Карты, деньги, две стрелы - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Баштовая, Надежда Федотова cтр.№ 16

— Ну разумеется. А ловить эту зверюгу мне как раз голыми руками и придется? Я, если что, не бог весть какой наездник. Хоть бы инструкцию дали!

— Была бы — дали бы обязательно. — Змей ухмыльнулся. — Ну вот, к примеру, есть легенда, что единорог с невинными девушками ласковее котенка.

— Угу, — мрачно кивнул я. — Вот у меня знакомых девственниц аж полгорода!.. И каждая ждет не дождется, когда…

Я оборвал фразу, поняв, что разговариваю сам с собой. Змей исчез, даже воспоминаний не осталось.

Остались только лежащая на столе карта и осознание собственного бессилия. Какой лабиринт, какой Фирбоуэн, какие единороги? Я простой порубежник, а не имперский паладин.

Еще и девственниц им подавай!

— Пойду к Пемброуку, напьюсь напоследок, — тоскливо пробормотал я, заглянув в пустой графин из-под бражки. — Эх, госпожа, госпожа… не того вы себе спасителя выбрали!

Я поднялся. И тут же сел обратно. Девственницу, значит? А что, пожалуйста! Вон у меня в соседней комнате одна как раз в обнимку с Изюмчиком тяжелого похмелья дожидается. Из-под венца сбежала? Сбежала. Значит, невинна? Определенно. Дочь кнеса не того воспитания, чтобы до свадьбы честь терять… Ну, наш высокоградусный ужин не в счет. Это обстоятельства. И все равно ведь ничего не было!

Я довольно потер ладони, кинул в рот еще кусочек сыра и, покосившись на дрожащую от Изюмчикова храпа дверь, нахмурился. С девственницей я здорово придумал, конечно. Только где гарантия, что она сама на все согласится? Да, кнесна просила вывезти ее из Эгеса. Но это не значит, что она и дальше за мной побежит, как собачка на цепочке… И вполне возможно, что, поразмыслив, предпочтет постылого жениха сомнительному удовольствию шататься со мной сначала по каким-то лабиринтам, а после — по просторам враждебного государства. Заставить ее я не могу.

Могу только попросить.

Но в конце концов, ведь я же пошел ей навстречу, не так ли?

Матильда

Судя по храпу, раздающемуся рядом, Шемьен этой ночью опять напился как скотина и, вместо того чтобы лечь в своей спальне, не придумал ничего лучше, кроме как заползти в мою комнату.

Стоп. Но почему тогда я не чувствую запаха перегара и у меня так болит голова?! Как же у меня болит голова…

Да еще и пить хочется.

— Элуш, — жалобно протянула я. — Элуш!

Ох, моя ж голова…

Мне под нос подсунули кружку, чья-то ладонь мягко коснулась затылка:

— Выпейте, госпожа.

Это был рассол. Но, Зеленый Отец, такого вкусного рассола я не пила никогда! Такого вкусного, освежающего, такого спасительного…

Стоп. Голос — мужской. Принадлежит не Шемьену. И храп не стих.

Не открывая глаз, я медленно повела рукой по кровати, пытаясь сообразить, где я, с кем я и вообще как тут оказалась. Укололась обо что-то острое и, тихо зашипев, отдернула руку.

— Осторожней, госпожа. — Кто-то перехватил мою ладонь в воздухе. — И скажите спасибо, что у Изюмчика уже закончился яд на иглах.

Изюмчик.

Мертвый Эгес.

Капрал Иассир.

И я, расстегивающая пуговицы камзола и обнимающая его за шею…

О Мать Рассвета! Какой позор, Мать Рассвета, какой позор!

А самое обидное, я просто не помню, что было после того, как я повисла на шее у капрала. Я помню, как рассказывала Айдену — да, точно, его зовут Айден, — что прямо здесь и сейчас буду мстить… И я даже примерно помню, в чем должна была выражаться месть! Какой позор, Мать Рассвета, какой позор!

О Вечный Змей! Неужели я действительно рассказала офицеру о Шемьене, о его проигрыше?! Как я вообще могла так поступить?!

Правда, остается вопрос, как именно «так». Я ведь действительно не помню процесс отмщения Шемьену. Вот не помню, и все. Хотя судя по тому, как я, забыв о чести, вешалась на шею офицеру, отступить в последний момент я точно не могла. Да и он вряд ли бы мне отказал, если настоящий мужчина. Значит, что-то было. Тогда почему я этого не помню?!

Но, Мать Рассвета, какой же все-таки позор! Я, урожденная кнесна де Шасвар, — и веду себя как какая-то продажная женщина!

И еще дико болит голова.

За всеми этими размышлениями до меня не сразу дошло, что капрал что-то сказал про яд. Но когда я наконец это поняла… то распахнула глаза и, подскочив на кровати, скорчилась, прижав ладони к вискам. На миг мне показалось, будто в голове что-то взорвалось, как мука во время пожара на мельнице: перед глазами все закачалось, в ушах зашумело…

— Спокойно, госпожа, спокойно. — Мне под нос опять подсунули посудину. Обоняние подсказало — все ту же, с рассолом. — Выпейте еще, и вам полегчает.

Несколько глотков — и туман перед глазами постепенно начал рассеиваться. Я даже смогла разглядеть, что рядом со мной на краю кровати сидит капрал. И смотрит встревоженно-встревоженно…

Шемьен за меня никогда так не беспокоился.

— Вот и умница, — вкрадчиво проворковал милез. — А теперь еще глоток.

Он так обо мне печется… Что же было этой ночью, что я ничего не помню?!

Я покорно отхлебнула из подсунутой кружки, пытаясь привести мысли в порядок. Ничего не добилась, события не вспомнились. Плохо дело. Очень плохо. Смогла лишь рассмотреть помещение, где нахожусь: крошечная комнатка, в которой помещались лишь кровать да расставленные по всем четырем углам магические прозрачно-голубые шары на подставках, служащие источником света.

А ведь трактир этот, в Мертвом Эгесе, совершенно не бедствует, раз может себе такое позволить. Стоимость одного светильника равна полугодовому доходу какой-нибудь крестьянской семьи в Шасваре.

Не бедствуют Пемброук с Дуном, совсем не бедствуют.

— Гр-р? — Мне в бок ткнулся мягкий холодный нос. Я повернулась… И поняла, что вчера действительно выпила слишком много.

Иначе объяснить, как в моей постели могло оказаться это… это… даже назвать не могу, что именно, я не в состоянии.

Уж не знаю, кем были предки зверя, но это чудовище могло легко посоревноваться с кархулами. Огромные глазищи, острые иглы-стилеты вместо шерсти и пасть от уха до уха. Ну и, конечно, размер с теленка.

И это создание провело всю ночь со мной в одной постели?!

Стоп. Если оно спало здесь, значит, с капралом ничего не было?

Ф-фух, мне сразу как-то полегчало.

— Гр-р? — Изюмчик снова ткнул меня носом под локоть.

Первым порывом было оттолкнуть его, но я покосилась на острые зубы и жалобно поинтересовалась у капрала:

— Что он от меня хочет?

— Доброты и ласки. — На лице полукровки не отразилось ни единой эмоции.