Дыхание судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Тереза Ревэй cтр.№ 29

Лицо Ярослава под взлохмаченными волосами побледнело. Он понял все, что хотел сказать Андреас.

— Не в моей власти даровать прощение, но все же спасибо, — произнес он хриплым голосом.

Только теперь Андреас взял ложку, зачерпнул супа и дрожащей рукой поднес к губам.

Вилфред заснул мгновенно. Свернувшись калачиком на матрасе, который Ярослав постелил ему в соседней комнате, он лежал абсолютно неподвижно. Погрузившись в царство сна, он словно потерялся в своей гимнастерке, которая была ему велика. Андреас какое-то время смотрел на него, затем прикрыл дверь, оставив небольшую полоску света на случай, если он проснется. Возможно, это было нелепо, но ведь малыш боялся темноты!

Он снова сел возле Ярослава, смотревшего на него с некоторым удивлением. Было слышно только цоканье маятника часов. Тепло от печки и еда, наполнившая желудок, вызвали в его измученном теле приятное оцепенение, однако тревога не давала избавиться от нервного напряжения.

— Рассказывай.

— Я мало что знаю, так как вернулся всего два месяца назад. Это просто чудо, что ты нашел меня…

— Ярослав, прошу тебя, — устало перебил его Андреас, понимая, что друг пытается уйти от разговора. — Мне нужно знать правду.

— Я пошел к тебе на следующий день после своего возвращения. Мне хотелось узнать, что с тобой. Твой дом отдали какому-то типу, работающему на железной дороге. Он ничего не знает о бывших хозяевах. Лично я не доверяю этим людям, которых правительство расселяет здесь, и они отвечают нам взаимностью. Большинство из них проходимцы. Можно сказать, что им преподнесли все на блюдечке с голубой каемочкой. Тогда я отправился в мэрию и попросил проверить списки. На меня подозрительно посмотрели, и я не стал настаивать. Сейчас лучше не привлекать к себе внимание, ты же понимаешь.

— Понимаю, — сухо ответил Андреас.

Зуб снова начал болеть. Острая боль поднималась от челюсти к виску.

— Я встретил старика Кудлачека на улице. Он рассказал, что несколько месяцев назад видел их как-то ранним утром с двумя большими чемоданами. Их отправили в лагерь Рейхенау. Ханна толкала ручную тележку, в ней была твоя мать.

Андреас закрыл глаза и обмяк на стуле. Его сердце так громко стучало, что он почти ничего не слышал.

Как это можно вынести? Его больную мать, изгнанную из собственного дома, везли в убогой повозке, как проклятую! А Ханна? Должно быть, она решила, что брат, который на похоронах отца поклялся быть ее защитником, бросил их в беде.

Он вспомнил, как в тот день девушка покачнулась, стоя у подножия стелы, украшенной одним из погребальных венков с цветами, изготовленными из стеклянного бисера, как это делали в Габлонце. Комья земли поблескивали с обеих сторон зияющей ямы. Когда гроб с глухим стуком ударился об стенку могилы, Ханна вздрогнула. Андреас обнял ее за плечи одной рукой, и она оперлась на него. Ощущение ее веса, несмотря на то, что он был небольшой, словно обожгло его.

— Жители получили приказ собраться на площади возле мэрии, — как-то неуверенно продолжил Ярослав. — Я знаю, что часть людей, построившись в колонну, двинулись пешком под охраной, а других повезли на грузовиках к вокзалу Габлонца. Они, должно быть, оставались в лагере несколько недель, прежде чем их погнали к границе. Теперь они наверняка в безопасности в Германии. Я уверен, что с ними все в порядке, — поспешил он добавить с фальшивым оптимизмом. — Ханна сильная девочка, с головой на плечах. Вспомни, какой она была упрямой в детстве.

Андреас был тронут его заботливым видом. Он спросил себя, откуда Ярослав черпает это чувство сострадания, ведь он должен был их ненавидеть.

Он вертел в руках светлый бокал из граненого стекла с золотой и рубиновой отделкой. Отблески света проскальзывали между его почерневшими пальцами. Ярослав настоял на том, чтобы они пользовались его лучшим сервизом, сказав, что хоть вино и плохого качества, но они смогут пить его из бокалов, достойных так называться. Вилфред отказался притронуться к своему бокалу из страха разбить его. Ему налили вино в оловянную кружку.

— Самое ужасное, — тихо произнес Андреас хриплым голосом, проводя пальцами по граням бокала, — что ты говоришь мне о лагере, где, возможно, находятся мои мать и сестра, я даже не могу возмутиться, я даже не имею права как-то протестовать.

Ярослав покачал головой.

— Я понимаю, о чем ты, — сказал он, немного помолчав.

— Что тебе известно об этих лагерях?

— Не очень много… Так, слухи.

— Ты никогда не умел лгать, Ярослав.

Друг нахмурил брови, раздосадованный тем, что его приперли к стенке.

— В Прошвице они собирают тех, кто слишком стар или болен, чтобы выдержать транспортировку, — продолжил он неохотно. — Там нет врачей, да и вообще какой-либо помощи. Мертвых укладывают в штабеля, друг на друга. Грузовики отвозят их к вырытым рвам. Многих немцев содержат в концентрационных лагерях Терезиенштадта, но это, конечно, не сравнить… — заговорил он резким тоном. — Вас не отправляют на смерть, как евреев. В этом вся разница. И она настолько… настолько…

Он развел руками, словно пытаясь объять необъятное. Андреас подумал, что у них отняли даже слова.

— Конечно, им нелегко. Страдают невиновные, но что ты хочешь? — продолжил он, устало пожав плечами. — После всего, что произошло, это неизбежно. Нельзя безнаказанно считать целый народ низшими существами. Нацисты хотели нас уничтожить, стереть чехов с лица земли. Их фанатизм привел к созданию лагерей смерти, — отчеканил он, постукивая указательным пальцем по столу. — Я видел фотографии, Андреас, ты не можешь даже представить себе, это неописуемо… А здешние немцы поддерживали этот режим. Они проголосовали за этих убийц, позволили им прийти к власти. Кто выступил против? Скажи мне, кто? И ты хочешь, чтобы люди не ополчились против вас? Жажда мести свойственна человеку испокон веков.

— А тебе не хочется отомстить? Например, мне?

Во взглядах обоих полыхнули вспышки злобы, глухой вражды; столкнулись два мира, исполненных ярости.

Ярослав резко отодвинул стул и встал. Он взял пачку русских сигарет, лежавшую возле печки, достал сигарету и бросил пачку своему другу, и тот поймал ее на лету.

— Ты хочешь знать правду? — с горечью произнес он. — Хочешь знать, на что способен твой старый приятель, с которым у тебя было столько общего?

Ярослав выдержал паузу, чиркнул спичкой. На его шее вздулась вена.

— Это было в прошлом месяце. В казарме собрали немцев. Трое из них, четырнадцатилетние мальчишки, утопавшие в слишком больших брюках, явно были из Гитлерюгенда. Они попытались сбежать, но их быстро поймали. Комендант казармы приказал их расстрелять.

Он отвел взгляд, сделал бесконечно длинную затяжку и долго держал дым в легких.

— Я сделал это… Я убил мальчишек, которые были ненамного старше моих сыновей… И я нажал на спусковой крючок без малейшего колебания.