Супружеские пары - читать онлайн книгу. Автор: Джон Апдайк cтр.№ 29

Моррис Штейн преподнес ему головоломку: фермент, отказывающийся от кристаллизации. Он и не заметил, как часовая стрелка ушла за цифру «5». Он поехал домой, быстро, почти лихо ввинтившись в поток на Юго-Восточной автостраде, засновал из ряда в ряд. Из головы не выходили Причард, Незнер, Штейн, мимо проносились автомобили разных марок и моделей, он тоже обходил один автомобиль за другим. Странный народ в Тарбоксе! Как этот Хейнема умудряется колесить повсюду на таком дребезжащем старье, почему Эпплби не меняют свой старый «меркьюри», раз у них есть деньги? Еще более странно, почему Причарду не досталась Нобелевская премия. Наверное, потому, что в науке он ведет себя, как в домашних увлечениях: мечется туда-сюда, проявляя больше энтузиазма, чем целеустремленности. Вспомнив про свой фотосинтез, Кен вдруг подумал, что природе свойственна прискорбная склонность к дурацкому флирту: она скрывает свои тайны, позволяя церкви сжигать на костре астрономов, лейкемии гробить детей. Если она и уступает, то из капризности, тем, кто ухаживает за ней спустя рукава, с беззаботностью, которой нет у него, Кена. Стерва!

Дымовые трубы и нефтехранилища Южного Бостона уступили место орешнику вдоль Нанс-Бей. Кен добрался до дому еще до темноты. Хвала летнему времени! Кот Коттон спал в одиночестве в гостиной, свернувшись в кресле. Кен позвал Фокси и услышал ее голос. Кто-то оторвал доски, закрывавшие щели в высоких стеклянных дверях, ведущих на террасу. Фокси сидела там в плетеном кресле, с бокалом джина в руке, и глядела в сторону моря. После короткого дождика небо прояснилось. Темно-синие облака, тонкие, как игральные карты, подчеркивали линию горизонта. Верхушка маяка отражала последние лучи исчезающего солнца.

— Тебе не холодно? — спросил он.

— Нет, тепло. Видишь, какая я толстая?

Ему захотелось дотронуться до нее для удачи, подобно тому, как в Фармингтоне, ребенком, после долгого, сидения в зарослях с криком «Свободен!» трогал «домик» — теплый клен. Фокси не двигалась, уподобившись дереву. Здесь, в полутьме террасы, ее белые волосы, розовая кожа и карие глаза были одного цвета. Сумерки наступили внезапно, как в тропиках. Кен нагнулся, чтобы поцеловать жену, и понял по холодности ее кожи, что она продрогла. Ее руки были покрыты гусиной кожей.

— Идем в дом! — взмолился он.

— Тут так красиво! Не за это ли мы платим?

Странные речи Раньше они почти не думали о деньгах. Продвижение, признание — вот что имело смысл Словно подслушав его мысли, она продолжила:

— Мы все такие зашоренные! Почти не обращаем внимания на красоту вокруг. А она день за днем перед нами, неважно, замечаем мы ее или нет. Разе не обидно?

— Пойду налью чего-нибудь выпить.

Она последовала за ним, рассказывая, как провела день. Она прополола и вскопала кусок бокового двора, решив, что хочет посадить белые и красные розы вдоль глухой южной стены хозяйственного флигеля. Звонили из агентства «Плимут»: оплаченный им подержанный фургон — без машины она превращалась здесь в узницу — будет готов в четверг, уже с номерами и техосмотром. Кен забыл про машину, хотя она, конечно, в ней нуждалась. В Кембридже они долго обходились вообще без машины. Перед обедом заглядывала по пути с пляжа Айрин Солц с малышом Иеремией в рюкзаке. Айрин была активной защитницей природы и переживала, что зимние штормы расплющили дюны. Где угодно давно позаботились бы об укреплении дюн, но только не в Тарбоксе. Она предложила Фокси вступить в Лигу женщин-избирательниц и выпила три чашки кофе. Когда муж только и делает, что произносит монологи, у жены вроде бы должна появиться другая эротическая отдушина, но беда людей, посвятивших себя добрым делам, заключается в том, что они и от других ждут того же, даже если их мужья так же красивы и внимательны, как ты, дорогой…

Кен потягивал коктейль и гадал, куда она клонит. В гостиной, при свете, она выглядела бледной, уши и ноздри порозовели — признак возбуждения.

Какие еще новости? Ах, да, она вздремнула (еще ей доставили второй том жизнеописания Пруста, гораздо более скучный, потому что детство осталось в первом томе), но ее разбудил звонок Кэрол Константин, пригласившей их на майскую вечеринку. Уж не оргия ли это? А потом она решилась: позвонила Хейнема и пригласила его приехать и взглянуть на дом.

— Когда он приедет?

— Уже приезжал.

— И что сказал?

— Примерно пятнадцать тысяч. Все зависит от того, какой объем работ ты предполагаешь. На нашем месте он бы вырыл полнопрофильный подвал, половину которого можно было бы занять кухней. Лучше бы водяное отопление, но паровое дешевле, потому что тогда трубы можно проложить в стенах, которые все равно придется поставить. В общем, тебе предстоит поговорить с ним самому. Слишком много всего надо решить.

— Как насчет крыши и кровли?

— Новая крыша. А пока кровлю можно залатать.

— Интересно, в эти пятнадцать тысяч входят уродливые мансардные окна наверху и протекающая стеклянная крыша?

— Наверх мы не поднимались. Разумеется, он знает, что это за дом. По его словам, главное — разобраться с подвалом. Он такой смешной! Все время говорил о том, как хорошо будет малышам ползать по теплому полу, и косился на мой живот.

Кен внутренне насторожился, но не подал Виду.

— А кухня?

— За переделку кухни он намерен взять с нас тысячи четыре. Собирается снести перегородку, отделяющую кладовку, и все заменить, кроме раковины. Я сказала, что раковину из сланца лучше сохранить, и он со мной согласился. Зато сантехнику следует сменить полностью. И проводку. Выпей еще бурбону, дорогой.

Она забрала у него стакан и грациозно, как парус, подгоняемый ветром, двинулась в кухню.

— Мне с содовой, — сказал он ей вдогонку. Когда она вернулась, он спросил: — Он тебе понравился?

Фокси ответила не сразу. Судя по складке бледных губ, она собиралась отшутиться, но вместо шутки Кен услышал:

— Кажется, я смогу с ним поладить. Сегодня он был подавленный. Объяснил, что соседская кошка задушила хомяка его дочки.

Кен вспомнил поднос с потрошеными лабораторными мышами и удивился, что еще находятся люди, подверженные таким сантиментам.

— Да, — подтвердил он, — иметь с ним дело придется тебе. Казалось, у нее есть варианты ответа. Она быстро отбросила все, кроме одного.

— Кажется, он не стремится к нам наниматься. Твой друг и он строят новые дома. Ждут демографического взрыва.

— Я бы не назвал Галлахера своим другом. Хейнема порекомендовал другого подрядчика?

— Я просила его кого-нибудь рекомендовать, но он ответил, что не знает, кому еще мы смогли бы доверять. Он был очень нерешительным. Кажется, у него к этому дому собственнические чувства.

— Ну да, дом приглянулся его жене. Но это уже в прошлом.

— Ты все время вспоминаешь его жену. — Быстрая реакция, сверкающие глаза — очень необычно! Он чувствовал, что не все знает, чуял работу неведомого химического вещества. Хейнема не вызвал у нее симпатии; эта догадка, льстящая самолюбию, но неизбежная — кому под силу с ним тягаться? — расположила его к дневному гостю.