— Меня зовут Телемах, я вождь этих пиратов, — произнес он по-гречески, обращаясь к устрашенным морякам. — Кто ваш капитан?
Ответа не последовало: лишь хриплое, нервное дыхание людей, осознающих жестокий и неминуемый конец.
— Я спросил — кто капитан?
Не сводя глаз с пленников, пират потянулся рукой к поясу и неторопливо обнажил фалькату — короткий, изогнутый иберийский клинок.
— Господин, пожалуйста… — прозвучал голос, и глаза Телемаха переместились на говорившего, в страхе отпрянувшего под этим грозным взглядом.
Матрос поднял дрожащий палец и указал на палубу.
— Капитан там, господин… Он убит. Я видел, как ты убил его, господин.
— Вот как? — Губы пирата изогнулись в усмешке. — Который из них?
— Вон тот, господин. У кормового люка, толстый.
Пиратский вожак оглянулся через плечо и в указанном направлении действительно увидел распростертое на палубе тело, выглядевшее очень коротким, потому что было укорочено на голову. Головы поблизости не наблюдалось, и Телемах на миг нахмурился, припоминая момент, когда запрыгнул на палубу торгового судна. Человек, оказавшийся прямо перед ним, — видимо, этот самый капитан, — завопил от ужаса и повернулся, чтобы бежать. Отточенный клинок фалькаты описал в воздухе дугу, почти без сопротивления рассек мясистую шею, и отсеченная голова отлетела за борт.
— Да… припоминаю. — Ухмылка пирата сделалась шире. — Ладно, а кто первый помощник?
Матрос, у которого уже развязался язык, повернулся и кивком указал на стоявшего рядом громадного нубийца.
— Ты?
Пират направил на того острие меча.
Нубиец смерил выдавшего его товарища по команде презрительным, испепеляющим взглядом и неохотно кивнул.
— Выйди вперед.
Первый помощник нехотя повиновался, настороженно поглядывая на Телемаха, которому понравилось, что у нубийца хватает мужества выдерживать его взгляд. По крайней мере, хоть один из выживших настоящий мужчина. Пират указал назад, на тела, валявшиеся под главной мачтой.
— Эти парни — ублюдки, перебившие столько моих людей, — они кто?
— Телохранители, господин.
— Телохранители?
Нубиец кивнул.
— Взошли на борт на Родосе.
— Понятно. И кого они охраняли?
— Римлянина, господин.
Телемах взглянул через плечо нубийца на остальных пленников.
— Ну, и где он?
Нубиец пожал плечами.
— Не знаю, господин. Не видел с того момента, как ваши попрыгали на палубу. Может, убит. Может, свалился за борт, господин.
— Нубиец… — пират подался к нему и заговорил ледяным, зловещим тоном: — Я ведь не вчера родился. Покажи мне этого римлянина, или я покажу тебе, как выглядит твое сердце… Где он?
— Здесь, — донесся из кучки пленников голос, и вперед протиснулся высокий, худощавый мужчина, отмеченный всеми отличительными признаками его народа: темными волосами, оливковой кожей и длинным носом, поверх которого римляне свысока посматривают на остальной мир. На нем была простая туника: явная попытка выдать себя за простого пассажира. Правда, его все равно выдало бы сверкавшее на пальце правой руки дорогущее золотое кольцо с большим, тут же привлекшим внимание капитана рубином.
— Тебе стоило бы помолиться о том, чтобы этот перстенек легко снимался.
Римлянин посмотрел на свой палец.
— Этот? Он передавался в моей семье из поколения в поколение. До меня его носил мой отец, а после меня будет носить мой сын.
— Не будь таким самоуверенным, — хмыкнул капитан, и его изуродованное лицо скривилось в усмешке. — Впрочем, ладно, скажи лучше, кто ты такой. Любой, кто путешествует в сопровождении четверки этаких головорезов, должен быть человеком влиятельным… и состоятельным.
На сей раз усмехнулся римлянин.
— И то и другое: больше, чем ты можешь себе вообразить.
— Сомневаюсь. Когда дело касается денег и сокровищ, воображение у меня весьма богатое. Однако хоть мне и выпало редкое удовольствие побеседовать с культурным человеком, боюсь, времени на разговоры у нас нет. Вполне возможно, что кто-то из наблюдателей в Равенне уже заметил наше маленькое морское приключение и передал донесение местному флотскому командиру; как бы ни были хороши мои корабли, я не уверен, что они одолеют в бою римскую эскадру. Итак, римлянин, кто ты? Спрашиваю в последний раз.
— Ладно. Гай Целлий Секунд, к твоим услугам. — Он склонил голову.
— Ну что ж, прекрасное имя, звучное и благородное. Думаю, столь знатная семья сумеет собрать достойный выкуп?
— Разумеется. Назови сумму — разумную сумму. Она будет уплачена, когда ты высадишь меня с моим багажом на берег.
— Так просто? — Капитан ухмыльнулся. — Мне нужно подумать.
— Капитан! Капитан!
Это кричал пират, выскочивший на палубу из люка, что вел в пассажирские каюты. Он бежал к вожаку, держа в руках что-то, завернутое в гладкую хлопковую ткань.
— Капитан, посмотри! Взгляни на это!
Все взоры обратились к пирату, который, подбежав к капитану, опустился на колени, положил узел на палубу и аккуратно развернул. Внизу находилась шкатулка из гладкого, темного, почти черного дерева, вытертая до блеска, свидетельствовавшего о древности и несчетном множестве прикосновений. Дерево скрепляли золотые ободки, а в места их пересечения были вставлены маленькие ониксовые камеи с изображениями самых могущественных эллинских богов. На крышке красовалась маленькая серебряная табличка с надписью «M. Antonius hic feсit».
— Марк Антоний?
На миг, похоже, пиратского капитана захватила красота вещицы, но потом он профессионально прикинул ее возможную ценность и снова воззрился на римлянина.
— Твоя? — Лицо Гая Целлия Секунда ничего не выражало. — Ладно: скажем так, не твоя… но в твоем распоряжении. Милая вещица. И должно быть, стоит целое состояние.
— Стоит, — подтвердил римлянин. — И ты можешь его получить.
— Могу… Надо же? Ты очень щедр, — иронически хмыкнул капитан. — Впрочем, думаю, я его и вправду получу.
Римлянин учтиво склонил голову.
— Почему бы и нет? Только позволь мне сохранить ее содержимое.
Темные глаза капитана сверкнули.
— Содержимое?
— Всего лишь несколько книг. Они помогут мне скоротать время в ожидании выкупа.
— Книги? Интересно, что же за книги можно хранить в такой шкатулке?
— Да так, выдумки, — поспешно ответил римлянин. — Ничего, что могло бы представлять для тебя интерес.
— А вот об этом позволь уж мне судить самому, — буркнул капитан и наклонился, чтобы получше осмотреть сундучок.