Невинные - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Роллинс, Ребекка Кантрелл cтр.№ 104

Христиан направился прочь, бросив взгляд на те же небеса.

— Куда бы вы ни решили лететь, пойду разогрею стрекозку. Скажете, куда лететь.

— Христиан прав, — заявил Джордан, видя, что пепел валит все гуще. — Этот мерзкий воздух может принять решение за нас. Если пепла станет слишком много, уже никто никуда не полетит.

Признав его правоту, все потянулись за Христианом. Рун нес Ареллу, а Батори не пожелала выпустить мальчика из рук. Считаные секунды спустя двигатель вертолета хрипло закашлялся, давясь пеплом, после чего громко взревел, набирая обороты. Эрин прищурилась, защищая глаза от песка и пепла, взбитых в воздух винтами.

Говорить стало невозможно.

Добравшись до вертолета, все принялись карабкаться внутрь. Батори передала Томми Эрин, а Бернард помог Руну уложить Ареллу поперек сидений. Едва дав им время усесться, Христиан вывел надрывающийся двигатель на полную мощность, поднял машину над пляжем и повернул в сторону свинцовых вод, прочь от круговерти огня и дыма.

— Куда? — крикнул он назад.

— В Рим! — гаркнул Бернард, свирепо, с вызовом озирая салон.

Батори бросила на Эрин взгляд, сверкнувший коварством. Та отпрянула, опасаясь худшего. Но мишенью графини была не она. Неуловимо стремительным движением Батори повернулась к соседу, обхватив его рукой за талию, и стремглав бросилась к открытой двери рядом с ним. Ни Батори, ни Бернард пристегнуться не успели, так что оба кувырком вывалились наружу, все еще цепляясь друг за друга.

Эрин подалась вперед, насколько позволили привязные ремни, и в этот момент Христиан накренил вертолет, а дверь с грохотом распахивалась и захлопывалась на ветру. Эрин увидела внизу два всплеска, после чего оба вынырнули, отплевываясь и продолжая драку.

Потянувшись вперед, Джордан удержал дверь и закрыл ее на защелку.

— Пожалуй, это решает дело, — резюмировал он с усмешкой, явно одобряя дерзкую эскападу Батори, покончившую с патовой ситуацией.

Все трое переглянулись.

Христиан оглянулся на них с сияющим в зеленых глазах вопросом.

Склонившись вперед, Эрин притронулась к плечу молодого сангвиниста.

— Сива, — твердо заявила она.

Христиан бросил взгляд на Руна, потом на Джордана, кивками выразивших согласие. Повернулся обратно и пожал плечами.

— Да кто я такой, чтобы спорить с трио предвозвещенных?

20 декабря, 08 часов 38 минут

по центральноевропейскому времени

Кумы, Италия

Иуда бдел в расщелине у вершины скалы, прячась в глубокой тени от острых чувств сангвинистов, находящихся внизу на пляже. Зловоние серы и рокот земли тоже маскировали его. Врата ада грозили вот-вот отверзнуться. Он едва-едва успел выбраться из нижних тоннелей, прежде чем своды вокруг дымной пещеры рухнули, затворив ее крепко-накрепко. Теперь даже сангвинистам не добраться до этих врат ко времени.

Теперь никто и ничто не остановит неминуемое.

И все же считаные минуты назад он видел, как вертолет взбирается в густой пелене дыма вверх и исчезает, унося мальчишку и Ареллу.

Его сердце защемило при виде ее бедственного положения, от осознания, какому грандиозному риску она себя подвергла, чтобы спасти отрока. Представил ее истерзанное тело, ее побелевшие волосы. И все же даже с такого расстояния узнавал красоту простершейся на песке женщины.

Любовь моя…

Теперь он со своего места на скале увидел, как кардинал и графиня бредут на берег среди свинцовых волн в льнущей к телу мокрой одежде. Взгляды обоих были устремлены к небу, где скрылся вертолет.

Но куда отправились остальные?

Иуда видел, как Бернард и Элисабета рухнули с летательного аппарата, явно выброшенные, как ненужный багаж.

— Ты обрекла всех нас на погибель! — донесся до его слуха вопль Бернарда.

В ответ Батори просто принялась отряхивать песок со своей мокрой одежды.

— Мы отправимся за ними! — стоял на своем кардинал. — Ты ничего не переменила!

Она же, стащив ботинок, вытряхнула оттуда песок.

— Способен ли ты признать возможность, что заблуждался, поп?

— Я не позволю тебе судить меня.

— Почему же нет? Ты сотворил меня, равно же и Руна. Твои манипуляции с прорицаниями в прошлом свели нас с Руном.

От слов Батори Бернард напыжился, будто аршин проглотил, и гневно зашагал прочь, созывая остальных сангвинистов и ретируясь с пляжа, снова заковав графиню в кандалы.

Выждав добрую четверть часа, Иуда начал спуск по отвесной скале обратно на пляж со вполне конкретной целью на уме. Он видел, как Арелла пишет что-то на песке, видел, как потрясло это доктора Грейнджер и остальных. Теперь он направился прямо к тому месту, где Арелла лежала так недвижно. Заметил вмятину на песке, где покоилась ее голова.

Опустившись на колени, провел кончиками пальцев по этому углублению.

Тревога за нее выворачивала ему душу.

И увидел, что она начертала на песке. Он узнал бы ее руку где угодно, целое столетие переписывая ее слова и срисовывая ее наброски. И сейчас он рассматривал то, что она вывела на песке, в который уж раз алкая и жаждая откровения.

Пламенеющий факел.

Искариот понимающе улыбнулся.

Она нарисовала для остальных карту, поведала, куда идти.

Определенность уняла тревогу и беспокойство. Иуда знал все символы, отождествлявшиеся с ней на протяжении веков, включая и этот.

Она завлекла их в Сиву.

Он встал, благодаря ее, чувствуя укрепляющуюся в душе решимость. Он понял, что это послание оставлено на песке не только для них, но и для него.

Она призывает и его тоже.

Но зачем?

…Се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его.

Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего.

Мф. 2:13–15

20 декабря, 13 часов 49 минут

по центральноевропейскому времени

В воздухе над Египтом

Джордан прислонился лбом к стеклу очередного вертолета. Непрестанное гудение двигателя и нескончаемые пространства однообразного песка навевали на него дремоту. В глаза будто песку насыпали. Но настырное жжение, язвившее левое плечо вдоль извивов татуировки, не давало уснуть. Оно было не столько болезненным, сколько докучным — зуд, от которого не избавиться, сколько ни чеши.