Белоснежка - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Бартельми cтр.№ 2

– Стих, – сказала она. Мы так и держали в лапах сегодняшнюю почту.

– Стих? – спросили мы.

– Стих, – сказала она. Вот оно, тайное, ставшее явным.

– А, – сказали мы, – можно мы глянем?

– Нет, – сказала она.

– А какой, – спросили мы, – он длины?

– Четыре страницы, – сказала она. – На данный момент.

– Четыре страницы!

Одна мысль о немыслимо огромном труде…

Сомнения и неуверенность Белоснежки:

– Но кого же мне любить? – нерешительно спросила Белоснежка – она уже любила нас, в некотором роде, но этого недостаточно. И все равно ей было стыдно.

Потом я снял рубашку и позвонил Полу, ибо мы намеревались вломиться в его квартиру, а если бы он там был, мы бы не могли туда вломиться. Если бы он был там, нас бы непременно опознали, он бы понял, кто мы и что мы тащим его пишущую машинку на улицу, чтобы продать. Он понял бы про нас все: чем мы зарабатываем на жизнь, какие девушки нам нравятся, где мы храним чаны. Пол не снял трубку, поэтому не стоило и спрашивать, дома ли Энн – это имя мы придумали заранее, намереваясь спросить. Пол сидел в ванне под падучими струями воды. Писал палинодию. «Наверное, нехорошо, – размышлял он, – если среди поэтических форм появляются любимчики. Но меня всегда манили отрицание и отречение, убирание и вбирание. О как хотелось бы мне взять все назад, чтобы весь написанный мир… – струи воды продолжали падать. – Я бы убрал зеленый океан вместе с коричневыми рыбами, но в первую очередь я убрал бы – вобрал бы – длинные черные волосы, свисающие из окна, их я видел сегодня по дороге из Бюро безработицы сюда. Они меня безумно нервировали, эти волосы. Нет, не спорю, они были прекрасны. Длинные черные волосы такой богатой текстуры и утонченной тонкости не враз и найдешь. Волосы черные как смоль! И все же они меня безумно нервировали. А ну как появится некий ни в чем не повинный прохожий, и он увидит их и посчитает своим долгом вскарабкаться наверх и установить причину их вывешенности из окна? Вполне возможно, что там, наверху, к ним прикреплена некая девушка, а с ней и заботы разнообразного свойства… зубы… фортепьянные уроки… Вот звонит телефон. Кто это? Кому или чему я потребовался? Не стану отвечать. Так я в безопасности, хотя бы пока».

По нашим улицам течет река девушек и женщин. Их так много, что машины вынуждены передвигаться по тротуарам. По самой улице, по той ее части, что в иных городах отдана грузовикам и велосипедам, идут женщины. А еще они стоят в окнах, медленно расстегивая блузки, чтобы мы не расстраивались, и тем самым восхищают меня. Мы голосовали снова и снова, я думаю, им это нравится – нравится, что мы так много голосуем. Мы проголосовали за то, чтобы опробовать реку соседнего города. Там тоже есть девичья река, и они ею почти не пользуются. Мы скользнули в фелюгу, где лежали длинные, перетянутые ремнями брезентовые тюки с нашим багажом. Прибавка веса вызвала у девушек глухой стон. Затем Хьюберт оттолкнулся от берега, и Билл мерно застучал, задавая ритм гребцам. «Интересно, – подумали мы, – хорошо ли Белоснежке в одиночестве?» Но если и нет, мы ничего не могли с этим поделать. Мужчины стараются ублажать своих любимых, когда они, мужчины то есть, не заняты манифестами в конторе, не пьют за здоровье, не покрывают клинок нового кинжала золотой насечкой. В деревне мы обошли кругом колодец, куда девушки макали свои штаны. «Молнии» ржавели. «Ха-ха, – говорили девушки, – колодец снести – раз плюнуть». И очень трудно оспорить это упование, общее упование деревенских девушек, что мальчишка, который дрожит неподалеку, прижавшись к стене, к ее камням, станет со временем Папой. Он даже не голоден; его семья даже не бедна.

