Прощайте, мама и папа - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Тейлор Бакли cтр.№ 14

Итак, церемония прошла отлично и была достойна Пат Бакли. И всего месяц потребовался на ее подготовку. Когда в то майское утро я вошел в залитый солнцем Храм Дендюр — двухтысячелетний нубийский храм, посвященный богине Исиде, который заключен в огромный стеклянный атриум и отражается в бассейне с водой, — и увидел множество яблоневых веток с розовыми цветами, аккуратно расставленные стулья, мои программки, Тонины телеэкраны и его людей, которые стоили мне $20 000, а также великолепно поданные закуски от Шона Дрисколла, я оценил все и мысленно похлопал себя по плечу, подумав: да, маме это понравилось бы.

Папа приехал как раз тогда, когда я позволил себе минутную похвалу. Подмигнув ему, я раскинул руки, словно говоря: «Ну… что ты думаешь?» Папа огляделся и состроил гримасу: «Слишком ярко, тебе не кажется?» А ведь он бывал здесь вечерами, во время маминых торжеств. Пришлось подавить в себе желание столкнуть его в бассейн. Когда все было закончено, я увидел, как он, слегка пошатываясь, обнимается с Генри Киссинджером. Бедный папа, бедный одинокий старик — лицо у него пылало от злости и печали. Вот написанная им речь, которую он не смог произнести в храме древней египетской богини:

По всем меркам, при росте почти в шесть футов, она была необыкновенной. В Вассаре она делила комнату с моей сестрой Триш и еще двумя студентками, и в тот весенний вечер 1949 года, когда мы встретились в первый раз, я, войдя в гостиную, нашел ее в затруднительном положении. Она была почти готова для бала, но несколько расстроена непредвиденными семейными обязательствами. Я предложил покрасить ей ногти, и она тотчас протянула мне одну руку, другой продолжая держать телефонную трубку. Накануне она сообщила своим соседкам печальную новость о том, что больше не будет учиться в колледже. Ее матери в Ванкувере потребовалась помощь, так как кто-то из членов семьи был при смерти. Мои родители как раз уехали на зиму в Южную Каролину, и наш дом в Шэроне (Коннектитут) был закрыт. Однако на какой-то уик-энд я сбежал из Йеля в огромный пустой дом, и Триш привезла туда свою подругу. Мы много смеялись тогда, и Триш обещала летом приехать в Ванкувер.

Летом я работал в нефтяной компании отца в Калгари и оттуда с удовольствием прилетел на уик-энд в Ванкувер, чтобы побыть вместе с Триш и Пат. Дом Пат тоже был очень большой и занимал целый квартал, однако это не помешало нам. Наоборот, мы как будто еще сильнее потянулись друг к другу, и на третий день я попросил ее руки. Она бросилась наверх, чтобы сообщить об этом своей матери, а я ждал внизу, у подножия огромной лестницы, надеясь на доброе расположение ее гордой родительницы (отца не было в городе), и вскоре услышал звонкий смех. С тревогой я ждал Пат, чтобы она объяснила мне, как обстоят дела. Как Пат потом рассказала мне, ее мама засмеялась, потому что вспомнила о восьми случаях, когда Пат сообщала ей о помолвке.

Через год на глазах примерно тысячи гостей мы обменялись брачными обетами. А еще через два месяца арендовали скромный домик в окрестностях Нью-Хейвена. Пат решила, что ей необходимо научиться готовить. У нее был отличный вкус, и амбиций ей было не занимать, так что она взяла в учителя лучших специалистов Нью-Йорка, и сама вскоре едва ли не превзошла своих учителей. Тем временем я учил в Йеле студентов испанскому языку и писал «Бог и человек».

Чтобы избежать службы в пехоте, я стал работать на ЦРУ, и мы переехали в Мехико. Там мы купили и принялись украшать прелестный дом на Сан-Энджел-Инн. Пат сияла и была неутомима, обустраивая наше жилище и маленький сад. Однако отказалась учить испанский язык, хотя, пока мы жили в Мехико, у нас была прислуга, говорившая по-испански. Тем не менее ей удавалось отлично со всеми договариваться.

