Каратель - читать онлайн книгу. Автор: Иван Тропов cтр.№ 109

Карта поблекла, щенок, слишком долго ее употребляли… но у меня есть другая…

Она копалась во мне, но не там, где я ее ждал.

Человек в пурпурной тунике, странно подогнутой снизу, где должны быть ноги, и с правой руки. На массивном кресле-каталке из красного дерева, с высокой резной спинкой и кожаными набивками на спинке и на подлокотниках, я такого кресла никогда прежде не видел, но я знал человека, который на нем сидел…

С застывшим, пустым лицом и глаза – я никогда не видел их такими – преданные, на все согласные, молящие…

Я не увидел, на кого он так смотрел, но я знал…

Будь ты проклята, сука!

Оттолкнув плечом налетевшего мальчишку, я поднялся на ноги, попытался выпрямиться…

Я его вытащу. Убью тебя, тварь, и вытащу его из того поселка, из паутины без паука… Вытащу!!!

Ее ярость сменилась злостью и смехом. Истеричным, надрывным, но смехом.

Поздно.

Врешь, сука!!! Врешь!!! Две недели – это слишком мало, чтобы вылепить из человека то, что он всю жизнь ненавидел.

За это время невозможно выдрессировать человека, как Диана Харона, переделав все его желания, все инстинкты. Тем более Старика.

Но…

Я чувствовал ее удовольствие, ее уверенность. Она не врала. Она готова была доказать, что не врала, показать, как…

Нет, не на нее Старик смотрел такими глазами. И не на вторую чернолунную, которая тоже была там, вечная спутница и вечная соперница.

Там была еще одна. Белокурая. Белолунная. А черно-лунные вдвоем – лишь ее помощницы. И они вдвоем, вместе… Нет, не ломали, не меняли, не пытались переделать все – лишь нашли слабое место. Едва заделанную брешь. Там, где когда-то он едва-едва справился один на один – сам против себя.

А теперь их было двое…

Вдвоем, вместе перебарывая волю Акелы, не давая ему закрыться, не давая ему вытолкнуть их щупальца, они раскапывали, доставали, раздували тот огонь, который однажды он едва смог потушить, едва сумел утопить на дне себя…

Маленький звереныш висел на руке, не давая мне встать. Стискивая челюсти, скрипя зубами по моей кости, а может быть, уже перегрыз ее – и я больше не пытался отодрать его. Я стиснул правую руку в кулак – иглы обожгли, но это ничто по сравнению с тем, что будет через миг. Я знал это, но все равно ударил.

Боль обожгла руку, а еще я услышал хруст. Противный хруст, с каким ломается носовой хрящ. Рыжий взвыл и откатился от меня.

Я почувствовал эхо ее ярости: и той, что была раньше, а поверх нее волну новой – досадливой ярости, что ее провели…

И тут же холодное касание почти пропало, она вновь сосредоточилась на мальчишках. Но слишком поздно. Моя левая рука теперь была свободна. Вот только пистолет… Курносого в руке не было.

Я отшвырнул одного мальчишку, увернулся от горбоносого и привстал, закрутился волчком, чтобы они больше не налетели со спины и не сшибли на землю, отбивая их руки и пытаясь рассмотреть что-то кроме этих скрюченных пальцев со всех сторон. Курносый, Курносый…

Вот он ты!

Левая рука заныла, когда я схватил его, но это ничто рядом с той болью, которая просыпалась от малейшего движения в правой руке.

А здесь всего лишь укус. Всего лишь.

Курносый был в руке, и теперь я мог сосредоточиться на том, что творится вокруг и что делать дальше…

Только что-то было не так. Что-то изменилось. Куда делись эти руки со скрюченными пальцами, которые были со всех сторон?

Один замер на четвереньках, забыв про меня. Двое других вообще исчезли куда-то.

Потом увидел. Горбоносый и рыжий. Они больше не лезли ко мне. Они пятились от меня – плечом к плечу, уже шагах в двадцати. Отделив меня от чертовой суки живым щитом.

Пятились и глядели на меня. Прямо мне в глаза. Теперь их лица были спокойными и сосредоточенными, словно они делали что-то очень сложное и важное.

Я вскинул револьвер…

Куда стрелять?

Чертова тварь, такая высокая и гордая, когда шла в середине цепи из своих слуг, вдруг пригнулась, почти скрылась за мальчишками. Мелькнет то нога, то плечо, то волна волос… Но не прицелиться. Тридцать шагов много для моего Курносого, да еще с левой руки. Прокусанной. Скользкой от крови.

Я шагнул к ним, двинулся за ними, чтобы нагнать…

Левая нога была неподъемным якорем. Я снова попытался оторвать ее от земли, двинуть вперед, но едва смог двинуть ею.

Я посмотрел вниз. Мальчишка схватился за мою ногу обеими руками, прижался к моему колену, стиснул изо всех сил. Я дернул ногой, но он прилип, повис каторжным ядром.

Я взмахнул Курносым и врезал рукоятью ему в затылок. Не в полную силу, не насмерть, только чтобы потерял сознание и отцепился.

Его голова мотнулась от удара, бессильно завалилась вбок, открыв бессмысленное лицо с закатившимися глазами… но руки держали.

Эта сука держала меня его руками.

Он потерял сознание, но она не бросила его. Она все еще копошилась в нем, только теперь еще глубже – там, где мозг никогда не отключается, покуда человек жив. В мозжечке. Оттуда дергала уже не его желания, а его тело, напрямую за нервы мышц, заставляя сокращаться мускулы рук, скрючиваться пальцы…

Он будет держать до тех пор, пока в его теле теплится хоть капля жизни.

Я поднял голову.

Они отходили. Пялились на меня, прижавшись плечами друг к другу, и отходили.

А где-то за ними – гривастая сука. Выглядывала черной макушкой, прядью волос, пятном лица между головами мальчишек…

Я рванулся к ним, но третий мальчишка висел на ноге. Я попытался разжать его руки, но это были не руки, это были закостеневшие крючья.

Пока кровь бежит по его жилам, питая мышцы и снабжая их кислородом, а чертова сука дергает его нервы в мозжечке, управляя простейшими движениями, его не отцепить.

Только убить…

Его?

Я выпрямился, глядя на отходящих мальчишек. Между ними мелькал ее черный плащ. Я поднял револьвер.

С левой руки… Из Курносого, с таким коротким носиком и подпиленными пулями, ныряющими в любую сторону…

И она уже шагах в тридцати…

Они. Мальчишки прикрывали ее. Такие разные и такие похожие – теперь, с неестественно спокойными и собранными лицами, и еще больше схожие оттого, что один уже был горбоносый, а второй, рыжий, похожий на лисенка, – стал. Сломанный нос изогнулся косым горбом влево, из ноздри протянулась черная густая полоса через подбородок, на ключицу, на грудь… Почти такой же, как когда-то смотрел на меня самого из зеркала – после первой серьезной драки, когда мне сломали нос…

Я оскалился, стряхнул с себя и это. Прочь. Все лишнее – прочь.