Книга о друзьях - читать онлайн книгу. Автор: Генри Миллер cтр.№ 65

От одних людей узнаешь одно, от других — другое. От Лу Якобса я узнал очень много всего.

К тому времени мы с Полиной были вместе уже почти три года. Дело близилось к моему двадцать первому дню рождения и вступлению Америки в Первую мировую войну. Я по-прежнему состоял в «Обществе Ксеркс» и преданно любил Кору Сьюард. (На самом деле я так и не переставал ее любить всю свою жизнь.) Все больше и больше моих дружков высмеивали наши отношения с «вдовой». Ничего они, конечно, не знали о тех радостях, которые может предложить зрелая женщина молодому человеку, ибо Полина, будучи мне любовницей, заменяла также и мать, и учительницу, и няню, и товарища. Приятели считали, что она слишком стара для меня, зато с этим никогда бы не согласились Лу Якобс, техасский водила, и Рэй Уэтцлер, мой кумир.

В августе 1914 года на сцене появился мой старый приятель Джо О’Риган. Как всегда, явился он с некоторой суммой денег, накопленной на предыдущей работе. Джо вовсе не счел Полину старой, на самом деле он втюрился в нее с первого же взгляда. Надо признаться, Джо с его деньгами нам просто-таки послали свыше — теперь мы могли сходить в дешевый ресторан вместо того, чтобы жевать каждый день жесткие бифштексы. Поначалу все было очень мило, мы поладили, вот только бесцеремонный Джо сразу же стал домогаться Полины в мое отсутствие. Однажды, придя домой, я застал ее заплаканной. Джо опять приставал к ней.

— Я знаю, что он твой лучший друг, — сказала она. — Он тебя обожает. Но он должен проявлять ко мне больше уважения и не пытаться предать своего лучшего друга.

Я всячески пытался обелить Джо в ее глазах, ведь я знал этого парня насквозь: при возможности он отымел бы и свою собственную сестру, так уж он устроен — этот, в сущности, милый и щедрый негодяй.

Однажды из новостей мы узнали, что началась война и что Америка скорее всего присоединится к этой бойне. Война словно изменила жизнь каждого, даже нашу, хоть мы в ней и не участвовали. Все стало серьезнее, суровее и решительнее.

Я не помню, как именно и почему Джо исчез, но неожиданно это случилось. Одновременно я познакомился с окулистом, который утверждал, что от очков можно избавиться, если тренировать глаза и больше бывать на свежем воздухе. Наслушавшись его советов, я вдруг решил бросить все, отправиться на Запад и стать там ковбоем. Это было подлостью, но я ушел от Полины, ни словом ей не обмолвившись о своих намерениях. Кажется, я написал ей из Колорадо и попытался объяснить положение дел.

Нет нужды говорить, что ковбоем я так и не стал. Я нашел работу на лимонном ранчо в Чула-Виста, Калифорния, где целыми днями кидал сломанные ветви в костер. На лошади я никогда не ездил — разве что правил ослом, запряженным в тележку.

Промаявшись несколько месяцев на этой проклятой работе, я решил вернуться в Бруклин. Решение было принято после встречи с Эммой Голдман, анархисткой. И случилось это так.

Однажды мой приятель на ранчо позвал меня с собой в город (Сан-Диего), чтобы заскочить там в бордель. Когда мы приехали в Сан-Диего, первое, что мне бросилось в глаза, — огромное объявление, о том, что Эмма Голдман читает сегодня лекцию об известных европейских писателях. В этот момент судьба моя решилась: я сказал приятелю, что бордель подождет, а сам отправился на лекции — слушать, как Эмма Голдман говорит о писателях, которыми я восхищался, — Ницше, Толстом, Горьком, Стриндберге. Это событие, равносильное землетрясению, изменило всю мою жизнь.

Я ушел с первой лекции в счастливой уверенности, что мне суждено быть не ковбоем, а писателем.

