Колыбель на орбите - читать онлайн книгу. Автор: Артур Кларк cтр.№ 123

Кристина мнила себя большим художником, так что одним из главных ужасов этих вечеринок являлась настоятельная необходимость отпускать поощрительные реплики по поводу ее пачкотни (вторым кошмаром был ее любимый резной мундштук длиною в метр). За время, истекшее после прошлогоднего визита Эрика, она успела сменить стиль и вступила в свой «квадратный период».

— Ах, дорогие мои, эти скучные продолговатые картины ужасно устарели! Они совершенно не гармонируют с космической эрой, — принялась объяснять она. — Ведь там, в пространстве, нет ни верха, ни низа, нет горизонталей и вертикалей, так с какой это стати у современной картины одна сторона должна быть больше другой?! В идеале она должна выглядеть совершенно одинаково, как ни повесь, и я над этим работаю…

— Удивительно логичная идея, — благовоспитанно заметил Эрик (командор Свансон был его непосредственным начальником), а когда хозяйка отошла подальше, вполголоса пробормотал: — Не могу сказать, как висят ее картины, но точно знаю, что не той стороной к стене!

Я была с ним полностью согласна. До замужества я несколько лет брала уроки живописи и, смею заверить, неплохо в ней разбираюсь. Мои собственные полотна давно уже пылятся в гараже, но наберись я такой наглости, как Кристина, чтобы устроить в Порт-Годдарде свой личный вернисаж, он наверняка прошел бы успешно.

— Знаешь, Эрик, — злорадно хихикнула я, — даже Доркас сможет написать картину получше, если я ее немного подучу!

Он фыркнул и чуть было не поперхнулся виски.

— А что, это мысль! Попробуй когда-нибудь, если Кристина совсем зарвется…

Я тут же забыла об этом разговоре и вспомнила о нем только через месяц, когда Эрик уже был в космосе.

* * *

Конкретный повод к нашей стычке особого значения не имеет, скажу лишь, что речь на заседании муниципального совета шла о перспективах хозяйственного развития Порт-Годдарда, по поводу чего мы с Кристиной имели диаметрально противоположные мнения. Ее точка зрения победила (как всегда), и я в ярости вылетела из зала, изрыгая, что называется, дым и пламя.

Первым существом, которое попалось мне на глаза, когда я ворвалась в наш дом, оказалась Доркас, мирно разглядывающая цветные картинки в иллюстрированном еженедельнике, — вот тут мне и вспомнились слова Эрика.

Отшвырнув сумку и избавившись от шляпки, я произнесла твердым голосом:

— Доркас! Сейчас мы с тобой пойдем в гараж.

Понадобилось немало времени, чтобы откопать мольберт и ящик с кистями и красками из груды всяческого хлама (развинченные маленькими негодяями игрушки, пустые упаковочные коробки, ласты и маски для подводного плавания, старые кастрюльки, рождественские бумажные гирлянды, сломанные рабочие инструменты… черт побери, у Эрика никогда не хватает времени, чтобы как следует прибраться перед полетом!). В общей куче обнаружились также начатые когда-то холсты, и я решила, что для первого раза и они сойдут.

Выбрав осенний пейзаж, не продвинувшийся далее единственного костлявого дерева, я поставила его на мольберт и авторитетно изрекла:

— А сейчас, Доркас, я буду учить тебя рисовать!

План мой был крайне прост и не вполне честен.

Хотя приматов еще в XX веке неоднократно поощряли к размазыванию краски по полотну, ни один из них, насколько мне известно, не создал ничего такого, что можно было, не кривя душой, назвать подлинным произведением искусства. В общем-то, я была уверена, что у Доркас тоже ничего путного не получится… Но кто уличит меня в том, что я направляла ее руку? А вся слава достанется ей.

На самом деле я отнюдь не собиралась идти на полный обман. Да, я набросаю углем эскиз, смешаю краски и лично выполню самую сложную часть работы, однако и Доркас будет принимать в ней посильное участие. Я надеялась, что она справится с закрашиванием обведенных контуром участков, а может быть, даже выработает нечто вроде собственной манеры. Если повезет, прикинула я, Доркас выполнит примерно четвертую часть работы, и тогда я с чистой совестью смогу утверждать, что все это дело ее рук… В конце концов, разве Микеланджело и Леонардо не ставили свои имена на картинах, процентов на девяносто написанных их подмастерьями? Ну а я выступлю в роли подмастерья Доркас!

Должна признаться, меня постигло изрядное разочарование.

Хотя Доркас быстро догадалась, в чем суть дела, и поняла, как надо использовать кисти и палитру, ухватки ее оказались до боли неуклюжими. Казалось, бедняжка никак не может решить, как ей сподручней размазывать краски, и потому постоянно перекладывает кисть из одной руки в другую… Кончилось тем, что первую картину я написала сама, участие же Доркас ограничилось десятком ярких жирных мазков.

С другой стороны, глупо было бы ожидать, что она станет мастером за каких-то два или три урока, тем более что по сути это не имело значения: мне всего лишь придется сделать истину чуть более растяжимой, когда я начну безапелляционно утверждать, что единственным автором картины является моя антропоидная служанка.

Торопиться было некуда, ибо задумки подобного рода требуют тщательного исполнения, и тем не менее уже через пару месяцев продукция «Студии Доркас» исчислялась дюжиной живописных работ. Тематика их, естественно, была ограничена тем, что супершимп может узреть в Порт-Годдарде: этюд лагуны в голубых тонах, вид нашего дома в пейзаже, импрессионистский набросок ночного старта (зеркальный блеск металла и взрывы ярких пятен на угольно-черном фоне), бытовая сценка с рыбаками, пальмовая роща… Словом, сплошной стандарт, но что-то иное наверняка показалось бы подозрительным; не думаю, чтобы до приезда к нам Доркас часто бывала вне стен лаборатории, где ее растили и воспитывали.

Лучшие из этих картин (а некоторые были и впрямь недурны, уж можете мне поверить) я развесила по дому в таких местах, где мои друзья просто не могли их не заметить, а далее все разыгрывалось как по нотам. Сперва восхищенные ахи, затем мой твердый отказ от авторства, недоумевающие вопросы… и наконец изумленные возгласы: «КАК!», «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!» и «КТО БЫ МОГ ПОДУМАТЬ!!!»

Скептиков я сразила тем, что позволила кучке избранных полюбоваться процессом творчества. Полагаю, нет нужды пояснять, что подобной чести были удостоены лишь ни черта не смыслящие в живописи, картина же являла собой абстрактную композицию в красном, черном и золотом, которую никто не осмелился критиковать. Доркас эффектно смотрелась за мольбертом и провела показательный сеанс не хуже опытного киноактера, умело имитирующего игру на музыкальном инструменте.

В целях дальнейшего распространения сенсации я раздарила несколько картин в качестве забавных безделушек, стараясь при этом, чтобы облагодетельствованный непременно отметил нотку уязвленного самолюбия в моей дежурной фразе: «Я наняла эту обезьяну для работы по дому, а не для Музея изобразительных искусств!» Разумеется, я была достаточно благоразумна, чтобы не проводить сравнений между творениями Доркас и мазней Кристины, поскольку прекрасно знала, что наши общие знакомые сделают это за меня.