Что себе думает Белоснежка? Этого никто не знает. Сегодня она пришла на кухню и попросила стакан воды. Генри дал ей стакан воды.

– Разве ты не хочешь спросить меня, для чего мне этот стакан воды? – спросила она.

– Я предполагаю, – сказал Генри, – ты хочешь пить.

– Нет, Генри, – сказала Белоснежка, – я не мучаюсь жаждой. Ты невнимателен, Генри. Ты не следишь за мячом.

– Для чего тебе этот стакан воды, Белоснежка? – спросил Генри.

– Пусть расцветают сто цветов, – сказала Белоснежка. И покинула кухню, унося стакан воды.

Вошел Кевин.

– Белоснежка улыбнулась мне в коридоре, – сказал Кевин.

– Заткнись, Кевин. Заткнись и скажи мне, что это значит: пусть расцветают сто цветов!

– Я не знаю, что это значит, Генри, – сказал Кевин. – Что-то китайское наверняка.

Что себе думает Белоснежка? Этого никто не знает. Теперь она стала носить тяжелые синие широкие бесформенные стеганые штаны народных добровольцев – вместо прежних потрясных, тугих в обтяжку брючек модели «как приручили Дикий Запад», вызывавших у нас неумеренное восхищение. Несомненное оскорбление, так бы я сказал. Да и вообще все эти дела нас вконец достали, и этот ее вид, мол, вот сейчас возьму и что-то эдакое сделаю, и дюжина с лишним красных флагов и горнов, которые она прибила гвоздями к обеденному столу. Все эти дела нас вконец достали, и невозмутимость наша не бесконечна, а когда еще находишь в детском питании все эти крошечные стишки председателя Мао, это тоже, доложу я вам, не в плюс.

Психология Белоснежки:

В ОБЛАСТИ СТРАХА ЕЕ СТРАШАТ

ЗЕРКАЛА

ЯБЛОКИ

ОТРАВЛЕННЫЕ ГРЕБЕНКИ

В довесок к мытью строений мы делаем детское питание. Китайское детское питание:

ДЕТСКИЙ БОУ ЙИ (рубленая свинина и китайские овощи)

ДЕТСКИЙ ДОУ ШУ (соевый творог, перемешенный с щучьим фаршем)

ДЕТСКИЙ ЯР ХАР (креветки в топленом жире)

ДЕТСКИЙ ГУК ШАР ШУ БОУ (сладкий жареный поросенок)

ДЕТСКИЙ ПАЙ ГУАТ (свинина и устрицы в соевом соусе)

ДЕТСКИЙ ГАЙ ГУН (курятина, бобовые ростки и капуста)

ДЕТСКИЙ ДИМ СУМ (свиной фарш и китайские овощи)

ДЕТСКИЙ ЦЗИН ШАР ШУ БОУ (сладкий жареный поросенок с яблоками)

Вот так мы и проводим время, послеживаем за чанами. Хотя иногда мы проводим время за мойкой строений. Чаны и строения озолотили нас. Поразительно, как много матерей не может устоять перед привлекательно упакованной баночкой «Детского Дим Сум» или соблазнительным горшочком «Детского Цзин Шар Шу Боу». Э-ге-гей. Рецепты – от нашего отца. «Старайся быть человеком, о котором ничего не известно», – говорил наш отец, когда был молод. Наш отец говорил и другие интересные вещи, но мы их все поперезабывали. Он говорил: «Не шуметь». Это мы помним. Он желал, чтобы шумели меньше. А этого хочется, в национальном-то парке. Наш отец был человеком, о котором ничего не известно. О нем и по сию пору ничего не известно. Он дал нам рецепты. Он был не очень интересен. Дерево интереснее. Чемодан интереснее. Консервированная хавка интереснее. Распевая отцовский гимн, мы отмечаем, что отец не очень интересен. Это отмечают слова гимна. Это явным образом прокомментировано в тексте.