Она была настолько заботлива, что сопротивлялась любой моей попытки что-то сделать, если ей казалось, что это может мне повредить. Она была против и «Нэшнл ревю», и моего договора с лекционным агентством, и моих научно-популярных книг, а потом и романов, моего договора насчет еженедельной колонки, против планов провести зиму в Швейцарии и моего решения баллотироваться в мэры Нью-Йорка. Однако стоило этому состояться, как она начинала принимать самое деятельное участие во всех проектах. Это она нашла наш потрясающий дом, в котором мы прожили пятьдесят пять лет, и сама обставила его. У нас всего один сын, Кристофер, которым она, что совершенно понятно, гордилась. И это она — она одна — привела сюда великое множество гостей всех возрастов, профессий и интересов, с которыми дружила всю жизнь.

Ее немощи начались после неудачной лыжной прогулки в 1965 году. В течение нескольких лет она перенесла четыре операции. В последний раз она отправилась в больницу две недели назад, и никто даже подумать не мог, что случится непоправимое. Однако, сраженная инфекцией, она умерла на руках сына.

Друзья, проживающие в разных местах, мгновенно откликнулись на ее смерть словами соболезнования и печали. Один из них был особенно экспрессивен: «Позвольте случайному знакомому Вашей жены выразить Вам сочувствие в Вашей потере». В точности так же, как она физически возвышалась над своим земным окружением, она наверняка своим интеллектом, духовностью, светом превосходила обычных людей. Конечно же она была гранд-дамой во всех смыслах этого слова, и свое превосходство она носила так же непринужденно, как спортивную фуфайку, — хотя вряд ли кто-нибудь сможет представить ее в подобном плебейском наряде. Единственным утешением может служить лишь то, что великая потеря соизмерима с предшествовавшей ей радостью. Возможно также, что память о Пат уступит лишь ее жизни. Все грядущие годы Вашей жизни мы будем делить с Вами счастливые воспоминания, о богатстве которых Вы, возможно, забыли или даже не знали.

Я принадлежу к убежденным агностикам, но раз в жизни хочу ошибиться и поверить, ради Вас, что это не окончательное прощание, a hasta luego. [25]

Ничего более верного не приходит мне в голову.

УФБ

В конце мая я был не в форме. Мама умерла после долгой болезни, которая собрала дань со всех, кто заботился о несчастной. Она умерла, когда я находился в двухнедельной рекламной поездке по случаю выхода моей книги и сразу после лекционного тура. Днем я работал редактором в журнале «Форбс лайф» в Нью-Йорке, а в свободные от службы часы начал писать новый роман. Тем временем папа, который слабел на глазах, требовал все больше моего внимания. В такие времена единственный ребенок начинает жалеть об отсутствии у него старшей сестры, которой он мог бы сказать: «Меня нет. Займись-ка родителями».

Так как я очень устал, физически и эмоционально, был выбит из колеи, то на недельку отправился один в Церматт (Швейцария) походить пешком, посидеть на нормальной диете, поработать над книгой, в общем, немного себя подрегулировать. С собой я взял сулившую приятное времяпрепровождение новую книжку Александра Во, внука Ивлина Во и сына Оберона Во, под названием «Отцы и сыновья». По утрам, лежа в постели и поглядывая в окно на гору Маттерхорн (возможно, самый потрясающий вид на земле), я работал над романом; а днем таскал свое отяжелевшее тело вверх и вниз по горам, плавал в бассейне при отеле, заряжался энергией, в своем номере выпивал коктейль, одновременно отправляя имейлы, съедал ранний, как там принято, первоклассный обед и вновь отправлялся в постель вместе с отличной книжкой мистера Во о том, как быть внуком и сыном знаменитых писателей. Около девяти я уже спал под шум протекавшей неподалеку реки. То, что доктор прописал.