— Да. Но… Я не могу вам всего объяснить, — он тепло поглядел на нее. — Вы не обидитесь, если к вам в номер зайдет еще один человек? Вы мне очень поможете.
— Конечно, нет, — Светлана улыбнулась. — Я рада вам помочь.
— У вас там есть телефон?
— Есть.
В вестибюле гостиницы Виталия подозрительно осмотрел швейцар.
— Этот товарищ со мной, — строго, без всякого смущения сказала Светлана.
Они зашли в номер, простенькую, со старыми обоями комнатку. На окне — тюлевые занавеси и горшок с цветком, на стене — пестрая олеография в потрескавшейся рамке.
Нужный номер телефона Виталий помнил наизусть. Ответил мужской голос.
— Лосев? — обрадованно переспросил он. — Сейчас буду. Жди.
Потом Светлана рассказывала о местном музее, о семье какого-то врача, у которого от деда сохранилось письмо, где автор рассказывал о встрече с Достоевским.
— Он передал его в дар нашему музею. Хотите, покажу?
Светлана вытащила из-под кровати чемодан. Виталий кинулся ей помогать.
— Он легкий, — засмеялась девушка.
Виталий был в таком счастливо-приподнятом настроении, так беззаботно и весело шутил, словно не предстояло ему сегодня вечером трудного и опасного испытания, словно не было загадочного появления на вокзале Люды Даниловой, подозрительного взгляда Ниночки и пистолета в кармане Кота. В эти минуты Виталий попросту забыл обо всем этом.
И только приход паренька из угрозыска вернул его снова на землю. Парня звали Костя Федоров, был он энергичный, быстрый, смешливый и сразу понравился не только Виталию, но и Светлане.
— Располагайтесь, — приветливо сказала она. — А я спущусь в столовую, пообедаю.
Костя одобрительно кивнул русой головой.
— Правильно. И вообще встречаться вам больше не стоит.
Виталий вдруг поймал тревожный взгляд девушки.
Он проводил ее до двери и, бережно пожав руку, сказал:
— Мы теперь с вами уже в Москве увидимся. Хорошо?
— Обязательно, — вырвалось у Светланы, она улыбнулась, но глаза смотрели по-прежнему тревожно. — Возвращайтесь только благополучно.
— И сразу позвоню, можно?
Виталий не узнавал себя. Еще день назад он ни за что не решился бы так говорить с ней. И вдруг испугался своей навязчивости: что она подумает?
Но Светлана с улыбкой кивнула в ответ:
— Конечно.
С Костей они сговорились быстро.
— Компанию эту мы не знаем, — с досадой сказал он. — Вот черт! Или мы работать разучились, или… Ничего не пойму!
— Ладно, — улыбнулся Виталий. — Постараюсь понять я. Для того и приехал.
— Это верно. Случай выдался исключительный.
Они обдумали план, уточнили детали. Под конец Костя усмехнулся и сказал:
— Только гляди в оба. Компания, по всему видно, опасная.
Виталий не спеша шел по малознакомым улицам и нарочно не спрашивал дорогу: надо тренировать зрительную память.
Завтра, самое позднее послезавтра он уедет отсюда. Но до этого времени предстоит многое узнать. Кто такой Косой? Где притон, в котором они обычно собираются? По каким каналам уходят украденные вещи? И где все вещи, взятые этой шайкой в ателье? Они не появлялись здесь ни на рынке, ни в комиссионных магазинах, ни в скупке. Почему? Где хранятся, у кого? В доме Анисьи их нет, это ясно. Все надо узнать сегодня же…
Косой осторожен. Как он заткнул рот Анисье, когда та упомянула о другом месте, где они обычно встречаются! И Ниночка замкнулась, когда он коснулся этого. Боится Косого? Нет, она боится его, Виталия. Она тоже враг.
Виталий усмехнулся. Враг! Он вспомнил ее худенькую, мальчишечью фигурку, узенькие плечики с выступающими ключицами, хитрый, откровенно зовущий взгляд… Откуда такая, как стала такой? Работает или учится? Где? Кто родители?
Тысячи вопросов роились в голове. А ответов пока нет. Их надо добыть.
Но Виталий чувствовал, что не может сосредоточиться. Его било, словно в лихорадке. Встреча со Светланой, такая неожиданная, не выходила из головы. Мысли летели в Москву, к их новой встрече. И он невольно замедлял шаг, ругал себя, заставлял думать о главном сейчас, ради чего приехал сюда, ради чего велась вся эта трудная и опасная игра…
Стемнело. Виталий посмотрел на часы. Всего лишь пятый час. Еще совсем не поздно.
И тут он заметил, что солнца нет. Небо обложили тяжелые, чугунные, словно накаленные, тучи с красноватыми подпалинами на краях. Вдали погромыхивали раскаты. Небесные домны громоздили чугун на чугун. Тяжело становилось дышать. Рубаха на спине стала влажной от пота.
В фиолетовом меркнущем свете изменилась улица. Домики будто в ожидании удара прижались к земле, прячась за голыми ветвями деревьев. Прохожих стало мало, они торопились.
Виталий остановился, вытер со лба пот и огляделся. Не заблудился ли он? Что-то не помнит он такой улицы.
И тут вдруг откуда-то из-за угла появился Косой, гибкий, жилистый, под расстегнутым воротом ковбойки видна была смуглая кадыкастая шея, цыганские глаза, левый с сильным прищуром, смотрели на Виталия как будто дружески. Он шел навстречу быстро и уверенно, словно знал, что именно тут и встретит Виталия.
— Нинка где? — спросил он.
— Ушла. Я тут одну встретил. Из Москвы. Потемнил малость.
— Кто такая?
— Из нашего дома. Знакомая.
— Не брешешь? Гляди у меня!
У Виталия накипала злость. От этой безбоязненной, самоуверенной наглости, от этой исходящей от Косого злой, напористой силы, от черт его знает чего еще враждебного, темного в его душе.
— Барахло где? — снова спросил Косой.
— На вокзале, где же еще!
— Пошли.
— Не, — отрицательно мотнул головой Виталий. — Сначала гони, что обещал.
— У Анисьи получишь.
— Не, — упрямо повторил Виталий. — Сейчас.
— Нету у меня сейчас. Понял?
— Не мое дело.
— Ты мужик, видать, деловой, — прищурился Косой. — Ладно. Доставим барахло в одно место, там получишь.
Последние слова прозвучали угрозой.
— Со мной не шути, — посоветовал Виталий. — Гони все сполна, потом барахло получишь.
— А ты не такой, как Васька тебя обрисовывал.
— Васька — прыщ. Много он понимает.
Косой, видно, ожидал другого и сейчас раздумывал, на что решиться.
— Ладно, — тряхнул он черной вихрастой головой. — Киляй со мной.
Они зашагали молча и быстро.
Косой уверенно вел Виталия по путанице каких-то переулков и закоулков, мимо покосившихся заборов, перепрыгивая через канавы. Потом спустились в глубокий овраг и, цепляясь за кустарник, по крутой тропе выбрались на другую его сторону. «Тот самый овраг», — отметил про себя Виталий.