Власть Талисмана. Тайны посвященных: от египетских жрецов до виновников трагедии 11 сентября - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Хэнкок, Роберт Бьювэл cтр.№ 67

«Это Мой сын Пимандр, которого Я сам выбрал. С раннего детства он достиг высочайших вершин, и Я наделил его властью изгонять демонов и насаждать мою истину и справедливость среди всех народов. Берегитесь противостоять ему! Внимайте его словам и подчиняйтесь ему со страхом и почтением. Это слова Властелина всех мировых святынь, Иисуса Христа». [671]

Потом Джованни Меркурио достал из седельной сумки пачку листовок и разбросал их вокруг. Собралась толпа; некоторые считали его сумасшедшим; другие думали, что он исполняет некий странный обет, но большинство провозгласило его пророком. Швейцарские гвардейцы в Ватикане, озадаченные непонятной сценой, расступились и позволили ему проехать. В соборе Джованни Меркурио провозгласил себя новым воплощением Пимандра. Следующие несколько дней он беседовал с толпами верующих, а затем вернулся в свой родной город Болонью, где женщины и дети устроили ему торжественную встречу. Неудивительно, что вскоре он был арестован инквизицией за богохульство и оказался на краю гибели, однако в I486 году он был освобожден под поручительство короля Франции Карла VIII.

Подробности этого необыкновенного эпизода свидетельствуют о том, какое огромное влияние оказывала «Герметика» на просвещенные умы эпохи Возрождения, и (что еще более любопытно) о том, как образ Гермеса/Меркурия Трисмегиста соединился с элементами христианской веры.

Одним из последствий короткой «пророческой» карьеры Джованни Меркурио было внезапное озарение поэта и астролога Лудовико Лазарелли, который был свидетелем приезда Джованни в Ватикан в Вербное воскресенье 1484 года. Он тоже поддался чарам герметизма и принял мистическое имя «Енох» (другое предполагаемое воплощение Гермеса). [672] Лазарелли стал самым ревностным учеником Джованни Меркурио, и вот как, по его словам, были обнаружены «Определения Асклепия»:

«Неустанно изучая старинные книги моих вдохновителей й склонившись над чашей, полной соблазнительного нектара, который, без сомнения, проистекал из огромного кратера[кубка] Гермеса Трисмегиста и под которым я разумею небольшую книгу на греческом, озаглавленную «Определения Асклепия». Как только я прочитал ее, немногословная и таинственная суть ее мудрости зачаровала меня и наполнила восхищением». [673]

Лазарелли решил немедленно перевести «Определения Асклепия» на латынь, но эта книга вышла из печати лишь после его смерти в 1507 году под одной обложкой с трудом французского неоплатоника и оккультиста Симфорена Шампьера в его «Книге четвертичной жизни». Теперь, наконец, полный свод сочинений, приписываемых Гермесу Трисмегисту, находился в распоряжении западных ученых, и вот-вот должно было произойти нечто необыкновенное…

Гермес под покровомцеркви(1)

По мнению Марсилио Фичино, Гермес Трисмегист был исторической личностью, жившей в Древнем Египте, и автором знаменитой «Герметики». Эту точку зрения разделяли все гуманисты и философы эпохи Возрождения, особенно великий христианский герметист и каббалист Пико делла Мирандола, который, как и Фичино, был совершенно очарован «Герметикой». Как объясняет профессор Жан-Пьер Маэ:

«Согласно Марсилио Фичино, Гермес Трисмегист (Гермес Трижды Величайший) получил свое прозвище, будучи одновременно величайшим философом, величайшим жрецом и величайшим царем… Его преемниками были Орфей, Аглаофем, Пифагор и Филолай, учитель Платона… Таким образом, сочинения Трисмегиста были подлинным источником древней мудрости. Не только божественный Платон, но также легендарный Пифагор и даже вдохновенный поэт Орфей увековечили эту египетскую доктрину; все они воспевали отголоски одной и той же древней теологии, prisca theologia…» [674]

Однако ранние европейские представители герметической школы, не горевшие желанием ставить под сомнение авторитет Библии и привлекать внимание инквизиции, сходились на том, что Гермес Трисмегист появился после Моисея. Эта идея «безопасной игры» возникла у блаженного Августина, бывшего приверженца манихейского вероучения, который обратился в католицизм и стал одним из великих учителей церкви (см. главу 4). Августин считал, что Гермес Трисмегист жил задолго до древнегреческих философов, но настаивал, что он

«… появился после Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа и даже Моисея. Поскольку Моисей родился во времена Атласа, брата Прометея, который был великим астрономом… Он был дедом старшего Меркурия [Гермеса], который в свою очередь был дедом [Гермеса] Трисмегиста». [675]

Но некоторые не соглашались с такой хронологией. Лазарелли, который перевел «Определение Асклепия» и твердо верил в древнее происхождение Гермеса Трисмегиста, возражал:

«Трисмегист жил не во времена Моисея, а гораздо раньше, в чем легко убедиться на основании трудов Диодора Сицилийского. По его хронологии египетских царей первыми правителями были боги, а на смену им пришли люди. Таким образом, ясно, что Меркурий (Гермес) Трисмегист жил во времена богов… в то время как Моисей жил в эпоху, когда в Египте правили фараоны, согласно Библии и многим другим древним сочинениям». [676]

Если вы посетите знаменитый Сиенский собор, расположенный между Римом и Флоренцией, то увидите, что весь его пол, создание которого датируется 1488 годом, покрыт изысканной мозаикой с изображением религиозных и мифологических сцен. В одной из этих сцен египетский мудрец Гермес Трисмегист вручает книгу человеку в восточном одеянии, который принимает ее с почтительным поклоном. На книге на латыни написаны слова: «Suscipite О Licteras Et Leges Egiptii», что означает «Возьмите ваши письмена и законы, о египтяне», а кланяющаяся фигура, согласно Фрэнсис Йейтс, «возможно, изображает Моисея». [677] Этот поразительный вывод как будто подкрепляется надписью под ногами двух фигур, которая гласит: «Гермес Меркурий, современник Моисея». По мнению ученого, это подразумевает «… просьбу законодателя иудеев (если фигура просителя действительно изображает Моисея), обращенную к законодателю египтян, о возрождении египетской нравственности и благочестия… Изображение Гермеса Трисмегиста в этом христианском храме, помещенное прямо у входа и обозначающее его высокий духовный статус, — это не отдельный феномен, а символ отношения к нему представителей итальянского Возрождения, предвещающий его необыкновенную карьеру в Европе в XVI–XVII веках…» [678]