Он был уже в дверях, когда я сообразила:
— Ты уходишь? Ты… ты меня бросаешь?
Кости обернулся.
— Нет, Котенок, просто даю тебе возможность все
обдумать, не отвлекаясь на меня.
— А как же Хеннесси?
Сейчас это был только предлог.
— Франческа так и не выяснила ничего конкретного, а мы
сами сделали все, что могли. Небольшой отпуск не повредит. Если что-то
появится, я тебе позвоню. Обещаю. — Он напоследок послал мне долгий
взгляд. — До свидания.
Я услышала, как закрылась дверь, но в сознании звук не
отозвался. Еще двадцать минут я сидела, уставившись на нее, и вот —
чудо! — в дверь постучали.
Я радостно вскочила:
— Кости!
Это был паренек в униформе.
— Доставка пиццы, — с заученной бодростью
отбарабанил он. — С вас семнадцать двадцать пять.
Я как в тумане дала ему двадцатку, сказала, что сдачи не
надо, закрыла за ним дверь и расплакалась.
20
Тимми разглядывал меня испуганно и завороженно, словно
неожиданно обнаружил под микроскопом вирус.
— Ты новую открываешь?
Я задержала ложку над блюдечком с шоколадным мороженым,
вызывающе вздернула бровь:
— А что?
Он покосился на две пустые банки у меня под ногами. А может,
он рассматривал бутылку джина, которую я пристроила рядом с собой. Все равно!
— Зачем? — спросил он.
Я уже четыре дня не видела Кости и не говорила с ним. Кажется,
не так уж долго, да? Ну а для меня каждый день тянулся неделями. Тимми знал,
что что-то не так. По деликатности или из страха он не спрашивал, почему в
последнее время около нашего подъезда не видно знакомого мотоцикла.
Я совершала движения. Ходила на занятия. Лихорадочно
зубрила. Поглощала сахар и полуфабрикаты, не заботясь об уровне инсулина в
крови. А вот спать не могла. Не могла даже улежать в постели — все время
тянулась к кому-то, кого в ней не было. Я по сто раз в день снимала трубку и
роняла снова, не набрав номера, потому что не знала, что сказать.
Тимми не давал мне лезть на стену. Он заходил, до ночи
смотрел в телевизор, разговаривал или молчал, смотря по моему настроению,
просто был рядом. Я была благодарна от всей души, и все равно мне было одиноко.
Не его вина, что мне приходилось притворяться, следить за каждым словом и
вообще носить маску, немного похожую на меня прежнюю. Нет, не его вина.
Виновата была я — оттолкнула единственного, кто принимал меня как есть, со
всеми недостатками и странностями обеих половин моего существа.
— Знаешь, это ведь правда, — вдруг сказал он,
кивая на экран. — Они существуют.
Я почти не следила за сюжетом, погрузившись в своп
переживания.
— Люди в черном. Секретные агенты правительства,
контролирующие и следящие за порядком среди внеземлян и сверхъестественных
созданий. Они существуют.
— Угу, — равнодушно протянула я.
И вампиры тоже, дружок. Ты как раз сидишь рядом с такой. В
некотором роде.
— Знаешь, я слышал, этот фильм основан на реальных
событиях.
Я мельком глянула на экран, где Уилл Смит колошматил
инопланетного монстра. А, «Люди в черном»…
— Возможно. — Гигантский таракан-пришелец,
питающийся людьми?
Мне ли говорить, что так не бывает?
— Эй! Ты не хочешь мне сказать, почему вы расстались?
Этот вопрос вернул меня к действительности.
— Мы не расстались, — уверенно заявила я,
успокаивая не столько Тимми, сколько себя. — Мы, э… взяли тайм-аут, чтобы
оценить положение и… мм… разобраться в наших отношениях, так что… Я запихала
его в шкаф! — вырвалось у меня в припадке стыда.
Тимми вылупил глаза:
— Он и сейчас там?
Сцена из классической комедии, только вот чувство юмора у
меня отказало.
— В воскресенье неожиданно заявилась моя мать, и я
перетрусила, загнала его в шкаф, пока она не ушла. Вот после этого он и
предложил «оценить»… Думаю, он сыт по горло моими проблемами, и хуже всего, что
я не могу его винить.
Тимми уже опомнился:
— А почему твоя мать так не любит иностранцев?
Как ему объяснить?
— Ну… помнишь, я говорила, что между нами есть что-то
общее, потому что мы оба росли без отца. Только у меня случай немножко сложнее,
чем твой. Мой отец был… англичанин. Он изнасиловал мою мать, и поэтому… с тех
пор она ненавидит англичан. Ты же знаешь, мой парень англичанин, и я тоже…
наполовину англичанка, и ее это, по правде сказать, никогда не радовало. Если
она узнает, что я встречаюсь с англичанином, она, мне кажется, отвернется от
меня… станет чужой.
Тимми приглушил звук телевизора. Его лицо подергивалось, выражая
нерешительность, но все-таки он набрался смелости:
— Кэти… Это самая нелепая причина, о какой мне
приходилось слышать!
Я вздохнула:
— Тебе не понять.
— Слушай, я сам боюсь твоего приятеля, — серьезно
продолжая Тимми. — Но если тебе с ним хорошо, а твоя мама против только
потому, что он англичанин, — ну, я уже сказал, это просто глупо. Не может
же твоя мама из-за одного типа возненавидеть целую страну? В каждом человеке
есть что-нибудь, что осложняет жизнь, но твоей маме следовало бы думать не о
том, откуда он родом, а о том, чтобы ты с ним была счастлива.
В его изложении все звучало так просто! Элементарно, как
дважды два четыре. Чуточку подправив предмет ее ненависти, я свела ситуацию к
самой сути и вдруг поняла, как все просто. Либо я всю жизнь буду казнить себя
за свое происхождение — расплачиваться, сказал Кости, либо не буду. Невероятно
просто! Так просто, это до меня до сих пор не доходило.
— Тимми, — убежденно заявила я, — ты гений!
Он снова вылупил глаза:
— Чего?
Я вскочила, поцеловала его в губы и бросилась к телефону.
— Звоню ему, — объявила я. — Не посоветуешь,
как надо извиняться? Я ведь даже этого не умею.
Тимми обалдело таращил глаза:
— Что? О… Скажи: «Извини, пожалуйста».
Я ухмыльнулась во весь рот:
— Гений!
Он отозвался после первого гудка:
— Франческа?
Я замерла, внезапно лишившись дара речи. Да, этого я не
предвидела. Секунду спустя он снова заговорил:
— Котенок, это ты… Я уже на выходе. Что-то случилось.
— Что там? — Я мигом забыла, что он ждал не моего
звонка.