Торнсайдские хроники - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Куно cтр.№ 55

А потом стало происходить нечто странное. Он видел, как за занавеской заметались многочисленные тени. Услышал крики — нет, не женские; кричал мужчина, и, кажется, Рейвен. Господи, ох, уж эта Абигайль, что она умудрилась с ним сделать? Внизу тоже начался переполох; кто-то выбежал из замка с криком "Лекаря!", потом слуги принялись носиться туда-сюда, кто с ведром воды, кто с каким-то посланием в руке.

Выяснить, что произошло, оказалось не так уж трудно; безотказный в таких случаях способ был Кентону хорошо известен. Перехватив одного из слуг, Алисдейр продемонстрировал ему золотой (мелочиться в данном случае было бы неразумно) и отправил за подробной информацией. Услышанное мягко говоря его не порадовало. Оказывается, Абигайль нанесла Рейвену серьёзную рану, изуродовав таким образом лицо, а тот приказал посадить её в тюрьму и через три дня сжечь на костре. Уже был отправлен приказ приготовить всё для казни.

Отпустив слугу, Кентон в очередной раз выместил собственную ярость на несчастном кусте, но на сей раз мысли его быстро закрутились в нужном направлении. Есть только один человек, который может остановить Рейвена. До Фолкрейда два дня пути. В его же распоряжении всего три дня. Для того, чтобы успеть, надо добраться до места всего за сутки… Значит, он успеет.

Меня протащили по полутёмному коридору и ввели в небольшое подвальное помещение, в котором находилось всего две, зато просторные, камеры, одна напротив другой. В одной сидели женщины, в другой — мужчины, и там, там человек по двенадцать-пятнадцать. Один из телохранителей что-то коротко сказал стражнику, и тот, звеня ключами, принялся открывать одну из длинных решётчатых дверей. Разумеется, дверь в ту камеру, где содержались мужчины.

— Эй, придурок! Ты перепутал! — прокричала стражнику рыжеволосая женщина лет тридцати, стоявшая возле прутьев.

— Никто ничего не перепутал, — возразил тот. На придурка он не отреагировал. Похоже, он вообще чувствовал себя в данной ситуации не слишком комфортно. — Куда приказано, туда и распределяем.

— Он что, совсем умом тронулся?! — воскликнула ещё одна женщина, постарше, вставшая рядом с рыжеволосой.

Остальные их сокамерницы тоже поспешили приблизиться к решётке.

— Ничего я не тронулся, — немного обиженно пробурчал стражник, отперев, наконец, дверь.

— Да кому ты нужен! — отозвались в ответ. — Рейвен тронулся!

— Потише, ты! — прикрикнул на неё один из державших меня телохранителей. — Не то будешь наказана по всей строгости!

— А то сейчас мы тут все прохлаждаемся! — зло рассмеялась она в ответ.

Между тем меня затолкнули в камеру и заперли снаружи дверь. На меня уставилась добрая дюжина пар мужских глаз. Женщины из камеры напротив тоже молча следили за происходящим. Я отступила к боковой стене и остановилась возле неё, безуспешно кутаясь в разорвавшийся по дороге плащ и затравленно глядя на замерших сокамерников исподлобья.

Затем один из них, крупный мужчина, высокий и широкий в плечах, медленно направился ко мне, прямо на ходу снимая с себя куртку. Я вжалась спиной в стену и молча следила злым взглядом за тем, как он приблизился и остановился буквально в одном шаге от меня. Смущённо потупившись, мужчина неловко протянул свою куртку мне.

— Вот, возьмите.

— Спасибо.

Не играя в стеснение, я повязала вокруг себя плащ наподобие юбки, а сверху надела куртку. Конечно, она оказалась мне безбожно велика, но не в моём положении было привередничать.

— О! Госпожа Аткинсон! — радостно завопил, выбираясь из группы сокамерников, здоровый небритый громила. — Вы меня помните? Вы ещё давали мне автограф!

— Ну, как же, — пробормотала я. Ага, такое, пожалуй, забудешь. — Если не ошибаюсь, Томми Костолом?

— Он самый! — Громила совершенно платонически приобнял меня, как старого друга, и обернулся к остальным. — Значит, так, вот это — Абигайль Аткинсон, самая талантливая газетчица королевства. Кто её обидит, будет иметь дело лично со мной. Это всем понятно?

— Слушай, ты, не думай, что ты здесь самый умный, — произнёс знакомый нахальный голос, и из толпы узников мне навстречу выбрался Люк.

— Ты-то что здесь делаешь?! — изумлённо воскликнула я, в свою очередь обнимая газетчика. — Я думала, КПЗ — это твой потолок!

— Перешёл на новый уровень, — гордо ответил приятель. — Не все же, как ты, одним прыжком добираются до таких высот!

— Ты хотел сказать "низов", — поправила я.

— Не будем вдаваться в детали.

Обстановка потихоньку разрядилась; люди в обеих камерах начали переговариваться друг с другом, а я получила возможность получше изучить своих сокамерников. Многих из них я знала в лицо; по поводу некоторых меня просветил Люк. Из реальных преступников помимо Томми здесь был всего один человек, посаженный за ограбление со взломом. Все остальные оказались примерно такими же преступниками, как мы с Люком, то есть горожанами, сказавшими или услышавшими что-то не то, оказавшимися неугодными кому-то не тому (но не в достаточной степени, чтобы угодить в места более отдалённые), либо просто не пожелавшие проявить должного почтения к "правильным" людям.

Обычно двое стражников сидели в конце коридора, в то время как остальных охранников отсюда видно не было: они находились дальше, в коридоре, отделявшемся от нашего очередной решётчатой дверью. Непосредственно к нам стражники приближались лишь в редких случаях, чтобы принести еду и воду, либо посадить, а реже — выпустить, кого-то их заключённых. Когда тот же страж, что отпирал для меня дверь, подошёл к камерам с водой, рыжеволосая женщина снова прильнула к решётке.

— Эй, ты! — крикнула она ему, тем самым привлекая внимание всех заключённых. — Почему это её можно сажать в мужскую камеру, а нас нельзя? Я, может, тоже к мальчикам хочу!

— Да, и я тоже! — присоединилась к ней одна из сокамерниц.

— Точно! А меня — к девочкам! — тут же встрепенулся Люк.

В рядах девочек начался некоторый переполох. Некоторые принялись поправлять причёски, одна даже извлекла из кармашка маленькое зеркальце.

К стражнику потянулись многочисленные требовательные руки. Расстояние между камерами было не большим, и он вынужден был сжаться в комок, чтобы проскочить между двумя решётками.

— А я с мужем вместе сидеть хочу! — заявила невысокая полноватая блондинка лет сорока. — А то что это он там, а я здесь?

— Он уже три дня, как там, а ты здесь! — рявкнул стражник. — Что тебе вдруг припёрло-то!

— Эй, ты, не кричи на мою жену! — возмущённо вступил в дискуссию один из моих сокамерников, в котором я опознала нашего районного зубодёра. — А то я тебя сейчас обслужу вне очереди, всю жизнь одними кашками будешь питаться!

Стражник на всякий случай отодвинулся от мужской камеры подальше, приблизившись таким образом к женской. И тут же вздрогнул, ощутив, как цепкие женские пальчики ухватились за его плечо.