой Курцей.

Русская рать расположилась на ночлег на густом травостое Куликова поля; костров не разводили, шатров не ставили, воины укладывались спать вповалку друг подле друга. Во мраке, пронизанном призрачным сиянием мерцающих звезд, звучали храп и сонное бормотание многих тысяч воинов; над этим скопищем спящих ратников тут и там маячили боевые стяги на высоких древках, воткнутых в землю. Неподалеку паслись, позвякивая уздечками, тысячи боевых коней. Недремлющие дозоры обходили Куликово поле от края до края, поглядывая на оранжевое зарево, вздымающееся вдалеке над вершиной Красного холма. В той стороне жгли костры и отдыхали после долгого пути ордынские полчища.

Наступило утро 8 сентября.

Было зябко. Над Куликовым полем стоял густой, непроницаемый туман.

Русские воины, переодевшись во все чистое и облачившись в доспехи, молились. Вдоль шеренг застывших в боевом строю полков шли священники с крестами и кадилами в руках. В сыром тяжелом воздухе далеко разносились протяжные голоса попов, поющих псалмы во славу Георгия Победоносца и Богоматери Одигитрии.