Что там, за дверью? - читать онлайн книгу. Автор: Павел Амнуэль cтр.№ 137

— Я помню, — сказал Себастьян, переводя взгляд с Фионы на Форестера. — Но… не понимаю.

И еще он сказал:

— Где же, наконец, Памела? И Элен?

— Долго он еще будет вспоминать? — нетерпеливо спросила Фиона у Форестера. — Не торчать же нам здесь допоздна!

— Сейчас, — успокоил ее Форестер. — Если он вспомнил о кальере, значит, осталась самая малость.

— Напомни ему.

— Что? — пожал плечами физик. — Разве тебе помогло то, что я напомнил, когда…

Фиона отвернулась.

— Пойдем отсюда, — сказал Себастьян. — Кстати, Памела обещала сегодня приготовить жустину. Может, поедем ко мне, а? Честное слово, ребята, я уже в порядке. А если чего-то не вспомню, то спрошу.

Фиона и Форестер переглянулись и облегченно вздохнули.

В конце коридора открылся темный зев лифта, и они один за другим ступили в пустоту, Себастьян потерял опору и провалился, а Фиона с Дином держали друг друга за руки и потому последовали за ним не сразу, он потерял их из виду, но это не испугало его, он подумал о том, как хорошо будет вернуться домой после работы, Элен непременно приведет внуков, они такие милые…

Из лифта он вышел на поляне у входа в коттедж — не промахнулся, хотя координаты задал подсознательно и после сегодняшних волнений мог ошибиться даже на милю. Подождал — сначала из синевы вечернего воздуха проявилась Фиона, махнула рукой Себастьяну, а Дин вышел чуть в стороне, подошел к Фионе, взял ее руку в свою и сказал:

— Подарок забыли.

— В следующий раз, — сказала Фиона.

— Вы войдете в дом или останетесь на поляне? — нетерпеливо произнес знакомый голос, Себастьян обернулся медленно, будто массивный спутник, движимый системой гироскопов: за те несколько часов, что он не видел свою жену, она, конечно, мало изменилась, разве что переоделась к приходу гостей. Покрасить волосы, как он советовал, она так и не захотела, и седина, о которой Пам говорила, что она ей к лицу, показалась сейчас Себастьяну особенно ненужной, неправильной, как и морщинки вокруг глаз, и тяжелая походка (в прошлом году Пам упала со стула — вот нелепая история! — сломала ногу, и с тех пор ходила, переваливаясь, будто гусыня).

— Да, — сказал Себастьян. — Конечно, войдем. А как моя любимая жустина?

— Тебе бы только поесть, — улыбнулась Памела.

— А… Элен? — спросил Себастьян. Он не должен был спрашивать, потому что знал ответ, но все-таки спросил, потому что на самом деле это был самый важный вопрос в его жизни. Памела должна понять и не сердиться, и если она все-таки обидится, это будет означать, что он не окончательно принадлежит этому миру, какие-то частотные полосы в его личности еще не сузились настолько, чтобы исключить возвращение к…

— Элен приедет прямо с работы, — сказала Памела, смерив мужа изучающим взглядом, — и непременно уничтожит половину твоей порции, так что, если вы все не поторопитесь…

Себастьян потянулся к жене, чмокнул ее в щеку, понял по внезапно возникшему напряжению, что делает что-то не так, и сразу, конечно, вспомнил, что именно — обнял Памелу и крепко поцеловал в губы.

— Пам, — сказал Себастьян, когда поцелуй закончился долгим объятием, — прости, я еще не очень…

— Не первый раз, — улыбнулась Памела, — иди в дом, развлеки гостей, Элен скоро будет, у нее сегодня шермак, если ты забыл…

— Что у нее? — переспросил Себастьян, но сразу же и вспомнил: слово обозначало обычный вернисаж, где вместо художественных полотен выставляли объемно-звуковые мыслеформы, производившие тем большее впечатление, чем меньше зритель-слушатель понимал замысел художника-композитора. Себастьяна вдохновляли абстрактные шермы, Элен именно такими и занималась, работала тщательно, и угадать ее замысел пока не смог никто, а потому шермы пользовались бешеным спросом — воздействие их на психику было полным и таким продолжительным, что шермаки доктора Флетчер устраивали в Большой капелле не чаще раза в полгода — сегодня именно такой день и был: второй шермак Элен в нынешнем сезоне.

Дин с Фионой расположились в гостиной на привычных местах — чтобы видеть пейзаж за окном: заходящее солнце, лес на склоне холма, лысую вершину, темную в предзакатный час, будто на холм надели черную шапочку.

— Прошло? — участливо спросила Фиона, когда Себастьян смешал себе виски с содовой и сделал несколько глотков, чтобы привести в порядок мысли.

— Мне опять пришлось ему объяснять основы Мультиверса, — усмехнулся Форестер. — Всякий раз этот тип выбирает почему-то ту из своих ветвей, где слыхом не слыхивали о спектральных возможностях человека.

— Как прошлой весной? — нахмурилась Фиона.

— Примерно, — кивнул Форестер.

— Эй, — сказал Себастьян, поставив бокал на журнальный столик. — О чем вы? Что было весной?

— Посиди, — мирно произнес физик, — сам вспомнишь.

Памела внесла на блюде пять маленьких тарелочек с темными жустинами, Форестер сказал «Как я голоден!» и сразу откусил от своей, расплывшись в блаженной улыбке.

— Оставьте для Элен, — предупредила Памела.

— Пам, — сказал Себастьян, — ты гоже запоминаешь все, что…

— Нет, — покачала головой Памела. — Ты знаешь: я не люблю это… Эти переходы… И всякий раз нервничаю, когда ты… Тебе это так необходимо, Басс? Фиона, хотя бы ты его отговорила! Элен сколько раз пыталась, но он ее не слушает! И всякий раз возвращается в таком вот состоянии — ничего не помнит, ничего не понимает, весь там, где…

— Но Басс быстро восстанавливается, верно? — мягко сказала Фиона. — Еще полчаса, и он…

— А тебе, Пам, — перебил Себастьян, — тебе никогда не становится интересно… нет, не то слово… жизненно важно… нет, тоже не то… просто необходимо поискать среди своих частот ту, где ты другая, где ты можешь что-то такое, чего не можешь здесь?

— Нет, — резко сказала Памела. — Я не хочу хоронить дочь, а в множестве ветвей я это уже делала. Я не хочу терять тебя, а в множестве ветвей это случилось. Я выбрала однажды эту мою жизнь, она мне подходит, и я хочу ее прожить до конца, а потом…

— Потом ты все равно… — начал Себастьян.

— Потом выбирать буду не я, а случай, — возразила Памела.

— Не случай, — подал голос Форестер. — Я тебе много раз объяснял, Пам, — не случай выбирает мир, в котором ты ощущаешь себя, а ты сама, сознательно или, чаще всего, бессознательно.

— В момент смерти…

— Тем более в момент смерти. Ты видишь темную границу между мирами, видишь светлый выход и идешь к нему — ты сама выбираешь, к какому выходу идти, в какой ветви оказаться, и чаще всего идешь туда, где еще живы твои родители или дети, если они ушли прежде. Это в натуре человека, где бы он…

— А вот и Элен, — сказала Фиона, прерывая разговор, почти ежедневно повторявшийся с бессмысленной периодичностью.