Грань - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Дивер cтр.№ 73

— В физическом смысле — да. — Я дал ему время осмыслить мою фразу. — Мне необходимо найти его. Скажите же хоть что-нибудь полезное для нас. Какая у него машина?

— Он припарковался не перед домом. Я точно это знаю. Он пришел из другого места пешком. Послушайте, офицер, я ведь смотрю криминальные новости. Про перестрелки и все такое. Я понятия не имел, что он в чем-то виноват. Мне он сказал, что его ограбил тот бандит с юго-востока, что он стрелял в него. Если бы я только догадывался…

Он лгал, и очень неуклюже, понимал я. Но лгал, чтобы выгородить себя, а не по сговору с преступником. Мне же сейчас хотелось подробностей визита Лавинга к кузену.

— Что еще он говорил? Напрягите память. Важны любые детали.

Доктор наморщил лоб.

— Думаю, главное, что он попросил закись азота — ее еще называют «веселящий газ» — вместо нормального наркоза. Не хотел терять сознание под анестезией. Но газа у меня здесь нет. Пришлось использовать пропофол. У него очень короткий период действия. Используется в основном в колоноскопии. Он до конца не вырубился, но пришел в своего рода пограничное состояние… Ну, вы понимаете, о чем я? Мне же пришлось делать то, что я всегда делаю для пациентов: болтать с ним о чем попало, чтобы отвлечь. И он произнес одну фразу, которой я не сразу придал значение. Ему не нравится новая застройка в округе Лоуден, сказал он. И я подумал, что он, возможно, недавно побывал в доме своих родителей. Это рядом с Эшберном. Быть может, там он сейчас и живет?

Об этом месте я был тоже осведомлен. Когда Лавинг убил Эйба, мы навестили дом, в котором прошло его детство. Но оказалось, что его продали много лет назад. И потому мы перестали отслеживать, что там происходит. Когда я поделился этой информаций с доктором, тот ответил:

— На самом деле все не так просто.

Его слова озадачили меня, и я попросил рассказать подробности.

— Продажу обставили как простую формальность. Наследники родителей, Генри и его сестра, уступили дом по дешевке человеку, который теперь считается его владельцем. А он, в свою очередь, обязался сдать им его в аренду на… точно не помню, но, кажется, на двадцать лет или даже больше. Сестра Генри была смертельно больна. И, как я понял, он хотел, чтобы эта недвижимость не была связана с его именем, а у Марджори в то же время оставалась своя крыша над головой до самой кончины.

Сестра Генри Лавинга, несколькими годами старше, долго оставалась единственной его кровной родственницей. Ее постепенно сводил в могилу рак, но погибла она неожиданно, попав в аварию на катере. Ее приятель, севший пьяным за штурвал моторки на реке Оккокван, выжил, но вскоре и он умер — самым странным образом. Тоже утонул, но только в собственной ванной, а нашли его с теми же симптомами — труп пробыл под водой от двух до трех часов. Я не сомневался, что это дело рук Лавинга.

Где именно находился их родительский дом, я не помнил. Фрэнк Лавинг нашел адрес и записал его для меня.

— Он сейчас принимает болеутоляющие? — спросил я.

— Я предлагал ему взять с собой демерол или викодин, но он отказался.

Не-е-ет. Генри Лавинг даже в агонии предпочтет сохранять ясность мысли.

— Я дал ему с собой несколько шприцев с заготовленным препаратом ксикаина от боли. Локальная анестезия. — Фрэнк опустил взгляд на свои широкие ладони. — Я ведь хорошо помню его, когда мы были еще детьми. Он никогда никого не бил и не ввязывался в драки — ничего подобного за ним не водилось. Как раз наоборот. Он был тихим, вежливым. И все время наблюдал.

— Наблюдал что?

— Все. Ничего не говорил, а только смотрел и смотрел. Он был умен. Очень умен. В школе больше всего любил географию.

Я тоже писал один из своих дипломов по этому предмету, но такой подробности о жизни Лавинга не знал.

— Фредди! — позвал я.

Агент почти сразу появился на пороге.

— У нас появился новый след. Надо перебросить твою команду в Эшберн. — Я вырвал из своего блокнота страничку с адресом, который записал для меня Фрэнк, и отдал агенту ФБР. Сам я уже помнил его наизусть.

Люди часто стремятся забыть свое прошлое.

Наверное, это естественно. Когда в памяти всплывает все когда-либо сделанное или сказанное, мы видим немало действительно чудесных моментов, но наши горести и неудачи более живучи: они тлеют внутри нас и обжигают, как угольки. Их никак не удается затушить, хотя мы очень стараемся.

Между тем не будь у людей прошлого, отпала бы необходимость и в моей профессии. Ее оправданием была защита, с одной стороны, таких добрых людей, как Райан Кесслер, совершавших бескорыстные поступки и потому попадавших в поле зрения «дознавателей», а с другой — охрана кровавых профессиональных убийц, нуждавшихся во мне из-за того, что они натворили месяцы или годы назад.

Но сейчас, когда я гнал машину по уже темным и скользким от недавнего дождя дорогам, которые вели назад в округ Лоуден, минувшее владело моими мыслями по совершенно другой причине. Через двадцать минут мне предстояло окунуться в прошлое человека, представлявшего угрозу для моих нынешних подопечных, и в его прошлом я надеялся найти ключи к его дню сегодняшнему.

Это было прошлое человека, который пытал и убил моего учителя.

И мне действительно не терпелось поскорее пролистать неизвестные мне страницы жизни Лавинга, чтобы узнать о нем как можно больше.

Когда его кузен признал, что продажа их дома — фикция, во мне сразу же вспыхнула надежда обнаружить там скопившийся за десятилетия семейный архив. Найду ли я там детские фотографии Лавинга? А вдруг еще остались игрушки, которыми он забавлялся когда-то?

Я вспомнил одно из самых первых заданий, которое дал Дюбойс незадолго до операции в Род-Айленде. Тогда я поручил своей новой ученице узнать все о Марджори, сестре Лавинга. Дюбойс взялась за дело с типичной для нее энергией и написала для меня подробную биографию женщины, которая подростком проводила с братом очень много времени. Потом он стал преступником и бросил своих родных. Тогда я был убежден — но, как скоро выяснилось, заблуждался, — что через сестру мы выйдем на него самого. Дюбойс выяснила трагические подробности ее борьбы с раком, узнала о периоде ремиссии, о новой атаке болезни и о нелепой гибели на Оккокване — реке, впадающей в Чесапикский залив.

Ничего полезного для своей охоты на Лавинга я в этих заметках не нашел, но все-таки с большим интересом прочитал жизнеописание единственного, как мне казалось, человека на свете, к которому Генри Лавинг питал искреннюю и многолетнюю привязанность.

Но я хотел узнать больше и в этом смысле сейчас возлагал на старый дом особые надежды.

Разумеется, велика вероятность, что родители, узнав, что сын встал на преступную дорожку, избавились от всех следов совместной с ним жизни, и тогда меня ждет разочарование. Пустота. Вакуум. Интересно, как бы поступил я, имея столь проблемного отпрыска?