Атаман из будущего. Огнем и мечом - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Спесивцев cтр.№ 34

– Эхма, речка совсем обмелела! – попечалился Каменюка. – Весной все четыре станка вертела со страшной скоростью, а сейчас и один с трудом крутит.

Аркадий сочувственно вздохнул.

«Да, климат здесь… континентальный. Не Гоби, слава богу, однако… не Ницца или Барселона. Зимой от водяного колеса совсем толку не будет, а ветряки действуют уж очень… прерывисто. Есть ветер – работают, нет – стоят, будто заговоренные. Придется переходить на конную тягу, что не есть карашо. Однако о паровой машине и мечтать не буду, разве что во сне. Климатические изъяны родимой сторонки в полный рост, а еще удивляются, чего мы не можем жить, как Европа. Если правильно интерпретирую информацию из фильмов «Дискавери», зима опять будет лютой, стоит заранее готовиться к этому. Сарай этот срочно надо обложить саманными блоками, пусть на конной тяге, но станки и зимой должны работать. Стекло вроде бы прозрачное уже в Азове льют, кровь из носу, сюда необходимо обеспечить его для остекления сего промышленного центра».

Не очень быстро, но непрерывно на станке кружилась пушка, гордость Аркадия. Именно он предложил производить пушки-гаубицы со стволом заметно более коротким, чем было принято в это время. Еще это орудие отличало от европейских или азиатских собратьев полное отсутствие украшений. Не было на нем ни львов, ни драконов, ни надписей в чью-то честь. Еще одним заметным отличием была форма каморы и, соответственно, казенной части, они были конические, а не закругленные. Это позволило заметно увеличить дальнобойность орудия.

Вертелось же оно на станке потому, что его отливали со смехотворно узким жерлом, а потом рассверливали до необходимого диаметра. Наверное, разумнее было бы вообще отливать цельные болванки и высверливать в них отверстия, однако пока такое действо получалось здесь через раз, зато рассверливать уже существующие стволы местные Кулибины насобачились ловко. При этом, как пожаловался Каменюка, каждый десятый ствол приходилось направлять в переплавку, даже после расточки в них оставались раковины внутри ствола.

Собственно, именно из-за них и была затеяна расточка. В семнадцатом веке стволы лили уже в виде готовых изделий, и обязательно возникавшие внутри раковины были бичом артиллеристов. Их было очень нелегко прочистить от остатков заряда прошлого выстрела, поэтому и стрельба велась весьма неспешно: один выстрел в четыре-пять минут в лучшем случае. А то и в десять. Очень много времени отнимало тщательнейшее пробанивание стволов. Казаки смогут в будущем году палить раз в полторы-две минуты – сумасшедшая по нынешним временам скорострельность, на поле боя могущая оказаться решающей. Естественно, все эти восьмифунтовки были одного диаметра. Проблем с литьем ядер для каждого орудия у казацкого войска больше не будет.

«Эх! Ну почему мне нигде не приходилось читать о конических снарядах для гладкоствола? Что-то наподобие пуль Нейсслера для ружей. И не придумывается ничего, хоть плачь. Инженер здесь нужен хороший, а не такой бездарь, как я…»

* * *

Проснулся, традиционно в этом веке, в плохом настроении.

«Вроде бы ничего не отлежал за ночь на мягкой перине, вчера водку не пьянствовал, спал нормально, и, судя по освещению, солнце уже встало достаточно давно. Болячек, опять-таки, нету, характерники меня осматривали не так давно, в мае… и откуда же у хлопца испанская грусть? Вот проснулся, и такая тоска накатила… хоть вставай и прям здесь – вешайся. Да только лень. С какого бодуна? Тем более бодуна-то и нет».

Аркадий понимал, что уже не уснет, но вставать не хотелось… хоть вой. Он уже редко «слышал» шум подъезжающего автомобиля или гул «пролетающего» самолета, что поначалу здесь, в семнадцатом веке, с ним случалось регулярно. И открывая глаза, попаданец больше не рассчитывал проснуться в своей квартире двадцать первого века или хотя бы в палатке, но в Украине времен ющера (чтоб его побыстрее черти в ад забрали, где ему и место).

«Почему в старом мире я просыпался всегда в хорошем настроении, если, конечно, не было особой убедительной причины для паршивого, а здесь… хреново мне. Практически каждое утро хреново. Почему?.. Отколь взялся этот хренов сплин? Там я, честно говоря, как известная субстанция по воде плавал, разве что вонял не сильно. А здесь я не последний человек в зарождающейся державе. Хрен его знает, уцелеет ли она в будущем, не разорвут ли ее братцы-атаманы, но и в случае присоединения Вольной Руси к России я уже много чего хорошего сделал. И еще сделаю, если от чего-нибудь не сдохну. Уважают меня опять-таки, кое-кто так просто боится. В общем, здесь я нужен, востребован, вхожу в местную элиту, немного погодя и в европейскую попаду, куда им деться, когда с турками сцепятся, задницу будут готовы лизать, чтобы их шкуры спасли. ТАК ОТКУДА ЭТА ХРЕНОВА ТОСКА?!»

Поняв, что ни до чего не додумается и только больше расстроится, если и дальше будет валяться в постели, Аркадий вылез из перины и принялся одеваться. Не будучи врачом-психиатром, он диагностировать себе депрессию из-за перегрузки нервной системы не мог. Хотя догадывался, что их регулярное, совместно с Васюринским копание в попаданческих мозгах также не способствует его хорошему самочувствию. Но самостоятельно вспомнить все необходимые технические детали и события из исторических хроник Аркадий не мог.

«И почему я в школе и институте фиг знает чем занимался? Не в смысле полученных оценок, здесь как раз проблем не было, а в реальном усвоении материала. Ёпрст! Считай, прошел учебу по коридору. Теперь вот мучиться приходится, с кпд хуже паровозного. Люди в рот смотрят, а сказать им нечего, приходится делать умный вид. Хорошо хоть сейчас притворяться не надо. Слава богу, не король: мое утреннее одевание – не торжественная церемония. Надо срочно попить кофейку, авось и этот сплин отступит. Впрочем, сейчас дела так закрутят, что от всего этого уныния и следа не останется. До завтрашнего утра».

И действительно, дел было много, предаваться меланхолическим мыслям некогда. Сначала пошел к «заводу боеприпасов». По его предложению здесь помимо пушек начали отливать пустотелые ядра. Точнее, половинки ядер потом сваривались кузнецами и в еще одном большом сарае – «заводе боеприпасов» – начинялись через запальное отверстие порохом.

«По нынешним временам – офигенительная вундервафля [9] . Не было еще в мире разрывных снарядов. Эх, еще бы конические снаряды к гладкостволу приспособить… тогда мы совсем бы в шоколаде были. И чего мне при этой мысли мерещится снаряд с тремя поперечными бороздками? Они же, наоборот, должны тормозить разгон. Или нет? Черт бы меня подрал, почему я так плохо физику в школе учил?!!»

Подходя к «заводу», увидел курящего у стены парубка, отчего его кольнуло в сердце. Естественно, на заводе работали не казаки, а большей частью бывшие селяне. Вчера он устроил разгон на этом производстве, увидев, как небрежно обращаются работники с порохом.