Грань - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Дивер cтр.№ 30

У меня дома хранятся 67 игр (а еще больше я держу в летней резиденции у воды в Мэриленде — 121), и все расставлены по полкам в алфавитном порядке.

Естественно, я отдаю предпочтение играм потруднее. Сейчас моя любимая — это аримаа. Недавнее изобретение, она представляет собой лишь вариацию на тему шахмат, но гораздо элегантнее и замысловатее. Поэтому приз, учрежденный ее создателем за написание компьютерной программы, которая позволила бы машине играть в нее, пока остается невостребованным. Разумеется, хороши и шахматы сами по себе, и я получаю от них большое удовольствие. Однако о них уже столько написано, они уже так хорошо изучены и досконально исследованы, что, когда я сажусь играть с опытным шахматистом, у меня возникает ощущение, будто играю не с ним, а с толпой стоящих у него за спиной занудных и чудаковатых привидений.

Вы спросите, почему я предпочитаю настольные игры, скажем, компьютерным, ведь они, несомненно, тоже требуют немалых умственных усилий?

Прежде всего мне нравится их чисто художественная сторона. Дизайн доски, фишек, карт, игральных костей, вращающихся дисков или стрелок и прочих аксессуаров из дерева, пластмассы или слоновой кости. Меня радует во всем этом эстетика в сочетании с функциональностью, если только игру допустимо отнести к числу вещей утилитарных.

А еще мне по душе, что настольная игра, сколько бы ни длилась, не может «зависнуть» и в отличие от многих компьютерных спаррингов вы не обязаны довести ее непременно до конца здесь и сейчас. Ее всегда можно отложить — у нее нет выключателя.

Но самое главное — я люблю сидеть напротив живого человека, моего оппонента. Ведь большая часть моей жизни проходит в играх с такими, как Генри Лавинг, играх не на жизнь, а на смерть, где противник невидим и тебе остается только воображать, с каким выражением лица он обдумывает новую стратегию, чтобы захватить и уничтожить твоего клиента. А играя в шахматы, или в го, или в «Тигр и Евфрат» (между прочим, очень интересная игра), я имею возможность наблюдать, как люди обдумывают следующий ход или реагируют на то, что только что сделал я.

Я слышал, что даже такой компьютерный маг, как Билл Гейтс, — страстный игрок в самый обычный бридж.

Что касается меня, то я считаю настольные игры отличной тренировкой для ума, необходимой мне в работе.

Как и теория игр, которой я заинтересовался при написании одной из курсовых работ по математике, но больше из чистого любопытства, наслаждаясь наукой и стараясь отдалить момент, когда мне придется шагнуть в мир реальности.

Теория игр стала серьезным объектом изучения в 1940-х годах, хотя идея витала в воздухе задолго до этого. Ученые, сформулировавшие ее постулаты, проанализировали такие игры, как бридж и покер, но не гнушались и простейшими формами — «Камень, ножницы, бумага» или подбрасывание монеты на «орла» и «решку», — но не для того, чтобы научиться выигрывать. Их интересовал исключительно процесс принятия решений.

Проще говоря, теория игр помогает сделать оптимальный выбор, когда между участниками возникает противоречие (причем как среди противников, так и партнеров) и один не знает, что собирается сделать другой.

Классическим примером служит так называемая «Дилемма заключенного» — воображаемая ситуация, при которой двое правонарушителей арестованы и помещены в отдельные камеры. Полиция ставит каждого из них перед выбором: признаться или нет. И хотя ни тот ни другой не знают, каков будет выбор подельника, им ясно дают понять, что если признаются оба, это пойдет им на пользу — их, конечно, не отпустят на свободу, но дадут сравнительно небольшие сроки заключения.

Но ведь существует возможность, не признавая своего участия в преступлении, получить еще более короткий срок или вообще не попасть в тюрьму, хотя это гораздо рискованнее… Потому что есть вероятность загреметь за решетку надолго.

Признание в таком случае считалось бы «рациональным» выбором.

Отрицание вины подпадает под определение «рациональной иррациональности».

В повседневной жизни теория игр применима ко многим ситуациям в экономике, политике, психологии, планировании военных операций. К примеру, вкладчики некоего финансового учреждения понимают, что лучше не снимать сразу всех своих денег со счетов в банке, у которого возникли проблемы, поскольку, если так поступят и другие, начнется паника, банк окончательно обанкротится и это принесет убытки всем. Но с другой стороны, если ты успеешь снять деньги одним из первых, то ничего не потеряешь, и к черту интересы всех остальных! Поспешив опустошить свой личный счет, то есть действуя с «рациональной иррациональностью», есть шанс спасти свои сбережения ценой банкротства банка и других его клиентов.

Каким образом все это применимо к моей профессии?

Поскольку ни я сам, ни мой противник, подобный Генри Лавингу, не ведает, каким будет следующий ход оппонента, я постоянно использую теорию игр, чтобы добиться стратегического преимущества, а оно достигается не только общим подходом, но и каждым конкретным маневром — к примеру, передвижением пешки на поле «а7» или выбором сжатого кулака в «Камне, ножницах, бумаге».

Вот и теперь я избрал своей стратегией использование ловушки, полагая, что Генри Лавинг в данном случае сделает «рациональный» выбор — то есть клюнет на приманку.

Но вся теория игр и построена на извечном отсутствии полной уверенности — будь то на игровом поле или в реальности. Вполне вероятно, Лавинг инстинктивно почуял подвох и, зная, что я сосредоточусь на попытке поймать его, попробует отыскать место, где находятся Кесслеры, пока меня там нет.

Или же он пустит в ход нечто другое, что мне пока даже в голову не приходит, а ему позволит обыграть меня с еще большей легкостью?

Уже подъезжая к столице нашего государства, я заметил, что за мною следует черный джип, который, как мне показалось, я видел прежде. Уэстерфилд это? Или кто-то другой? Я снова набрал номер Клэр Дюбойс.

— Мне нужна толпа. Какой-нибудь массовый праздник или парад в Вашингтоне или окрестностях. Не думаю, что за мной «хвост», но хочу быть уверенным на все сто. У тебя есть для меня что-нибудь подходящее?

— Значит, скопление людей? Хорошо. Толпа должна быть очень большая? На стадионе сегодня матч… Хотя, извини, это не подходит. Они так паршиво играют в этом сезоне, что много болельщиков не соберут. Потом есть еще авторша популярных любовных романов и модель, обычно позирующая для обложек ее книг. Они встречаются с читателями и раздают автографы в «Сэйфуэе» на северо-западе.

Откуда она все это знала, даже не заглянув в компьютер?

— И сколько же любителей собираются на раздачу автографов в супермаркете?

— Ты бы удивился, увидев, как много.

Вероятно, это так.

— Но мне нужно что-то более масштабное. Человек с тысячу или больше. Что происходит в центре города?

— Жаль, что сейчас не весна. Я сама не хожу на эти праздники цветения вишни, — сказала она. — Но там всегда столпотворение. Подошло бы идеально, хотя мне непонятно, что они находят в разглядывании деревьев. Так, давай посмотрим…