Где валяются поцелуи - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 17

— Не, не стала, — бросил я без сомнений, пытаясь найти кофе в буфете. — Ты как съездила?

— Нормально. Сам знаешь, что такое праздники с родственниками. Пьяные были все, даже игрушки на елке, розы бухие румяными лицами пили через зеленый катетер воду из окосевшей вазы.

— Шикарно, про розы украду у тебя.

— Пьяные от счастья дети играли в компьютер, без лимита на время. Окна противоположных домов с их людьми тоже напились. Мне показалось, что нетрезва была даже луна, молча, вполрыла, она шевелила бледной губой, когда я вышла на балкон покурить. В темноте только трезвый фонарь, посылающий свет, посылающий нас далеко, раскачивался недовольно.

— Хорошо погуляли. А у нас здесь снег выпал, представляешь? — кричал я Лучане сквозь шум кофемолки.

— Да, я слышала про это чудо. Жаль, что не увидела.

— К утру его уже не стало. И долго вы куролесили? — высыпал я ароматный черный песок на ладонь. Понюхал, потом дал вдохнуть Лучане и стряхнул его в турку.

— Гости начали расходиться где-то в три. Мы еще долго орали пьяные песни на улице вместе с котами, пока прощались. Затем я рассовывала пьяные поцелуи направо и налево в пьяные рты. Пьяные руки обнимали мою пьяную талию, спускаясь все ниже.

— Я начинаю ревновать, — улыбнулся я, заваривая кофе.

— Пьяные ягодицы двигались в такт пьяной музыке к логическому концу. Пьяные обещания настежь в пьяную дверь. Самое неприятное — это пьяные слюни, когда все прощаются.

— По-моему, уже перебор, сдаюсь. У тебя есть чувство юмора или, лучше сказать, только оно и осталось.

— Короче, тоже скучно повеселились, оттого все время меня не покидала мысль: какого х… я одна где-то и ты с кем-то один. Кстати, чего же ты не звонил?

— Скучал.

— Я так и подумала: не звонишь, значит скучаешь.

* * *

— А ты хорошо устроилась, под пледом, — прикончил свое вино Павел.

— Хочешь мое? — протянула ему стаканчик Фортуна.

— Не понравилось?

— Книга больше.

— Надеюсь, фильм будет не хуже, — принял у нее вино Павел.

* * *

— Сегодня звонил Андрэ. Приглашает встретить Новый год у него дома с его женой и друзьями. Сказал, что уже поставил елку.

— Живую?

— Да, если она доживет до нашего прихода.

— А что за друзья?

— Не знаю. Я дал предварительное согласие. Так что опять придется улыбаться.

— Я же тебе говорила, что уезжаю к своим в Верону. Думаю, ты сможешь как следует развлечься без меня, дорогой.

— Мне тебя будет не хватать.

— Ничего страшного, схватишь другую. Только отпусти до тех пор, пока я приеду.

— Ерунду говоришь. Ты знаешь, как мне скучно в гостях. Как я задыхаюсь там.

— И начинаешь пить как умалишенный.

— Только чтобы не сдохнуть от тоски среди этого маскарада.

— Тогда не напяливай на себя маску одинокого рыцаря.

— Одиночество — это жизнь без тебя. Ты же знаешь, как я не люблю спать один в зиме простыней.

— Я тоже не люблю просыпаться без поцелуев. Помни, что ты не одинок в своей любви, я тоже тебя люблю.

— Это вдохновляет. В крайнем случае, позвоню.

— Меньше всего хочется быть твоим крайним случаем. Лучше звони, когда хочется. Знаешь, зачем люди ходят в гости?

— Нет, но в этот раз обещаю узнать.

— Чтобы отчетливей понимать, как хорошо дома.

* * *

По динамику всех пассажиров попросили подготовиться к посадке. Разрезая облака, самолет начал снижаться. Фортуна посмотрела на Павла, который сопел в соседнем кресле. Будить не стала, тем более он уже был пристегнут. Он спал и даже не подозревал, что уже был пристегнут к Фортуне ее красотой, ее симпатией, ее капризами, ее Венецией. «Может ли пристегнутость перерасти в привязанность?» — улыбнувшись, подумала Фортуна, вновь открыв роман, будто там был ответ.

* * *

Всегда ощущаешь странные чувства, просыпаясь в гостях. Встаешь и ходишь беспрестанно, не зная, куда себя поставить или положить, потому что нет ни одного свободного места, все уже заняты. Аншлаг. Разве что на сцене, где непременно придется развлекать. Я нашел свое тело в штанах без рубашки под деревом, со свечой перед глазами, видимо, погасшей от моего перегара. Душа уже задыхалась от избытка углекислого газа, несмотря на то, что рядом росла ель прямо из паркета. Она смотрела на меня расфуфыренная, как девка на панели. Блестящие черви гирлянды ели ее крону. Под елкой белый кот чесал свое Я. Я лежал на коврике рядом с ним, брошенный на поверхности нового года. Захотелось кого-нибудь обнять, но Лучаны рядом не было. «Разве что кота?» — проводил ладонью поверхность своего лица: «Новорожденная щетина», — подумал, глядя на острые хвойные иглы.

Я встал, поправил на себе брюки, нашел на подоконнике рубашку. И не поверил своим глазам. Свежевыжатый снег упал и лежит. Венецию замело вместе со всеми ее прелестями. Кто-то подарил ей на Новый год ажурное белоснежное белье, которое ей очень шло. Белая пустота чесала город, словно кот свое пузо. Ни организма, им не нужна красота, они спят. За окном пурга брошенных человечеством улиц. Тишиной выбило им глаза. Огромный мотыль тумана окутал воздух, сел на солнце и крыльями заслонил других от него. Жертвы на поверхности года — окинул я взглядом комнату: разложенный диван, на котором лежало трое. Андрэ с женой и ее подругой. Нет ничего скучнее спящих людей.

Я снова обратился к окну. Снежное тело рассыпалось на сугробики. На поверхности года пустое стекло канала. «Похоже, мы вчера выпили не меньше?» — подумал я. Голова гудела, как толпа в преддверии революции, где тысячи нейронов вышли отстаивать свои права. Человечество все еще пьет. Пьет, когда счастье, когда несчастье и обязательно в Новый год, будто если ты не нальешь, то и знать он тебя хотел и не придет вовсе. Еще недавно все с такой эйфорией ждали Нового года и вот он… наступил и топчется, хотя сам праздник уже натоптал и ушел. В подтверждение моим мыслям я услышал чьи-то шаги. Скрипнула туалетная щеколда. Я понял, что тоже туда хочу. Нет, все-таки из всех ожиданий не ожидание любимой всего тягостнее, а ожидание свободной кабинки. Хотя в легких откровениях можно было бы использовать и ванную, но я не стал. Слушая, как где-то за стеной люди давились с утра «Роллинг стоунз», я терпеливо ждал, пока потоки воды не устремились вниз, на гастроли по трубам, «Катящиеся камни» тоски. «Ничего, по сути, не изменилось, на поверхности года люди так же намерены срать, под похоронные марши иллюзий», — снова заворошился в моей голове нетрезвый поток мыслей.