Но как вернуться домой, не потеряв лица? В конце концов мне пришла в голову идея. Я написал Полине, чтобы она отослала моим предкам телеграмму якобы из Калифорнии, в которой говорилось: «Огорчен маминым заболеванием. Выезжаю немедленно. Генри».

Мою матушку телеграмма не обманула ни на долю секунды — она встретила меня на пороге, и по ее лицу все было понятно.

Некоторое время я снова жил дома, хотя наведывался к Полине каждую ночь и иногда у нее оставался.

Она ничуть не изменилась. Пока меня не было, ее сын, Джордж, умер от туберкулеза. Техасский водила съехал.

Хотя все было как бы по-старому, на самом деле прежние дни ушли безвозвратно. Я все яснее сознавал, что пора рвать эту связь — не из-за Коры Сьюард, а из-за моего желания стать независимым. Решиться на разрыв мне помогло знакомство с новой женщиной — учительницей музыки, которой суждено было стать моей первой женой.

Я встречался с ней несколько месяцев, когда Америка наконец-то присоединилась к союзникам и выступила против кайзера. Я снова ушел от Полины и снова без объяснений. Позже я понял всю низость тогдашних своих поступков, но в те годы мне это казалось нормой.

Однажды утром я проснулся в постели с учительницей музыки, и мне вдруг ударило в голову, что я могу быть втянут в кровавую бойню. Этого я хотел меньше всего, поэтому я выскочил из постели с криком:

— Мы должны пожениться!

Затем я бросился в парикмахерскую — там меня побрили и подстригли, после чего мы в кратчайшие сроки поженились, и я почувствовал себя в безопасности.

С самого начала это был неудачный брак, состоявший из бесконечных ссор и сцен. Я скучал по гармонии и безоблачности моих отношений с Полиной.

Однажды вечером, шляясь по улицам в одиночестве, я забрел в кинотеатр, где показывали один иностранный фильм, который мне очень хотелось увидеть.

Я открыл дверь, чтобы войти внутрь, и кого, выдумаете, я увидел прямо перед собой словно во вспышке молнии — конечно, Полину.

— Гарри! — воскликнула она и затащила меня внутрь. Плача, она провела меня на свободное место. — Как ты мог так обойтись со мной? — повторяла она без остановки. Слезы текли по ее щекам. Я что-то бессмысленно бормотал, не находя слов. Я чувствовал себя очень виноватым перед этой женщиной и искренне раскаивался. Но что я мог сказать в свое оправдание? Провожая Полину к новому жилищу, где она работала горничной, я кое-как умудрился объяснить, что, покинув ее, успел еще и жениться. Это спровоцировало новый взрыв безутешных рыданий.

Расставаясь с ней, я обезумел настолько, что по пути домой решил пригласить Полину жить с нами. А почему бы и нет? Была же она для меня ангелом-хранителем? Так почему я не могу отплатить ей тем же?

Я с нетерпением ждал возможности рассказать новости жене. Вообще-то мне следовало догадаться, как она воспримет мои наивные рассуждения. Супруга зло высмеяла эту идею (да и кто бы поступил иначе?), выставив меня не только идиотом, но и ловеласом. Она считала, что я выдумал всю эту историю со встречей в кино, и подозревала, что виделись мы с Полиной в совсем других обстоятельствах.

Не отдавая отчета в собственной глупости, я продолжал настаивать. Чтобы смягчить предложение, я стал заверять жену, что не собираюсь спать с Полиной; я просто хочу предложить ей крышу над головой и немного человеческой доброты, но все мои доводы разбивались о каменную стену. Горечь и злоба наполнили меня, этой «жестокости» я жене так никогда и не простил. Однако Полине от этого лучше не стало! Я чувствовал себя так скверно оттого, что не смог совладать с ситуацией, что больше никогда не звонил ей и не искал с ней встреч.